Александр Змушко - Под ногами троллей

Привет, мой летящий огонь золотых листьев клёна,
Я хочу обнять тебя и удержать в руках,
Как холодный неуловимый блуждающий огонёк,
Который все видели, но никому ещё не удалось поймать;
А у меня получится.
Я смогу.
Хочу.
Хочу —
Держать тебя в объятиях и не упускать;
Тёплую и нежную, как свитер из кашемира
И славную; и сладкую, как ноябрьский эль.
Хочу пить тебя и целовать твои губы,
Вкуса мягкого белого вина;
Хочу чувствовать тебя,
Как прикосновение тёплого осеннего ветра к щеке.
С лёгким привкусом горечи,
Словно у цикория или имбиря.
Ты мягкая и податливая,
Как глина из Урука;
Наверно из такой глины Господь лепил людей в Курдистане
(Что некогда назывался Эдемом).
Не знаю, с чем сравнить тебя —
С мягкими лепестками настурции,
Или с касанием крыла бабочки;
Или с тёплой водой реки,
В которой плывут упавшие лепестки.
Хочу смаковать тебя,
Как смесь ликёра с ромом;
И оставить тебя на десерт,
Как булочки с кленовым сиропом —
Или вареньем из вишни.
Я возьму тебя за руку и проведу по ассирийским могилам;
И по могилам Лагаша и Киша.
И ты расскажешь мне, что говорил Гильгамеш
И о чём повествует книга Дагона.
А может быть, мы и Ктулху вызовем,
Вот повеселимся;
И узнаем правду о планете Нибиру.
И я подискутирую о морали с Хаммурапи,
А ты заведёшь беседу о последней коллекции блузочек с Шаммурамат.
И узнаешь, что нынче модно в ландшафтном моделировании?
И не вышли ли ампеля из моды?
А потом мы спустимся в Тайную комнату у лап Сфинкса —
ту самую, обнаружение которой повлечёт за собой конец света —
И вкусим мудрости из Атлантиды; и эзотерического знания из Лемурии;
И причастимся к елею познаний масонов;
И узрим зерно истины в трактатах Гермеса Трисмегиста.
А потом мы забудем обо всём
И поднимемся на высокое звёздное небо,
Вскарабкаемся по пирамидам Судана;
И пусть норд-зюйд-вест
Выветрит у нас из головы всякие глупости
Всю ненужную пыльную мудрость,
И мы будем целоваться, как дети,
И я забуду о метафорах и сравнениях,
И мы забудем о том, что мы взрослые,
И забудем о книгах, и газетах и поликорректности,
И нравоучения родителей забудем мы тоже.
И мы будем чистыми и невинными,
Как в первый день творения,
И я бы сказал, что мы будем как tabula rasa —
Но и латынь я позабыл тоже,
И сердца наши будут стучать,
Пальцы дрожать,
И мы будем молча целоваться
В свете бесчисленных звёзд.
И я выкину из головы все аллюзии,
И всё лукавое словоблудие и пустопорожние откровения
И ты положишь мне голову на плечо,
И снова будем счастливы, как в детстве.
И нам будет горячо и нежно,
И светло и просто,
И пирамиды будут темнеть в ночи.
Забудем — и снова вспомним,
Сделаем круг на карусели богов,
На колесе Сансары.
Пойдём назад — или вперёд?
По спирали Гегеля.
А потом я снова возьму тебя за руку —
И проведу по апокрифам,
И коанам;
Разрешу перед тобой все древние каламбуры
И развяжу узел в городе Гордионе.
Я позвоню и наберу номер скандинавской богини;
Пусть нам зарезервируют три билета до счастья
И дадут дробный перрон.
И я поведу тебя через Ады великого Ада
К Дереву чувственных наслаждений;
Разве что придётся нам предохраняться от улыбок —
Но как сложно, глядя на тебя, не улыбаться!
Мы спляшем макабр на кладбище со скелетами,
Продегустируем новейшие сорта амброзии —
Из крупного жёлтого винограда со склонов Олимпа,
Полученные расчудеснейшей ферментацией,
Троекратной перегонкой и креплёные.
Выпьем боли и ненависти из Садов Отчаяния,
На Хеллоуин притворимся мёртвыми — как простые смертные.
Я договорюсь, и нам продадут билеты до Кэр Пэдриваля
Последние, одиночные, по блату —
И нас подвезёт высокий крепкий старик с седыми космами;
И мы расплатимся с ним мелкими 10-центовыми монетками,
И он скажет: «Ахеронт нынче спокоен, ни одного парома не перевернулось»,
А мы ему скажем: «Столько эонов, а исправно работает!»
И когда мы будем плыть обратно, босоногие мальчишки — или тени мальчишек? —
Предложат нам за доллар по букету асфоделей,
А я нарву тебе их сам, как самый распоследний романтик.
И я проведу тебя по зелёным холмам иберийского мира грёз;
А потом мы устроим тебе конную прогулку,
Только за плечи Хирона держись покрепче.
Поболтаем со Сфинксом,
Купим новых патентованных капканов для снарков,
Возьмём по ванильной коле и разопьём её с данаидами.
И светлые звёзды будут над головой.
Ложись со мной в это поле,
Рядом ложись во ржи,
И там есть пропасть, но мы не провалимся в неё.
Тёплый Зефир ерошит мне волосы,
Поцелуй меня, как целует Аида Персефона в последний день зимы.
Ты прости меня, что увожу тебя,
Ты прости, что целую тебя
С полынной горечью.
Хочу чтобы стала ты чистой и прозрачной, как весенний родник,
И лёгкой, как танец,
И сладкой, как гречишный мёд.
Хочу напоить тебя сладкими воспоминаниями,
Яркими красками лета,
Запахом корицы и лакрицы.
Напоить тебя прозой и поэзией.
Выпей немного Говарда Филиппса Лавкратфа
И запей Эдгаром Алланом По.
Он немного горчит, но послевкусие будет изумительное.
Хочу, чтобы растаяли твои заструги,
Чтобы рухнули твои храмы
Старых Богов.
Пусть холодные алтари будут заплетены в хмель и вьюнок;
И распустятся на жертвенниках колокольчики.
Хочу открыть тебе новые Двери в шкафу,
Двери не для боггл-бу.
Двери, через которые войдут львы и прекрасные принцы.
Хочу провести тебя по манящему аромату грёз,
Показать все оттенки запахов и ароматы оттенков.
Сладость дать — без безумия,
Радость — без отчаяния.
А потом полежи ещё немножко со мной на лугу с эланором,
И я положу голову тебе на грудь.
И ты будешь тёплой и ласковой, и такой любимой;
И ты будешь нежно перебирать мои волосы.
И я захочу дать тебе имя, как-то назвать тебя,
Но я забыл твоё имя.
да и зачем тебе оно?
Быть может, мне называть тебя Счастье?
Я не знаю…
Хочу, чтобы ты видела не лужи,
А отражение звёзд в лужах;
Чтобы мир был как имбирный пряник —
Сладкий и жгучий, обжигающий;
Хочу дать тебе погладить жар-птицу,
Прокатить на единороге,
Который передвигается иноходью,
Что бы это не значило;
Хочу чтобы ты была счастлива, как в детстве,
Когда удавалось утаить от мамы конфеты;
Хочу покатать тебя на карусели,
Под маленькими такими неудобными, знаешь, крашенными лошадками.
Пусть тебе заказным письмом придёт открытка от Деда Мороза.
Я сам напишу его, и отправлю из Лапландии.
А ты побудь моей снегурочкой.
А я буду Серым Волком;
Поиграем с тобой в дровосека и Красную Шапочку.
Хочу вытащить скелеты из твоих шкафов
И сплясать с ними макабр;
А потом отвести их на кладбище —
Неудобно ведь скелетам в шкафах, стоять неудобно.
Закупи себе в шкаф ярких золотых блузочек;
Добавь в шкаф красного апельсина.
Добавь туда зелёного бархата
С холмов Корнуола;
Синей глади из моря Чермного.
Красного солнца туда плесни, алых маков.
Хочу, чтобы ты была как коктейль на пляже в Калифорнии;
Вся из себя яркая и трёхцветная;
Как гирлянды на мохнатых ветвях на Новый Год.
Антидепрессантом была, как серотонин в шоколаде.
Шипящей, как газированный грейпфрутовый сок.
Знаю, у тебя внутри тоннели и переходы;
Но я не боюсь их.
Хочу выпить чашечку кофе, поболтать с твоими привидениями;
Мы сыграем с ними в нарды и в преферанс и весело проведём время.
Хочу целовать тебя под алым лотосом;
Вычерпать дёготь из твоего мёда.
Хочу кормить тебя с ложечки тростниковым сахаром.
Хочу читать тебе сказки с фонарём под одеялом.
Катать тебя на лошадях.
Можем попробовать
«Чайку над волнами» —
А можем целоваться, пробуя друг друга губы.
А когда уйду, растворюсь или исчезну,
Главное, помни меня просто как сказку,
Сказку Р. А. Лафферти,
Рассказанную в ночь перед Рождеством.
Если я рассыплюсь ворохом золотых искр —
Просто помни меня как глоток горячего какао,
И как нежный поцелуй перед сном.
Пусть я светлым буду твоим привидением…
Я могу раствориться,
Исчезнуть в глубинах твоей памяти,
Но на самом деле мы не забываем —
Просто обманываем сами себя.
За маленькой запертой дверцей
Всегда живёт частичка памяти —
И иногда эта дверца приоткрывается,
И тонкие лучики света тогда тянуться из-под неё.
Иди сюда, я поцелую твои губы — шоколадные.
На сладкий шоколад похоже, на швейцарский —
И на горький, одновременно.
Навсегда запомню твои губы, они чуть горчат — многовато какао.
Порошка какао, а масла в самый раз.
И я — я буду помнить тебя.
Хочу познакомить тебя с драконами —
У меня много знакомых драконов —
Один из Дейла, а прочие откуда-то из под Манчестера.
И мы будем разговаривать с ним о Сартре и философии экзистенциализма.
Хочу перевести тебя, как древний текст,
Догадаться о смысле всех иероглифов,
А потом хочу изменить тебя,
Поиграть в тебя, как в слова-кошельки Льюиса Кэррола.
Хочу переписать тебя, как Снорри Стурлусон — Старшую Эдду.
Ты сладкая, как плитка шоколада
С белым изюмом — сама не сознаёшь своей сладости.
Вот идёшь ты из ванны, закутавшись в полотенце —
Лужицы на полу оставляешь,
Пакет портится.
Хочу познакомить тебя
С традицией эротофилимахии
В Дель Арте;
с эротической традицией венецианских пьес;
Хочу научить тебя смехотворчеству.
Хочу, чтобы научилась воспринимать мир, как
Большую кружку горячего крепкого шоколада —
Если быстро пить, можно обжечься,
Но вкусно же, клянусь Сетом и Митрой, Таммузом и Иштар!
Хочу, чтобы засыпала в обнимку с плюшевыми мишками;
Чтобы гонялась на распродаже за свитерами Tommy Hilfiger'а.
Я бы хотел рассказать о тебе гекзаметром;
Я хотел бы написать о тебе на санскрите;
Нарисовать твоё имя египетскими иероглифами;
В символизме начертать тебя.
Начертать твоё имя летящей арабской вязью;
Воплотить твою ноту строками из Шекспира и Бёрнса.
Пропеть тебе о любви на мелодичном языке эльфов;
Зашифровать тебя символами Фетского [2] Ошибка автора: диск Фестский — найден в городе Фест (прим. верстальщика). диска.
Но увы, нет соответствия между формой и содержанием;
Язык мой беден и груб;
Я бы хотел навестить тебя, отправившись в Скифию —
Подобно Овидию,
Но Норны свили уже свои нити —
Отличный свитер получился у них,
Нарасхват будет на рождественской распродаже,
И на этом свитере, алым по серому, вышито —
Лишь преобразовав свою улыбку в мегабайты и килобиты нулей
И единиц, я могу поцеловать тебя.
И я целую тебя.
Ты же знаешь.