Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

Не-отец изогнул брови, затем наморщил лоб.

— А ты… победил в состязаниях?

— Ну да…

— Бедные мои дети, — каудихо покачал головой. — Мне жаль, что так вышло… Мне вас очень жаль.

Андио Каммейра выглядел таким огорченным, что Виэльди почти поверил в его искренность и воскликнул:

— Так отдай мне Данеску! Она не сестра мне, зато ты почти мой отец. — Он вскочил с дивана. — Неужели ты не хочешь нам счастья?

Каудихо тоже встал и прищурился.

— Счастья? Думаешь, оно у вас будет? Подумай головой, — он постучал себя по лбу, — а не тем, что между ног болтается. Даже если я на это соглашусь — а я не соглашусь! — то кто из талмеридов поверит, будто ты и Данеска не брат и сестра? Никто! А обряд крови… он нужен только твоему деду. Мне бы хватило и того, чтобы ты на словах признал себя моим сыном.

— Меня не волнуют талмериды! — огрызнулся Виэльди.

Каудихо приблизился и сжал его плечо.

— Не волнуют? А кто тогда тебя волнует? Верийцы? Вряд ли. Данеска? Нет. Иначе ты подумал бы и о ней, а не только о собственной похоти — ну или как ты там это называешь? Но ты ни о ком не думал и не думаешь, кроме себя! Ладно, тебе нет дела до судеб талмеридов, до моей судьбы, но об участи Данески ты хоть на миг задумался? Что ее ждет рядом с тобой? Ответь!

— Она не будет бедствовать!

— Да. Верю. Но разве сытость — это все, что нужно людям? Я уже говорил: даже если я соглашусь — а я не соглашусь, — вы все равно станете изгоями. Люди начнут вас избегать, злословить за спиной… А если уйдете в другие земли, то станете там никем, чужаками.

— Пусть!

— Это тебе «пусть». Ты — мужчина, привык справляться с… разным. А она? Вчерашняя девочка, у нее пока — пока! — одна любовь в голове. Но что будет потом? Она, которая может стать императрицей, станет отверженной, гонимой. Как долго она это выдержит? Не начнет ли тебя проклинать, обвинять? Подумай…

Сейчас каудихо откровенно пытался повлиять на него, даже не скрывал этого и, увы, в его словах был здравый смысл.

— Не отвечай сразу, — сказал Андио Каммейра. — Подум-май. П-п-по-ду…

Он вдруг начал задыхаться, схватился за сердце и покачнулся, его губы и веки задергались.

— Отец! — воскликнул Виэльди. — Что с тобой?!

— Н-ничего… В-все… хорошо.

Однако его состояние говорило о другом. Виэльди подхватил отца и усадил на диван.

— Что с тобой?!

— Просто… н-нужно… отдохнуть… — по-прежнему задыхаясь, пробормотал каудихо. — Это уже не впервые… Пройдет. Сейчас… Но ты… ты назвал меня отцом… Наконец назвал…

Да что с ним такое? Почему он хватается за сердце? Неужели Виэльди доставил ему столько волнений? Отец! Пусть не родной — все равно отец!

— Да я тебя еще десять раз так назову! Только не умирай!

Андио Каммейра усмехнулся.

— Не собираюсь умирать. Бывает… сердце… шалит. Найди… вторую мать Данески… з-знаешь? Она принесет нужные отвары… все хорошо…

Виэльди тут же вылетел из комнаты и бросился на поиски Азари. Отец не должен умереть! Что бы там между ними ни случилось — каудихо обязан жить! Да, именно так: обязан!

На следующее утро Андио Каммейре стало хуже. Когда Виэльди вошел в его комнату, в нос ударили запахи лечебных отваров и горько-ароматный дым трав, курившихся в глиняных чашечках. Сизые струйки поднимались к потолку и свивались в полутьме в замысловатые узоры. Окна были занавешены.

