Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

Андио Каммейру Ашезир усадил по правую руку от себя, по левую же сидела матушка, а рядом с ней — Виэльди: бывшему другу лучше поменьше слышать, что и как Ашезир станет говорить его отцу.

Поразмыслив, он решил, что вместо глупости можно изобразить восхищение воинственностью и смелостью талмеридов, бескрайностью их степей, красотой тамошних дев и самим каудихо. Заодно можно невзначай намекнуть, что вместо своего отца он хотел бы иметь такого, как Андио Каммейра. Главное, сделать это осторожно, а потом разыграть смущение и начать оправдываться, объяснять, будто не то имел в виду, иначе каудихо воспримет все не как наивную восторженность, а как лицемерие и хитрость — и будет прав.

Жаль, будущая жена на пир не явилась — она якобы измотана морской болезнью, — а то можно было бы бросать на нее взгляды, полные обожания. Впрочем, это он успеет сделать завтра…

Но как бы с обычных вежливых речей перейти на нужный разговор?

Каудихо, сам того не подозревая, помог ему:

— Не обижайся на мою дочь, принц. Она почти всю дорогу не спала из-за качки и сейчас просто не способна подняться с ложа.

— О, мне кажется, твоей дочери я все прощу! Конечно, я наслышан о красоте талмеридок, но никогда не думал, что они настолько… — он отвел глаза, будто смутился, затем продолжил: — В этих пасмурных землях, среди серых домов и бледных людей она кажется самим воплощением тепла и солнца. Как, впрочем, и все вы… Хотел бы я побывать в Талмериде, — Ашезир вздохнул и уставился вдаль как можно более мечтательным взглядом. Потом встряхнулся и спросил: — Я же смогу как-нибудь приехать? Заодно ты свою дочь повидаешь.

— Конечно… — протянул каудихо и прищурился: Ашезиру показалось, что с недоверием. — Я буду только рад, как и она.

— Честно говоря, я хочу приехать еще и для того, чтобы повидать Виэльди… — Андио Каммейра промолчал, лишь вопросительно приподнял брови, и Ашезир с готовностью пояснил: — Мы с ним, как выяснилось, знакомы. Более того — он был мне другом. Там, в горном лагере, он сначала спас меня, а потом все время помогал. Никто не был ко мне так добр, как он, никто. Даже от родного отца я до сих пор вижу и слышу одни… — Ашезир осекся, а через миг быстро и немного сбивчиво заговорил: — То есть отец все делает правильно, воспитывая меня в строгости, за это я очень его люблю и уважаю. Ведь как еще воспитывать будущего правителя?

— Строгость не бывает лишней, — согласился Каммейра, но его мысли, кажется, блуждали где-то далеко. — Я не знал, что ты, принц, был в горном лагере…

— Да, это держалось в тайне.

— Почему же?

Замечательно, что он задал этот вопрос!

— Божественный сказал: либо из тебя там сделают настоящего воина, либо ты там умрешь. В общем, он предоставил меня воле великого Гшарха и моей собственной удаче. Если бы я вдруг умер, отец не хотел, чтобы подданные узнали, как именно и где.

Что ж, в разговоре с Каммейрой Ашезир уже дважды не солгал: иногда правда полезнее лжи.

Виэльди еле дождался окончания пира: приходилось постоянно поддерживать разговор то с императрицей, то с Хашарутом, а в это время Рыжик-Ашезир что-то говорил каудихо — неплохо бы узнать, что именно. Сам Виэльди весь сегодняшний день проспал, а вечером едва успел перекинуться с отцом парой слов.

Наконец настал вожделенный миг: Андио Каммейра поднял прощальный кубок, поблагодарил императрицу и принца за восхитительный пир и, сославшись на поздний час, удалился. Виэльди выждал недолгое время, затем тоже отправился в покои, которые они с каудихо делили на двоих: отец сам на этом настоял и, наверное, неспроста.

Быстрей бы расспросить его обо всем — и самому рассказать то, что нужно.

Каудихо уже переоделся ко сну, но еще не спал, а сидел на высокой кровати с резной спинкой и рассеянным движением начищал кинжал.

— Вот и ты, — сказал он, вскинув взгляд на Виэльди. — Хорошо, что тебя не пришлось долго ждать. А то я, честно говоря, уже засыпаю, — в подтверждение своих слов он широко зевнул и потянулся.

— Что ты думаешь об Ашезире? — спросил Виэльди.

— Тс-с! — отец приложил палец к губам, но сам ответил громко: — Достойный человек. Думаю, Данеске будет с ним хорошо.

Он встал с кровати и, накинув на плечи плащ, двинулся к двери, ведущей на террасу, затем открыл ее и вышел. Виэльди последовал за ним.

Снаружи накрапывал дождь — интересно, он вообще прекращался? Звезды и луна скрывались за тучами, и только размытые пятна сигнальных костров виднелись на далеких портовых башнях.

— Тут холодно, — сказал Андио Каммейра и поежился, — зато говорить можно спокойно. Это же бывшая столица и бывший дворец императоров, а значит, в стенах полно слуховых отверстий. Может, в наших покоях их и нет, или возле отверстий никого нет, но рисковать не стоит. Так что ты хотел узнать?

— О чем вы говорили с наследником, и что ты о нем думаешь.

— В основном он восхищался Талмеридой… точнее тем, что о ней слышал, — каудихо подошел к перилам, глянул вниз и присвистнул. — Никогда не привыкну к этакой высоте… Так, что еще?.. Он обмолвился, что император к нему строг. Ну, ты понимаешь, что значит «строг», сам мне и рассказывал. А вообще принц показался мне болтливым и наивным… Слишком много о себе рассказал.

Ашезир? Болтливый? Как бы не так: он всегда был скрытным и почти не откровенничал даже с ними, друзьями. Сложно представить, чтобы он выдал что-то важное едва знакомому. Виэльди ни за что в это не поверит.

— Отец, он притворялся. На самом деле он не такой.

— Вот как? И откуда же ты знаешь? — Андио Каммейра повернул голову, и на его лице Виэльди уловил лукавство.

Что, снова какая-то проверка? Ладно…

— Потому что я знаю его. Мы были вместе в горном лагере.

— А я-то думал: когда ты мне об этом скажешь? — он засмеялся. — Наследник тебя опередил. Поведал и о вашей дружбе, и о том, что ты его от чего-то или кого-то спас. Это правда?

— Вроде того…

— Так это замечательно, сын! — отец хлопнул его по плечу. — Помнишь, я говорил, что тебе желательно с ним подружиться? А тут и стараться не придется.

— Ты что, не понимаешь? — прошипел Виэльди. — Он не просто так тебе все это открыл, а с какой-то целью. Он вовсе не так наивен, как тебе показалось.

— Да я уже догадался, — каудихо махнул рукой. — Хотя принц был очень убедителен, я бы поверил, но он допустил ошибку: посадил тебя не рядом со мной, а рядом с императрицей… Естественно, когда я услышал о вашей дружбе, сразу задумался: почему он так сделал? Почему говорил только со мной, а не с нами двумя? Как же так: встретил друга, вроде как рад этому, но беседовать с ним не хочет? Странно… Не иначе, все его слова были предназначены лишь для моих ушей.

— Конечно. И ты просчитался, отец. Ты хотел слабого императора, но Ашезир слаб только телом — не духом.