Александр Змушко - Под ногами троллей

А затем, песня, наверно, всё-таки кончилась, ибо они начали новую, и новая была ещё чуднее предыдущей. А затем девочка из Народа, что появился намного раньше человека, коснулась её лба своими тонкими пальцами, и Аррен вдруг увидела мир — волшебный, неописуемый мир, мир без человека. Громадные деревья доставали до облаков своими листьями, и животные, подобных которым не видел никто и никогда, вольно расхаживали в тени этих исполинов.

И у Аррен в глазах закипели слёзы, ибо поняла, чем пожертвовал человек, дабы завоевать этот мир. И тогда, повинуясь внезапному импульсу, она спросила:

— Расскажи мне про Цветок. Мне сказали, что я избрана Тропой Соцветий — но что это обозначает?

Девочка из Первых Людей долго молчала, взирая в лазурную тьму.

А затем сказала:

— Порой приходят в мир те, кого мы зовёт Цветами Судьбы. Множество несчастий ждёт их; но, расцветая, они меняют судьбы Мира.

Аррен слушала, а вокруг танцевали создания, полные фиолетового огня.

Девочка продолжила, и её напевный голос хрустальным звоном рассыпался во мраке, вспыхивал вместе с огнём музыкального леса.

— Некогда мой народ заселял все леса и просторы, болота и моря, — сказала она. — Мы жили на севере, там, где ныне лишь безлюдные пустыни, полные замёрзшей воды и камней. И там, среди снега и холодных ночей, мы знали каждое дерево, каждое озерцо и каждую птицу. Есть на севере травы, что восходят лишь после того, как мороз прихватит их своими жадными зубами; и лишь после зимы поднимаются они и трогаются в рост. Таков и Цветок Судьбы.

Песня возвышалась, достигая своего апогея.

Лес светился нежным перламутром.

— Всегда, когда появляется на земле Цветок, тяготы и горести преследуют его. Горькие утраты постигает он, и нет ему утешения среди детей земли. Через Поцелуй Боли пробуждается он от спячки, через страдания начинает расти.

Аррен слушала, затаив дыхание.

— Смерть гонится за ним, — продолжила шиаль, — смерть раздувает его паруса. И лишь благодаря боли он вызывается над травами земными, гордо поднимает голову и простирает ветви свои. Но вот, наступает пора мудрости; с ветром говорит цветок, и слушает голоса трав земных. Коршун приносит ему вести с запада и востока, солнце согревает его своими лучами. Именно в эту пору постигает Цветок пути судьбы.

Песня поднялась до изумительного, чистого альта — и замерла, будто растворилась в тишине.

— А затем наступает пора цветения, и тогда многие увидят красоту Цветка — и поймут её. После цветения придёт и пора приносить плоды: и плоды этого цветка будут таковы, что насытят многих. Но не для себя он цветёт, не для себя пускается в рост — подлинный Цветок приходит в мир лишь ради тех, кто нуждается в нём.

— Но не может ли быть такого, — воскликнула Аррен, — что цветы рождаются лишь среди вашего народа — а я ведь человек!

И девочка с кожей цвета бирюзы покачала головой.

— Мы видим пути мира, — сказала она. — Мы видим его цветы и ростки. Все в мире едино и переплетено; и мы и люди — лишь разные ветви одного могучего Древа. Мы не питаем ненависти к людям, хоть и не любим их. Не ради людей или шиаль приходят в мир Цветы — но лишь ради судеб целого мира. Весь мир радуется и танцует, узрев приходя Цветка; и нет разницы для него между птицами и деревьями, Первыми и Вторыми Людьми.

Она мягко коснулась Аррен своей тоненькой рукой.

— Мы с твоим народом давние враги. Но тебе не стоит бояться нашего гнева, — сказала она. — Довольно лишь произнести «илле вайо» — и любой из народа шиаль поможет тебе.

А затем всё закончилось — образы из её головы ушли, и песня кончилась.

Деревья всё ещё немного светились, угасая, и девочка рядом с ней сказала:

— Мы проводим вас на ваш корабль.

И вновь потянулись в глубину леса лианы; они выплывали из зарослей так же неторопливо и величаво, как до этого — погружались в них.

Вот деревья расступились, между ними появились лакуны. Взошла луна — она была большой и яркой; и разлила на поверхности Океана серебряную дорожку. Деревья вставали в темноте зыбкими призраками. И всё-таки, даже в смоляной, непроглядной ночи, море не было удручающе-чёрным: вверху раскинулись сыпучие созвездия: смарагдами и яхонтами — и мелкой серебряной пылью. А внизу, меж древесных исполинов, зависли лиловым роем уже знакомые медузы. Несколько светляков спустились вниз и облюбовали мачты; корабль загорелся, словно его украсила Рождественская иллюминация. Аррен почудилось, что деревья — это громадные столбы, что поддерживают небесный свод; а жуки — фонари, развешенные рукой Незримого.

Они стояли на борту корабля, и его гордый нос взрезал темноту, усеянную фиолетовыми звёздами — небесными и земными.

А в путь их провожала последняя песня.

И вот, наконец, Подарок Тайны оказался далеко за кормой.

Как заворожённая, Аррен смотрела на древесные исполины, поднимающиеся из глади вод. На Зелёных Островах она слышала байки о нереидах; особенно в деревушке Неприветливая, что ютилась между Пузатыми Холмами, чуть выше по течению реки. Поговаривали, что — в отличие от русалок, которые не могли выходить на берег из-за хвоста, и лишь изредка выползали погреться на песочке — нереиды порой навещали людские селения, и даже выходили замуж за моряков. Дочери Моря ничем не отличались от обычных смертных — разве что волосы у них были цвета водорослей, густо-зелёные; или синие — цвета прибоя.

Неужто сказка про возлюбленную рыбака — правда?

А затем её пронзила новая мысль: ведь Боргольд и его возлюбленная — ничем не отличались от влюблённых из сказки. Она — морская дева, он — обычный моряк… История повторялась.

Вот почему он попросил Жувра рассказать сказку об Эйле.

А затем один из матросов велел ей придти к капитану.

Аррен робко толкнула дверь каюты. Капитан внушал ей страх — смешанный с восторгом и печалью. Рядом с ним она остро ощущала раскаяние и собственную беспомощность. Ведь вместо неё должен быть плыть Къер…

Боргольд сидел за столом, почти таким же громадным, как у него в кабинете. И выражение лица у него было какое-то странное. Прикрыв двери, Аррен робко осмотрелась — в отличие от особняка, каюта капитана была обставлена скромно, почти аскетически. Пробыв в море всего четыре дня, девочка догадалась, почему.