Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

— Я понял. А если и наместник найдет повод убраться отсюда раньше времени? Если у тебя не выйдет его задержать? Как тогда ты сможешь уехать одновременно с ним? Что придумаешь?

Андио Каммейра передернул плечами и поморщился.

— Сам об этом беспокоюсь. Не знаю даже… Может, ты якобы проболтаешься одному из сопровождающих тебя воинов… а он окажется верным мне, покинет тебя, вернется в столицу, доложит о твоей… задумке. Но это лишь мысль. Надо думать еще… Но я придумаю, не сомневайся.

— Не сомневаюсь…

— Идем обратно, — сказал отец. — На сад мы посмотрели. Вот все здесь красиво, жаль, что цветов совсем нет, не то что у нас в степи.

— Совсем нет?

— Ну, в столице они цветут до середины лета, а дальше только в цветочных лавках и найдешь — туда их привозят из южных провинций.

Последние отцовские слова натолкнули Виэльди на мысль подарить Данеске цветы. Холодная сырая Империя так для нее непривычна после жаркой степи! А скоро и зима придет… Пусть хоть цветы напоминают о родных просторах… и о нем, о Виэльди.

Насколько неудачной была эта затея, он понял, лишь когда протянул Данеске алые пионы: в любимых глазах всколыхнулась такая боль, что он почувствовал себя последним мерзавцем.

Уже через день Виэльди был в порту старой столицы. Торговое судно готовилось отплывать на равнинные земли, но садиться на него пока было рано, так что и он, и остальные талмериды бродили по побережью, от скуки наблюдая за бурлящим жизнью побережьем: моряки и рыбаки, торговцы и попрошайки, воры и шлюхи — кого здесь только не было!

Кто-то потянул Виэльди за рукав, и он обернулся. Позади стояла девчонка-оборванка лет десяти, кривила губы и гнусавила:

— Да-а-ай монетку, а я тебе все про тебя расскажу.

— Ну что ты можешь рассказать? — ухмыльнулся Виэльди, однако монетку все же дал.

— Много могу! — она облизала почернелые от грязи пальцы: — Ты с одной свадьбы сразу на другую едешь, вот что я знаю!

Откуда?! Может, совпадение? Сболтнула, что первое в голову пришло, и случайно угадала. Он промолчал, только хмыкнул, а девчонка продолжила:

— Я много чего знаю, — девчонка прищурилась и ткнула в него чумазым пальцем. — Ишка много чего видит, много чего чует. Четыре крови в тебе чую. Одна от матери, две от отцов, а четверта-а-ая… — она хихикнула. — Четвертая самая сильная и самая опасная. Кровь смерти, знаешь? Кровь смерти, кровь смерти! — девчонка запрыгала вокруг него, только успевай поворачиваться, потом махнула рукой, крикнула: — Спасибо за монетку! — и ускакала, скрывшись за спинами людей.

Виэльди помотал головой, пытаясь оправиться от изумления и как-то осознать услышанное: списать болтовню нищенки на обычное попрошайничество было непросто. Откуда-то бродяжка знала и о двух свадьбах, и о крови одной матери и двух отцов в его жилах. Но что же это за «кровь смерти»?

По спине прополз холодок, Виэльди поежился, но отнюдь не из-за сырости и прохлады: это слова девчонки отозвались в душе глубокой тревогой. Да что там тревогой — они по-настоящему испугали! А ведь он никогда не считал себя впечатлительным, тем более пугливым… Да что же за напасть такая?

Для Джефранки дни слились в один бесконечный, заполненный непроглядной мглой, безнадежностью. Не хватало сил даже на отчаяние — она едва их находила и на то, чтобы просто встать с кровати и одеться. При этом ночами почти не спала, ворочалась с боку на бок, а когда все-таки удавалось ненадолго погрузиться в сон, то скоро вскакивала, испуганная очередным кошмаром. Днем, наоборот, одолевала сонливость. Есть не хотелось, Джефранка с трудом заставляла себя хоть что-то проглотить, и то лишь потому, что Лакор смотрел с беспокойством, видя ее исхудалое лицо, а Руниса начинала причитать.

Сколько же дней прошло после того ужаса? Сколько их еще пройдет, прежде чем чудовище вернется и завладеет ею полностью?

Стоя на балконе башни, Джефранка вдыхала свежий по осени воздух, смотрела на темное море, лижущее прибрежные скалы, и наконец-то почти ни о чем не думала — в голове была блаженная пустота.

— Моя княжна, хорошо, что я тебя нашел! — раздалось позади.

Джефранка дернулась и обернулась. Лакор. Ну что ему нужно? За последнее время он должен был понять, что рассказывать о делах в княжестве, тем более советоваться с ней бесполезно: смысл слов едва достигает сознания.

— Что?.. — пробормотала она. — Что случилось?..

— К берегу пристал имперский корабль. С него сошли торговцы, а еще воины. Эти поехали вдоль побережья, а потом повернули и… теперь движутся сюда. Пока только это мне донесли. Но вот-вот прискачет следующий посланец и скажет точнее, что это за воины и что им надо. — Он вдруг замер и вскрикнул: — Княжна! Что ты делаешь?!

Что делает? Да ничего… Совсем ничего. Зато на душе какая-то легкость, и почти счастье, и больше никаких бед…

Рывок за рукав, за волосы — а! больно!

Возглас:

— Ты что творишь?! С ума сошла?!

Наверное, сошла… Но почему советник кричит, почему на его лице ужас? И почему… почему ее нога перекинута через бортик балкона? А внизу — головокружительная высота, смотреть страшно, ноги немеют, руки немеют, как и язык.

— Л-лакор, — задрожав всем телом, прошептала Джефранка, — держи меня, н-не отпускай…

Он рванул ее на себя так сильно, что щиколотка оцарапалась о камень, затем прижал к себе и погладил по плечу.

— Княжна… Моя княжна, что же ты делаешь?

— Не знаю… Я сама не поняла… как там оказалась.

— Бедная моя княжна, — советник стиснул ее руку, затем отстранился.

Какой он хороший! Ведь точно в нее влюблен, но никогда, ни разу не позволил себе лишнего — зато всегда оберегал. Жаль, от наместника не уберег… это было не в его силах. И сейчас не убережет.

— Это же он приехал, да? — упавшим голосом спросила Джефранка. — Точно он…

— Не знаю. Может, и нет. Подождем следующего вестника.

Какой смысл ждать и надеяться? Ясно, что это наместник, больше некому.

Как совладать с собой? Как не потерять разум и не броситься с самой высокой башни?

Вернувшись в свои покои, Джефранка, не раздеваясь, забралась в кровать, закуталась в покрывало и сомкнула веки. Не уснула, конечно, всего лишь попыталась ни о чем не думать, но и это не удалось. Вот-вот явится наместник, вот-вот вынудит ее пройти с ним через брачный обряд, а потом… потом будет измываться над ней, как в тот раз или даже хуже.

Ну зачем она княжна, почему не простолюдинка?

Кто-то постучал в дверь — наверное, Лакор. Джефранка не откликнулась: пусть он думает, будто она спит. Стук повторился. Нет, она не станет отвечать: если явился наместник, то и так ворвется в ее покои, не взирая ни на что.

Стук все не утихал, потом отворилась смежная дверь, вошла Руниса и, дотронувшись до руки, сказала: