Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

Твердя это, как заклинание, Джефранка тем не менее переоделась в короткую полупрозрачную тунику из белого шелка, забралась в кровать, по шею натянула одеяло и замерла, не отводя взгляда от входной двери. Сколько времени так просидела, неясно. Вроде бы долго или, может, лишь казалось, что долго?

Наконец она почти расслабилась, уверовав, что сегодня талмерид не явится, уже хотела погасить лампу и свечи, но тут дверь дернулась и отворилась. В покои вступил Виэльди.

Нет! Только не это!

Каким он будет? Что если таким же, как…

Перед глазами всплыла глумливая ухмылка наместника, в ушах раздались его насмешки, и будто наяву Джефранка ощутила омерзительно-влажные руки на своих бедрах…

И сейчас снова ее коснется мужчина… Вдруг он будет таким же грубым, вдруг так же, хохоча, начнет измываться над ней, терзать тело?

Руки задрожали, в груди похолодело, к горлу подкатил ужас. Еще чуть-чуть, и она взвизгнет, бросится прочь, как и тогда…

Талмерид стянул рубаху, бросил на пол… сейчас он снимет и штаны…

Джефранка не могла заставить себя смотреть на это и отвернулась, даже зажмурилась. Как же страшно! Страшно и противно!

Заслышав шаги, она все-таки приоткрыла глаза и покосилась на талмерида. Штаны он все же не снял… Но это пока.

Приблизившись, степняк потянул на себя одеяло, за которое она судорожно цеплялась, и вырвал его из ее рук. Тяжелая мужская ладонь легла на плечо и… Джефранка не выдержала: вскрикнула, вскочила с кровати, отпрянула к стене и почти вжалась в нее.

— Не подходи! Не трогай! Не смей! — в голосе прорывались истеричные нотки, к глазам подкатили слезы, а дрожали уже не только руки — все тело.

Если он к ней прикоснется, она умрет! Может, получится потерять сознание? Пусть он овладеет бесчувственным телом, и она ничего не будет помнить…

Талмерид оторопел, его лицо выражало недоумение и растерянность.

— Эй, ладно-ладно, я тебя не трогаю, — словно в подтверждение этих слов, он отступил на шаг, вскинул руки вверх. — И не трону, если ты не желаешь. Правда, мне казалось, ты сама хотела выйти замуж… не за наместника. Или тебе был нужен именно мой отец? Но тогда зачем согласилась на… меня?

Он по-прежнему не делал попыток приблизиться, и к ней понемногу начал возвращаться разум. Лед вершин и глубин! Наверное, этому Виэльди она кажется полной дурой!

Нужно бы что-то ответить, но язык не слушается.

Виэльди смотрел выжидающе, затем уголок его рта дрогнул в усмешке.

— Ладно, я не мужчина твоей мечты. Но неужели я настолько ужасен?

— Д-да… То есть нет! Я сама желала этого брака, но я… Прости, сама не знаю, что со мной… Я… Конечно, я готова, я сейчас… Извини. Я просто глупая…

— Эй, успокойся… — сказал он и шагнул к ней. — Я не причиню тебе вреда, обещаю. Пожалуйста, не бойся.

Он медленно вытянул руку и, едва касаясь, провел пальцами по волосам Джефранки. Она вздрогнула, сжалась и напряглась так сильно, что, кажется, мышцы окаменели.

Нужно сделать над собой усилие, нужно суметь, нужно не вспоминать о том ужасе, ведь сейчас перед ней не наместник…

Превозмогая себя, Джефранка подняла руку и положила на плечо талмерида — при этом все-таки не выдержала и зажмурилась.

Он не делал попыток облапить ее, только стоял, гладил по волосам и на удивление теплым голосом приговаривал:

— Все хорошо, ты не глупая, тебе просто страшно, я понимаю… Не надо, не бойся, я буду осторожным, я постараюсь не сделать тебе больно, я же не зверь. Иди ко мне…

Он мягким движением притянул ее к себе, провел по спине ладонью, коснулся губами макушки — и замер, только перебирал ее волосы и щекотал шею.

Из груди Джефранки с шумом вырвался воздух, а ноги задрожали уже не от напряжения — от расслабления. Объятия талмерида вдруг показались такими уютными, в них было до того спокойно, что впервые за долгое время в душе воцарилось умиротворение: будто ничего плохого никогда не случится, будто все беды обойдут стороной, будто она защищена навсегда, навеки.

Виэльди подхватил ее на руки и отнес на кровать, и Джефранка больше не сопротивлялась и почти не боялась. Не испугалась она, и когда он снял с нее тунику и заскользил губами по шее, груди, животу. Так ласково, так нежно… Потом он приспустил штаны и, щекоча внутреннюю сторону ее бедер кончиками пальцев, почти незаметно для самой Джефранки развел ее ноги в стороны.

Только когда мужская плоть проникла внутрь, когда задвигалась в ней, Джефранка снова сжалась от ужаса. Неудивительно, что Виэльди это почувствовал. Сразу остановился и, поцеловав выемку между ключицами, прошептал:

— Не бойся, не надо… — и снова задвигался.

Он проникал глубоко, но делал это так осторожно и неторопливо, что испуг ушел.

И кто сказал, что талмериды грубы и любят брать женщин насильно? Может, остальные степняки и правда такие, но не Виэльди. Не Виэльди…

Лишь в последнюю минуту он крепче сжал ее бедра, тяжестью своего тела вдавил ее в кровать, шумно задышал и несколько раз дернулся. Это оказалось неприятно, но скоро он приподнялся на локтях и, поцеловав ее в лоб, веки, щеки, улегся рядом и приобнял.

Некоторое время они лежали молча, затем Виэльди сказал:

— Ты так сильно боялась… Меня боялась? Потому что я талмерид?

— Что? Нет… Ты злишься на меня?

— Не злюсь, — ответил он. — Всего лишь удивлен.

Он так и не ушел из ее покоев, из ее кровати: закрыл глаза и, кажется, уснул. А вот Джефранка еще долго пролежала без сна, боясь шелохнуться, боясь выскользнуть из-под руки мужа, потревожить его, разбудить. Но как же нынешняя бессонница отличалась от многих предыдущих! Это была хорошая бессонница, заполненная радостью и легким страхом: что если свадьба, пир и брачная ночь лишь пригрезились? Не хотелось засыпать еще и из-за этого — из-за боязни проснуться и обнаружить, что все было не по-настоящему…

— Ты знал, что распроклятый Каммейра собирался завладеть Адальгаром? — прорычал отец.

Император в ярости ходил по покоям и взирал так, словно это Ашезир виновен в случившемся. Понять бы еще, что именно случилось…

— Как? — спросил он. — Каммейра напал на княжество?

— Ты что, совсем дурак?! — отец побарабанил пальцем по голове Ашезира. — На такую наглость даже Каммейра не отважился бы! Зато он заключил брачный союз!

— Когда успел? — удивился Ашезир. — Он же только два дня назад уехал.

— Зато сыночек давно улизнул — он-то и успел жениться, чтоб его черви сожрали. Почему ты ничего не знал?! Разве я не велел тебе выспросить у степнячки все, что связано с талмеридами? А? Ты выспрашивал, или только в постели с ней кувыркался?!

Так… Сейчас гнев отца изольется на него, как и всегда. Император может быть терпеливым и благожелательным с кем угодно, только не с сыном.