Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

— Моя княжна, там советник. Говорит, что у него важное известие.

Ну конечно, важное и страшное — Джефранка даже не сомневалась!

— Ладно, — выдохнула она и выбралась из кровати. — Пусть войдет.

Она разгладила платье, вздернула подбородок: не покажет страха, ни за что не покажет! Лакор сегодня и так стащил ее, перепуганную, с бортика балкона, незачем волновать его снова.

Руниса распахнула дверь, впустила советника и удалилась.

— Моя княжна, — заговорил Лакор. — Приехал второй посланник, он сказал, что явились…

Джефранка была уверена, что выдержит это известие, но ошиблась. Голова закружилась, в глазах потемнело, ноги подкосились, окончания фразы она не расслышала — голос советника доносился до ушей, но смысл слов ускользал. Она бы упала, но Лакор ее удержал, похлопал по щеке и почти крикнул:

— Княжна! Княжна, эти воины — талмериды! Не имперцы — талмериды.

Силы вернулись. Она дернулась в руках советника, затем выпрямилась и пробормотала:

— Талмериды? Не может быть… Андио Каммейра?

— Нет. Его сын.

— Сын? — тупо переспросила Джефранка, еще не до конца придя в себя.

Что за сын? Ах да, тот, со шрамом… Виэльди. Зачем он здесь? Сказать, что каудихо отказывается на ней жениться? Это она уже и так поняла. Или… что если вместо Каммейра-отца ее мужем станет Каммейра-сын?

…Духи, боги, великий Ворон, пусть будет так! Пусть я стану женой кого угодно, лишь бы не наместника! Ну пожалуйста!

Джефранка приняла рин-каудихо в смежных со своими покоях, но в этот раз за ее спиной стояли два стражника: она не повторит прежней ошибки, ведь неизвестно, с чем этот Виэльди пожаловал, вдруг он такой же подлый, как Хашарут?

Талмерид шагнул вглубь комнаты, держа в руках какую-то шкатулку, а его лицо было усталым и равнодушным.

— Я рад тебя видеть, прекрасная княжна, — сказал он.

У Джефранки чуть не остановилось сердце: почти теми же словами ее приветствовал наместник.

— Добро пожаловать, рин-каудихо, — выдавила она. — Что привело тебя в Адальгар?

— Твоя красота меня покорила, и я буду счастлив сделать тебя своей женой. А это мой дар тебе, если согласишься принять, — он протянул шкатулку, откинул крышку: внутри засверкали драгоценные камни, оправленные в золото.

Да не нужно всего этого! Она и без них, без подарков… Кажется, готова прямо сейчас броситься ему на шею, расцеловать, расплакаться, а потом говорить, говорить на разные лады «спасибо»!

Конечно, ничего такого она не сделала. Приняла дар и сказала:

— Я знаю, что ты сильный и богатый воин, и твое предложение делает мне честь. Я буду рада выйти за тебя замуж.

Еще как рада!

Спасена! Спасена!

Виэльди Каммейра улыбнулся и спросил:

— Я счастлив. Можем ли мы устроить свадьбу в ближайшее время? Как можно быстрее?

— Хоть завтра, если обойдемся без большого торжества… Если тебе оно не нужно…

— Оно мне не нужно. Поэтому… завтра?

— Да! Пусть будет так.

В полдень следующего дня Джефранка с нежданным и, одновременно, долгожданным женихом оседлали коней и в сопровождении советника, знатных воинов и талмеридов поехали к каменному кругу неподалеку от города. К жрецам еще вчера отправили посланников, так что к обряду все было готово. Конечно, больших торжеств не будет, никак не успеть, но это неважно. В конце концов, для адальгарцев можно устроить праздник позже, через несколько дней.

Посреди круга уже полыхал высокий костер, над ним огненной мошкарой взвивались искры, рвался к небу сухой горький дым. Два жреца в длиннополых бурых одеяниях колотили в бубны, а верховный шагнул навстречу спешившимся Джефранке и Виэльди, встал между ними и, взяв за руки, повел к огню. Остальные — и жрецы, и воины, — запели гимн:

Верховный жрец обвил запястья Джефранки и Виэльди вьюном, соединяя их, затем слегка подтолкнул в спины. Что будет дальше, она отлично знала, не единожды видела свадебные обряды, Виэльди, судя по всему, тоже догадывался: наверное, талмеридские и адальгарские брачные традиции похожи.

Девять кругов рука об руку вокруг костра, потом остановиться, снова повернуться к жрецу. Он сделает надрез на их ладонях, соберет капли крови в медное блюдо, смешает их с молоком и, сказав нужные слова, выплеснет в огонь. Затем вложит в ее рот зернышко, пожелает плодородия чреву, после этого ей и Виэльди останется лишь обменяться браслетами — и можно ехать на площадь, где при народе их увенчают княжескими венцами.

Когда витой браслет сомкнулся на запястье, сердце Джефранки заколотилось от радости так сильно, что, казалось, его неистовый стук слышен всем, уж тем более стоящему рядом жениху… нет, уже мужу.

Спасена!

На площади собрался недоумевающий народ — глашатаи с утра объявили, что княжна выходит замуж за рин-каудихо талмеридов. Конечно, люди были в растерянности, ведь такие важные новости принято оглашать заранее, а тут сообщили на рассвете, а к вечеру уже состоялось венчание на престол.

Восхваления раздавались робко, будто неуверенно, лепестки цветов и зерно летели изредка, в основном же по толпе прокатывался изумленный ропот. Не только потому, что на трон так неожиданно взошел новый князь, причем во время траура, но и потому, что он был талмеридом, а значит, почти врагом.

Ладно, люди привыкнут, должны привыкнуть, если Виэльди не станет лютовать и мучить их, разорять новыми податями. Лишь бы и правда не стал, а то мало ли: от предателей-талмеридов всего можно ожидать.

Ну что Джефранка знает о своем муже? Ни-че-го. Ни по дороге на обряд, ни по пути на площадь они почти не говорили: так, перебрасывались ничего не значащими фразами. Пока что Виэльди казался спокойным, разумным и незлым, но неизвестно, как он поведет себя дальше, став властителем Адальгара и ее, Джефранки, властителем…

Скромный для такого события пир оказался еще и не очень веселым, несмотря на игру музыкантов и мужские пляски с факелами. Вельможам явно было не по себе, когда приходилось поздравлять Виэльди, желать ему долгих лет и величать князем.

Джефранка ушла к себе около полуночи, муж-талмерид еще оставался на пиру и беседовал с Лакором: расспрашивал его о княжестве, как она слышала краем уха. Что ж, хорошо уже то, что он сразу начал интересоваться делами страны, которой собрался править…

Но что дальше? Ведь это еще не окончание дня: муж должен будет явиться к Джефранке и… стать настоящим мужем. Как страшно! Может, сегодня не придет? Может, подождет до завтра? Хоть бы не пришел, не пришел, не пришел…