Каудихо приподнялся на ложе, сказал слабым голосом:

— Я ждал тебя… — и повалился обратно.

— Что с тобой такое?! — Виэльди опустился подле него, схватил за руку: пальцы холодные, на лбу блестят капельки пота, а дыхание хриплое, неровное. — Скажи!

— Если б я сам знал, — усмехнулся Андио Каммейра и закашлялся. — Видимо, не стоило в ледяной реке вчера купаться… Годы мои уже не те… Вот и напала хворь, обычная хворь.

— Вечером она не казалась обычной… — Виэльди с сомнением покачал головой. Зачем отец его обманывает, какую болезнь скрывает?

— Тогда, вечером, было другое… Недуги они такие: следом за первым может прийти второй, особенно в моем возрасте.

— Да каком таком возрасте? Ты еще недавно выглядел здоровым и сильным!

— Вот именно что «выглядел». Все обманчиво, сын… Но не волнуйся, я не умираю, — он попытался рассмеяться и снова закашлялся. — Лучше ответь: ты принял решение?

— Не совсем… — Как сказать правду, если отец в таком состоянии? Вдруг начнет волноваться, злиться, и ему станет хуже? С другой стороны, лгать тоже нельзя. — Я хотел попросить, чтобы ты дал мне больше времени на раздумья.

Каудихо вздохнул, прикрыл глаза на несколько мгновений, а когда открыл, то уставился в потолок.

— Я ожидал чего-то подобного… Хотя все равно надеялся.

— Прости.

Андио Каммейра больно сжал его запястье.

— Ну, хотя бы ошибки ты не совершил. Хочется верить, что и не совершишь. А пока… Может, это и к лучшему. Я сейчас все равно, как видишь, не способен на обряд…. До камня клятв не доберусь, даже до ближайшего — в седло сесть не в силах.

У Виэльди от души отлегло: отец хоть и огорчен, но не настолько, чтобы болезнь усилилась.

— Есть еще кое-что, сын… — он наконец перевел на него взгляд. — Неспроста мы с твоим дедом хотели провести обряд именно сегодня… — он вцепился пальцами в плечо Виэльди и приподнялся. — Мы хотели, чтобы сразу после обряда ты возглавил поход… Конечно, если бы ты согласился стать моим сыном по крови…

— А если нет?

— Тогда воинов повел бы я… Они уже готовы, стоят лагерем на юге, между Плоскими холмами. Но видишь: я не могу. Так что тебе все-таки придется…

— Но ведь я не согласился.

— Но и не отказался. — Андио Каммейра разжал пальцы и рухнул на ложе. — Значит, пока еще ты мой наследник. Я отправил бы кого-то другого, у нас много хороших предводителей, но ехать надо в Нирские земли… Там придется не просто усмирить крестьян, но еще договориться с князем. Заносчивый старикан не станет объясняться ни с кем, кроме меня или… моего наследника. А разорять те земли полностью ни нам, ни Империи не выгодно: они дают много зерна, угля и дерева. Понимаешь?

— Кажется. Из-за чего восстание?

— Как обычно: большие подати, неурожайный год. Да и не восстание это пока… Так, окраины неспокойны… а князь не вмешивается: то ли чтобы Империи досадить, то ли из страха, что гнев черни против него обернется, — каудихо прокашлялся, засопел, потом продолжил: — Заставы у столицы и городов князь выставил, но своих крестьян не трогает, не мешает им нападать на имперцев и их отряды.

— Нападать? Как такое может быть? — Виэльди не сдержал изумления: это невероятно, что крестьяне сами, без поддержки горожан и хотя бы обнищавших вояк осмеливаются выступать против настоящих воинов.

— Имперцев там мало, а черни много — вот и все, — пояснил отец. — Нападают, грабят: оружие с доспехами, лошади и снедь сами по себе неплохая добыча, а для крестьян и вовсе богатство.