Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

Да пусть он провалится в лед глубин, этот Виэльди! А Данеска постарается, очень-очень постарается полюбить этого неприятного принца. Пусть это кажется невозможным, она попытается хотя бы назло предателю!

На лице жениха угадывались беспокойство и сомнение. Он уже довольно долго держал руку над чашей и все пытался поймать взгляд Данески, наконец поймал, чуть заметно поднял бровь и шепнул:

— Ну же…

Она на мгновение прикрыла глаза, вздохнула, затем одним движением защелкнула браслет на его запястье и выпалила:

— Называю тебя своим мужем.

Мимолетом увидела, как на губах отца расплылась довольная улыбка. Сволочь!

Яркий свет резанул по глазам, и Данеска зажмурилась, в уши ворвался шум многих голосов. Открыв веки, она увидела толпу, удерживаемую воинами. И когда все эти люди успели собраться у храма? Как их много!

Она замедлила шаг, но Ашезир крепче сжал ее пальцы и потянул за собой — к открытой повозке, запряженной тройкой рыжих скакунов.

…Этот принц что, выбирал лошадей под цвет своих волос?

Когда они сели в белую, изукрашенную серебром повозку, Ашезир выпустил руку Данески. Впереди и позади ехали воины в красивых сверкающих доспехах — где-то среди них был и предатель. Следом бежали и кричали люди. Не знали они, что радуются ее горю…

А если бы и знали, какая им разница? Народ веселится из-за грядущего праздника: будет много танцев, музыки, игр с огнем, дешевого вина, выступлений акробатов. Выпустят из темниц некоторых преступников, среди которых наверняка есть чьи-то мужья, сыновья, отцы или братья.

Ашезир не смотрел на Данеску и ничего не говорил, дорога прошла в молчании — это хорошо. Сейчас меньше всего хотелось поддерживать вежливую беседу.

Когда они прибыли во дворец, то сразу прошли в пиршественную залу. Длинные столы были завалены едой, музыканты уже наигрывали мелодии, заглушаемые голосами гостей и грохотом отодвигаемых скамеек.

Андио Каммейра с императором шли перед Ашезиром и Данеской, затем резко остановились, и она чуть не влетела в отцовскую спину.

Император и каудихо встали друг напротив друга и соединили руки.

— Я счастлив, что породнился с тобой и с великой Шахензийской Империей! — проникновенным голосом сказал Андио Каммейра.

— И я счастлив не менее, — ответил император. — Стать родичем великолепного предводителя талмеридов — благо и радость!

Сейчас ее стошнит от этакого лицемерия! Волк и охотник изъясняются друг другу в любви, какая нелепица! Если бы они на этом закончили, но нет! Они повернулись к Ашезиру и Данеске. Андио Каммейра хлопнул зятя по плечу, сказал:

— Я рад, что у моей дочери будет столь достойный супруг!

Император поцеловал Данеску в лоб.

— Я счастлив обрести такую дочь.

Отец отошел от наследника, а ее прижал к груди и прошептал:

— Какая ты у меня умница. Моя принцесса.

Ну да, теперь она, увы, принцесса… И да — для него умница, ведь, как он и хотел, она стала разменной монетой, которая поможет достигнуть его целей и целей предателя-Виэльди. Никого не волнует, чего хочет сама Данеска, и никогда не будет волновать. Она дочь каудихо, она принцесса — и она никто. Верийский приемыш значит больше, чем она!

Во время пира Данеска словно была где-то далеко, не чувствовала вкуса еды и вина, не слышала музыкантов, не видела танцовщиц. Не видела даже отца и Виэльди. Все время просидела, опустив глаза, лишь кивала, слыша воркование императрицы, коротко благодарила вельмож за поздравления и отвечала на редкие вопросы Ашезира, которые сводились к тому, не утомилась ли она и не хочет ли попробовать то или иное блюдо.

Пир еще продолжался, когда к Данеске подошла одна из вчерашних женщин и тронула за плечо. Наследник это увидел, поднялся с места и сказал:

— Принцесса утомилась, она покинет нас.

Снова раздались поздравления, а еще пожелания доброй ночи. Нет уж, добра от нынешней ночи ждать точно не стоит — она будет страшной и омерзительной: чужие руки коснутся тела, чужие глаза станут его разглядывать, чужой мужчина овладеет плотью…

По дороге к покоям, на лестнице, ее нагнал Виэльди, и у него в руках пылал букет алых пионов.

— Я подумал, — пробормотал предатель, — пусть цветы хоть какое-то время напоминают о тепле и солнце… Здесь, в Империи, мало цветов, увы… Но эти я нашел… Вот, — он смущенно протянул пионы.

Издевается? Это уже второй подарок в ненужное время — первым были кони. Схватить бы букет и отхлестать им по предательской роже! Она бы так и сделала, но нельзя, не при имперской гадюке. Пришлось принять цветы. Но как только она окажется в покоях, выбросит их в окно или сожжет в огне камина, честное слово!

Этой задумке помешала женщина: стоило Виэльди уйти, как она сказала:

— Принцу не понравятся цветы. Позволь, я их унесу, моя принцесса.

— Что? Ему не понравятся цветы, подаренные моим братом?

— Он все цветы не любит, моя госпожа.

— Зато я люблю! — бросила Данеска с вызовом. — И они будут стоять в моей опочивальне! Поэтому будь добра, приготовь вазу с водой или какой-нибудь кувшин.

Не дожидаясь ответа, она продолжила путь по лестнице.

Данеску привели не в те покои, где она ночевала, а в новые.

Желто-зеленый ковер, в котором утопают ноги, широкая кровать под балдахином, возле нее огромное зеркало, а напротив — жарко пылающее в камине пламя, несколько низких табуреток тут и там, узкий стол у окна, справа от него еще одна дверь. Интересно, куда она ведет? На стенах висят картины: розовощекие дети, бегающие по лужайке, дева, встречающая воина, мать, баюкающая младенца, две женщины, сидящие за вышивкой.

Цветы, как она и велела, поставили в вазу — пузатую, из синего стекла, — по комнате разлился нежный аромат. Вот и все, что Данеска смогла приказать, а дальше начали распоряжаться женщины. Они стянули с нее платье и уложили его в сундук, сняли украшения и убрали их в шкатулку на столе, затем снова втерли в кожу Данески розовое масло. После этого облачили ее в тончайшую, едва не просвечивающую сорочку из золотистого шелка, пожелали радостной и сладкой ночи и удалились.

Оставалось ждать неизбежного… и оно пришло. Точнее, он…

Данеска сидела на кровати, глядя в пустоту, и тут раздался звук отпираемого засова — дверь распахнулась. Не та, через которую Данеска входила, а другая, — что по правую сторону от окна. Получается, покои наследника и ее примыкают друг к другу? Ну да, видимо. Чтобы принц мог посещать жену всегда, когда захочет, при этом не выходя в коридор: сделал шаг — и уже в смежной комнате.

Она вскочила на ноги, Ашезир сделал несколько шагов вперед и вдруг расчихался.

— Ч-что это? — задыхаясь, проговорил он и ткнул пальцем в цветы. — Убери их!

— Нет! Это подарок!