Александр Змушко - Под ногами троллей

— Да будет так, — сказал он. — Я приму твою жертву, король града Семистолпного, что возвышается над волнами.

Король вскинул голову, ярко блеснув глазами.

— И весна придёт?

— Сын мой, — возразил ему Лев, — мне это неведомо.

— Но как же так, — вскричал король. — Ведь ты, владыка всех дел земных, и ты — не знаешь, придёт ли весна?

— Я всего лишь друг, — грустно сказал Лев. — Друг, что приходит в час нужды. Весна не подчиняется мне. Многое подвластно мне — ветра пустыни и просторы неба, пучины моря и леса Шайхры. Но людские души неподвластны моей воле. А весну приносят с собой они…

Король прошептал:

— И кто же тогда приведёт её?

— Девочка, — ответил ему Лев. — Девочка, на плечи которой ляжет вся боль дочерей Евы. Ей суждена юдоль слёз — но и вознаграждение будет велико.

— И ты повелишь ей придти в Королевство?

— Кто я такой, чтобы повелевать ею? — мягко спросил Лев. — Я лишь попрошу.

И тогда сон Аррен закончился, и долго она думала, что бы он мог обозначать.

Впрочем, вскоре её одолели совсем другие заботы.

Плавание подходило к концу, и город восточных владык уже поджидал её.

Велик, велик город Тартааш!

Возлежит он на золотых песках, пронзает небо зелёными минаретами, попирает твердь дворцами из камня и кедра. Горят серебряные звёзды над беломраморными усыпальницами, цветут яблони и сливы, ревут ишаки в ночи. Полон он тайн и опасен; прилавки ломятся от спелых фруктов, а черноокие девы его — прекраснейшие на Южных островах.

Непременно посетите Тартааш!

Солнце выползло из-за горизонта, точно разбухший шар — поначалу огненно-маковый, расплывшийся, как тётка Фавра; его окружали лиловые облака. Потом он поднялся чуть-чуть повыше, стал стройнее и начал походить на начищенную до блеска монету — такого цвета бывает в кружке крепкий чай. Небо было чистым; только на востоке, у окоёма, клубилось похожее на галеон, облако.

Аррен смотрела на тёмную, опасную синь за кормой, перегнувшись через резные «перила». Море завораживало её. Корабль качали настоящие водяные горы — громадные, сизо-зелёные. Одна такая гора — побольше Спины Тролля. С поверхности вода казалась прозрачной; однако дальше, в глубине, цвет мрачнел и сгущался. Порой в море мелькали косяки рыбы или плавали водоросли; два раза она видела дельфинов.

Страшно было даже подумать, сколько здесь до дна.

— О-хо-о! — прокричал сверху Крыса.

Она резко выпрямилась, и у неё закружилась голова.

Далеко на горизонте появилось крохотное пятнышко. Оно не уменьшалось, а росло, отчётливо проступая на синеве небес. Аррен зажмурилась. Третий остров в её жизни!

Каким он будет?

И в этот миг ветер дунул изо всей силы; корабль словно сам рванулся к новому порту. Его нос наклонился вниз, и девочке почудился громадный вздох, пронёсшийся от бушприта до ахтерштевеня. Аррен в который раз подумала, что корабль похож на живое существо. А затем штормовой порыв унялся, и они снова пошли ровно — «Клык Льва» скользил по бездонной водяной глади, оставляя за собой вязкий пенный след.

Боргольд вышел из капитанской каюты и стоял на полубаке.

— Вот он, Остров Песка, — сказал он с непонятным Аррен выражением.

Его брови густо сошлись, а лоб прорезали морщины; но на губах плясала улыбка. Келарденку охватило неуёмное волнение, и вот, наконец, остров приблизился настолько, что она смогла его рассмотреть.

— Копыто Осла, — сказал кто-то, и спустя мгновение она поняла: это название того, что она видит — узкого мыса, глубоко вдающегося в море.

Море посветлело, оно стало светло-бирюзовым. Волны теперь уже не казались такими страшными. Если раньше они качали корабль небрежно, словно ненужную игрушку, то теперь несли бережно и ласково, будто долгожданного ребёнка.

И вот каким увидела Остров Аррен.

Берег был скалистым и желтоватым: отвесными скалами он поднимался в небо. Зелени было мало, и она была чахловатой — то тут, то там за породу цеплялось скрюченное деревце или клочок травы.

— И… пошли!

Матросы ухватились за верёвки, скрипели снасти, громадные паруса хлопали, корабль скрипел — и по нему словно пробежала дрожь сытого удовлетворения. Они развернулись и пошли вдоль берега; в небе появились чайки. Они резко, сипло кричали, будто чему-то возмущались. А затем берег резко вильнул вправо, и увидела…

Её глазам открылась бухта — просторная и широкая; её окаймляли горы.

И вода в бухте была изумительного оттенка — цвета пылающего сапфира.

Небесной синевой бухта устремлялась вперёд — и за ней вставал Город. Город, подобного которому Аррен не видела никогда.

Он был грозен и прекрасен одновременно.

Пронзали небо башенки-минареты; в рассветной нежности алели купола. Громадные особняки утопали в зелени; широкие каменные лестницы сбегали к морю. От него веяло ощущением могучей — и не вполне доброй — силы; словно пресыщенный вельможа, город возлежал на холмах. Рядом с горами затаились царские усыпальницы — размерами они превосходили высочайшие из дворцов.

По бокам от города скалы расступались; а за ним тянулась долгая бесплодная равнина. В бездонно голубом небе он вырисовывался ясно и чётко.

— Тартааш, — сказал Боргольд.

Корабль зарылся в воду, обдав девчонку снопом солёных брызг; а затем ветер стих. Должно быть, его заслонили горы. Паруса обвисли, словно раздался тихий, довольный вздох. Корабль покачивался на волнах, будто любуясь Тартаашем.

— Зарифить паруса! — внезапно проревел шкипер у неё над ухом, и Аррен даже присела от неожиданности.

На баке и полубаке закипела бурная деятельность; паруса «убрали» — подвязали особым морским узлом, «рифовым» (он крепкий, но легко и просто развязывается, одним рывком за свободный конец). На талях спустили на воду кормовую шлюпку и подали на неё буксир (такую толстую верёвку). В неё село несколько самых дюжих матросов; вспенили воду вёслами — и корабль, наконец, стронулся.

Они медленно вплывали в ослепительную синеву, скользили по берилловому морскому лону. Несколько кораблей стояло в бухте на якоре — их паруса были забраны, а палубы — опустели. Они проплыли мимо них, словно вдоль величавых призраков.

А город всё приближался.

Великий город Тартааш!

Горы, окружающие бухту, нависли над ними — а впереди надвигались каменные здания. Аррен следила за ним, как заворожённая. Город был похож на сказку — чарующую, жестокую восточную сказку, подобно тем, что некогда рассказывала её мать.

Солнце тем временем разгоралось; оно стало раскалено-белым, как угли в печи. Оно светило в спину Аррен — со стороны кормы, по направлению к острову. Ласковая нежность рассвета ушла; небо окончательно расчистилось — на нём осталась только парочка прозрачных, кисейных мазков, словно кто-то извозил его в извёстке.