Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

— Это… приказ? — спросила княжна.

— Нет. Если не желаешь идти, никто не заставляет, — кажется, ей не удалось скрыть облегчение — оно прозвучало в голосе.

— Дело не в моих желаниях. Просто ответить на мой вопрос сможет только каудихо.

— Хорошо.

Даже очень хорошо, и даже лгать не пришлось.

— Тогда спокойной ночи, княжна. Мириша о тебе позаботится.

Данеска выдавила улыбку и вышла за дверь.

На непривычном ложе из шкур и шерстяных одеял спалось плохо, несмотря на усталость, и Джефранка провела ночь в липкой полудреме. То и дело просыпалась и снова тонула в несвязных и довольно противных сновидениях, пока наконец не открыла глаза окончательно.

Из-под тонких кожаных полотнищ, закрывающих окна, пробивался то ли утренний, то ли дневной свет. Чтобы выяснить это, пришлось подняться и выглянуть в окно, выходящее на восток. Все-таки утро: солнце только-только оторвалось от земли и, рассеченное синюшными облаками, желтело сквозь утреннюю муть, как поблекшая от времени монета.

Наверное, в иное время, в ином месте рассвет не показался бы столь неприглядным…

До прихода служанки Джефранка успела переодеться и нацепить серебряные браслеты, ожерелье, кольца, снятые на время сна. Как раз вовремя: в дверь постучали, затем раздался голос:

— Госпожа, ты проснулась? Я могу войти?

— Да! — откликнулась Джефранка.

Мириша вошла, поклонилась и, протянув пузатую глиняную чашку, пояснила.

— Это утреннее питье, госпожа. А чуть позже принесу тебе еду.

Джефранка взяла чашку и сделала из нее глоток — оказалось, это жирное молоко, смешанное с какими-то ядреными специями и медом. Довольно неприятное питье, но не отказываться же: вдруг степняки оскорбятся?

Она поставила сосуд на пол, а сама опустилась на подушки: теперь понятно, почему женщины талмеридов носят платья до колен и штаны — в длинном одеянии того и гляди запутаешься, поднимаясь с пола или усаживаясь на него.

Она сделала очередной глоток, и тут снаружи, со стороны окна, послышались громкие голоса и конский топот.

Мириша прислушалась и сказала:

— Каудихо вернулся.

Джефранка вскочила так резко, что наступила на край платья, едва не упала и едва не пролила на себя вязкий жирный напиток. Хорошо, что служанка вовремя подхватила ее под локоть и забрала чашку.

— Госпожа, осторожнее! Не торопись. Я знаю, что ты ждала каудихо. Если хочешь, я подойду к нему и спрошу, когда он сможет с тобой встретиться.

— Буду благодарна… — пробормотала Джефранка.

Удивительное место — Талмерида, если рабы здесь могут вот так запросто подходить к правителям и о чем-то спрашивать…

Ближе к полудню каудихо наконец согласился ее увидеть, и Джефранка с замиранием сердца вошла в его покои. Правда, он там оказался не один, а вместе со вчерашним знакомым. Наверное, тот докладывал, когда она приехала и с кем.

Андио Каммейра шагнул навстречу, коротко кивнул и улыбнулся. Не такой старый, как она думала, и лицо на удивление приятное, вовсе не злое. Выходит, зря в воображении рисовался дикий старик с яростным взглядом…

— Рад тебя приветствовать, княжна Адальгара, — заговорил Андио Каммейра. — Прошу, проходи сюда и присаживайся. Думаю, у тебя ко мне серьезный и долгий разговор, раз ты приехала в такую даль.

Ну, не такой уж долгий — все быстро решится: либо да, либо нет, и тогда она пропала.

— Если можно, я бы хотела поговорить наедине, доблестный каудихо…

Голос осипший, неуверенный. Хорошо хоть по лицу не видно, в каком она смятении и как испугана. Подрагивающие пальцы Джефранка вовремя спрятала в складках платья.

Воин со шрамом без слов двинулся к двери, но Андио Каммейра остановил его повелительным жестом и сказал, глядя на Джефранку:

— Он останется. Ведь ты пришла говорить о землях, правителях, ну и… — он покрутил пальцами в воздухе, подбирая нужное слово. Так и не подобрал. — Обо всем таком прочем? Мой сын тоже должен это слышать, он как-никак следующий каудихо. Ну, будем надеяться.

— Сын?..

— Виэльди Каммейра, — воин выступил вперед. — Я должен был еще вчера назвать свое имя. Извини, что этого не сделал.

У нее достало сил только кивнуть.

— Ну так присядем, княжна? — спросил каудихо и указал на низкий диван. — Спокойно, неторопливо поговорим.

Неторопливо? Это значит, что Андио Каммейра и его сын начнут расспрашивать, как дела в княжестве, выражать сочувствие из-за гибели ее отца. За этими ничего не значащими разговорами Джефранка растеряет всю свою решимость. Уж лучше сразу — несколько мгновений унижения, и все выяснится.

— Нет нужды присаживаться… У меня короткий разговор. Точнее, просьба. Я… — Джефранка запнулась, на миг прикрыла глаза, а потом на одном дыхании выпалила: — Каудихо, я хочу, чтобы ты на мне женился!

От воцарившегося безмолвия у нее загудело в ушах. А может, вовсе не от безмолвия, а от грохота собственного сердца. На виске забилась жилка, дыхание сбилось, а голову сдавило, как обручем. Джефранка не могла вымолвить ни слова и тупо смотрела, как брови Андио Каммейры ползут вверх, потом опускаются, и он прищуривается, склонив голову набок. Теперь его взгляд был острым, колючим и… оценивающим.

Что ж, миг унижения наступил, но не закончился — точнее, его сменили следующие мгновения. Сколько их прошло, не понять: они то тянулись, то бежали.

Наконец каудихо прервал молчание.

— Вот, значит, как… Смело. Но ты ошиблась, княжна, — на этих словах Джефранка могла лишиться чувств, если бы Каммейра не продолжил: — Разговор не будет коротким. Поэтому все же присядь.

Раз он не отказал сразу, то есть надежда… Джефранка на еле гнущихся ногах доковыляла до дивана и не опустилась — упала на него.

— А теперь рассказывай, — велел каудихо и сел напротив. — Я догадываюсь, зачем тебе этот брак, но хочу услышать от тебя.

Его сын что, тоже будет слушать?

Виэльди словно догадался о ее мыслях и сказал:

— Я вас оставлю.

— Нет, — Андио Каммейра указал ему на место рядом с собой. — Речь пойдет о выгодном — или не очень — союзе. Как посмотреть… Верно, княжна? А ты мой наследник, тебе пора начать разбираться в таких делах. На будущее. Сядь уже!

Лишь когда он повысил голос, Виэльди послушался. Каудихо удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Джефранку.

— Что ж, я готов тебя выслушать.

— Мой отец недавно умер.

— Знаю. Мне жаль.

Вовсе ему не жаль! Просто сказал то, что полагается говорить в таких случаях.

— Не оставил наследников… Есть только я.

— В свое время ему советовали жениться во второй раз. Зря он не послушал.

Не послушал оттого, что не забыл свою жену даже через много лет после ее смерти. Слишком любил. По мнению Джефранки, мать того не стоила. Впрочем, Каммейре незачем об этом знать.