Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток

— Значит, Роксахор требовал отдать ему Слёзы Зеркала? А Учитель выбрал тебя — так это было?

— Ты видел это во время ритуала? — с надеждой спросила Фран.

— Нет.

— Тогда ты мне не поверишь.

— Хочу попробовать. Давай, расскажи мне.

И она рассказала. Неторопливо, подробно — всё с самого начала. Алма, Берад, Хлай, Учитель, Энтреа. Принц.

И всё сходилось — с теми обрывками её воспоминаний, что удалось рассмотреть еретику во время ритуала. С тем, что он узнал раньше. Картина сходилась — непривычная новая картина событий, по крупицам собираемая Сетом. И он пока не знал, что с ней делать дальше.

Погас огонёк. И кроме голоса Фран ничего не осталось в подземной темноте. А потом и он замолк.

— И что теперь? — спросил, немного подумав, Сет, — пора выбираться отсюда. Куда предлагаешь податься?

— На юг.

— Серьёзно? Много дней пути пустыней к голому берегу моря? Что там можно найти?

— Не знаю пока. Мне нравится море. В Глубокой Пустыне нам нечего делать. У Роксахора мы уже были. К Принцу я не хочу. Уйдём по руслу реки. Что-то там есть, я чувствую. Какой-то ответ.

Немного погодя снова зазвучал её голос, на этот раз совсем тихо:

— Знаешь, чего я боюсь? Есть я и братец. Кому-то из нас — превратиться в Амей Коата. Сделать выбор. Сейчас я готова. Но — что будет, если выбирать придётся не мне?

Сет молча внимательно слушал.

— Рдяный Царь будет связан со Змеем магической и любовной связью. Что, если Принц уже знает, чего он хочет?

И почти неслышно таяли во тьме последние слова:

— Ведь девушка из нас двоих — я. Я больше гожусь для любви. И по преданию — Змей будет женщиной…

— Может, будет, а может, и нет, — осторожно ответил Сет, начиная смутно догадываться, какого рода помощь надеется получить от него это создание, — предания вещь ненадёжная. И постой, почему ты решила, что для любви нужна девушка?

— Ведь это естественно.

Сет не сразу нашёлся с ответом.

— Знаешь что, для исчадия ада ты и слишком невежественна и слишком невинна. Или только делаешь вид? Самая противоестественная вещь на свете — это магия. Маги всегда извращенцы. Всем своим существом они восстают против нормального хода вещей — Церковь знает, что делает, когда ставит их вне закона. А Ченан особенный даже среди подобных. Не возьмусь предугадывать его выбор.

— Энтреа был слаб и далёк — а ты видел, что ему удалось сотворить со мной. Во что превратит меня Принц? Пусть катится в пропасть вся эта магия, я никогда её не хотела.

— Я знаю. Понял ещё в нашу первую встречу, — мирно заметил Сет, — но тут ничего не поделать.

— А ты?

— Что я?

— Ты ведь маг?

— Я грешник, вестимо. Но я хотя бы монах. С любовью у нас всё значительно проще.

Фран изумлённо повернулась к еретику, тщетно пытаясь разглядеть его лицо в кромешном мраке.

— Но ты понимаешь?

— Да.

— О, — только и сказала она, — и ещё, немного подумав, — послушай… Сет, — она впервые назвала его по имени, — объясни мне уже, наконец, что это значит: стать Змеем. Мне так и не удалось разобраться. Это случается с телом или — внутри? Как я пойму, что это произошло? Обернуться хвостатой тварью — разве это возможно?

Сет ответил не сразу.

— Кое-кто утверждает, что Змей — это символ. Образ души, отвергнувшей всё человеческое. По мне, всё намного проще. Сбудется по написанному. Я видел людей, перекинувшихся в хвостатую тварь. Нет в этом ничего невозможного. Но и хорошего тоже мало — для тех, кто пойдёт убивать. Слишком страшным оружием были Небесные Змеи, драконы древних времён.

Ночью они покинули Таомеру.

Задержались у грубой решётки, выходящей в кусты на откосе — ярко светила луна и глазам нужно было привыкнуть к этому свету. Сет поставил набитый снедью мешок — и тут под ногами что-то блеснуло. Фран бросилась посмотреть, что подобрал еретик, и чуть не вскрикнула — на его ладони лежала серебряная серьга.

И тут произошло непонятное. Фран зажала лицо руками но не могла это остановить — из её глаз ручьями бежали слёзы.

У них получилось! Горстка измученных людей из взорванной башни прошла подземными лабиринтами и вырвалась на свободу. И не так уж важно, обронил серьгу их вожак или оставил как знак — весть о том, что они живы, наполнила душу Фран непривычным, почти нестерпимым ощущением счастья. И не только это: Фран убедилась, что предчувствия могут быть чушью, обманом. «До конца недели не доживут» — многие, да — но не все. А ведь она уже видела смерть за спиной гитариста.

И тут с ней, без всякой магии, случилось что-то вроде ясновидения: Фран знала, что ещё встретит этих парней, и снова будет война, и будет над их головой флаг с ликом блаженного Тони.

Она очнулась на груди еретика. Третий раз за всё время она оказалась к нему так близко — но теперь всё изменилось. Сильная рука гладила её по спине, успокаивая. «Это временный союз» — сказала она себе. И ответила: «Я люблю его». «И Принца?» — «И Принца». «Так что же теперь делать?» — «Не знаю. Возвращаться к морю». Это страшно далеко от родных мест, но море — оно то же самое.

И там что-то ждёт её, очень ждёт — там, в глубине, где скелеты.

© 2018.