Тереза Тур - Счастливый рыжий закат [СИ]

Тварюшка была хоть и маленькая, но очень и очень ядовитая. С укусом в кровь попадал токсин. Отек головного мозга меньше, чем за сутки — и все. Вытаскивать пострадавшего только с помощью магии было тяжело — токсин отчаянно сопротивлялся.

Поэтому коллеги, зная мою страсть к созданию разного рода лекарственным форм, попросили разработать хоть что-нибудь от этой напасти.

— Добрый день! — поприветствовал меня милорд Швангау. Он стоял на пороге столовой и, видимо, какое-то время наблюдал за мной.

— Добрый, — подскочила я. Начальство все-таки.

— Я пришел на обед, — проинформировал он меня. — Вы грустите из-за недавних событий?

— Да нет. Не совсем. Просто…Тяжело бездельничать.

— Потерпите несколько дней. Не будем забывать ни про покушение, ни про то, что вы — все-таки — под домашним арестом. И не будем давать повод барону Гилмору в чем-то нас обвинить.

Мне подумалось вдруг, что мы с ректором живем в одной квартире, спим в соседних комнатах. И… при желании — заподозрить нас можно в чем угодно. От сговора до прелюбодеяния.

— Я заказал ужин в ресторане «Изумрудная цапля».

— А у меня в лаборатории изумрудные клещи, — ответила я ему. — И мышей, выходит, зря заразила. Просто так погибнут.

Милорд Швангау рассмеялся. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо. Я, когда смущалась, краснела всегда просто мучительно. Наверное, во всем виновата слишком белая кожа, которая бывает у людей с ярко-рыжими волосами…

— Простите. Я не хотел вас обидеть.

Служанка внесла поднос с едой и стала накрывать.

— Госпожа кушает очень плохо, — нажаловалась она милорду.

— Спасибо, Жаннин. Я прослежу за госпожой целительницей, — серьезно ответил он. — И — на сегодня вы свободны.

Девушка присела в книксене и удалилась.

— Заказать вам что-нибудь из книг? — неожиданно спросил ректор.

Мне показалось, он смутился и спросил это лишь для того, чтобы поддержать разговор.

— Спасибо, мы вчера все перенесли. Пока мне хватит.

— Если что-то будет необходимо — говорите сразу, не стесняйтесь.

— Спасибо.

Милорд Швангау быстро доел и суп, и жаркое.

— Я на работу, — сообщил он мне и поднялся.

Я встала вместе с ним. Милорду это явно не понравилось, судя по выражению лица. Не понятно только, почему? Как его подчиненная, я была обязана так делать. Более, того, я так делала всегда. Чем же ректор недоволен?

— Госпожа Агриппа, — начал он, потом сбился и тихо проговорил. — Рене… Вы знаете, у меня никогда не было гостей. С тех пор, как у меня появился свой дом — я был в нем один. Всегда… И сейчас. Я хочу вас попросить — не надо подчеркивать, что я — ваш начальник, а вы — моя подчиненная. Просто будьте моей гостьей. Пожалуйста.

— Хорошо, — кивнула я. — В конце концов, я обязана вам жизнью. И…

Милорд Швангау яростно сверкнул глазами, коротко кивнул мне — и вышел.

— Пфуууу, — выдохнула я.

Кухня оказалась рядом. За соседней дверью. Я отнесла тарелки, перемыла посуду. Затем отправилась наверх, к себе в комнату. Раз меня еще целых четыре дня не пустят в лабораторию, то, пожалуй, стоит пока наметить план работы, касающийся присланных трав и изумрудных клещей.

Я обложилась книгами по лечению укушенных. Отсматривала — как именно магически убивается токсин. Как выводится из организма пострадавшего. Поняла, что надо одновременно стимулировать работу печени и делать так, чтобы отек мозга не наступал. А то — какой прок в противоядии, если оно не будет успевать подействовать.

Пришла к выводу, что его надо будет делать сразу в одноразовом шприце, чтобы любой пострадавший, в первые же минуты мог вколоть себе противоядие. Так лекарство подействует быстрее. Не магия, конечно, но, как говорится — что послали Стихии.

Аккуратный стук в дверь, и голос милорда Швангау:

— Рене, можно попросить вас спуститься в гостиную?

— Конечно, — откликнулась я.

Посмотрела в окно — вечер. Солнце золотит верхушки дубов. Меж кустов цветущего левера — скорей бы он отцвел уже — мелькнул рыжий хвост…

Да… Это я почитала. Серьезно так…

Я спускалась по лестнице, когда обнаружила, что мне навстречу направляется милорд Швангау. С обеспокоенным выражением лица.

— Что-то случилось? — спросила я у него.

— Вас долго не было. Я забеспокоился.

Уверила его, что со мной все в порядке. Помогла накрыть на стол.

— Вы ничего не имеете против печеной рыбы? — заботливо спросил меня ректор. — А то я как-то не спросил.

— Очень люблю, — улыбнулась я.

— Значит, угадал! — и он так искренне, так счастливо улыбнулся, что у меня сжалось сердце.

Наверное, он действительно, очень…очень-очень одинокий человек. Надо познакомить их с Чуфи.

Пока думала, разложила еду по тарелкам. К рыбе прилагались печеный картофель и салат из жареных баклажанов.

— Оооо! — выдохнула я в полном восторге. — Баклажаны! Как я их люблю! А как их бабуля моя готовила! Жаль, что я в этом плане — полный бездарь. Только варенье умею варить.

— Бабуля? — спросил милорд Швангау.

— На самом деле, она мне по крови не бабушка. У отца — к тому времени, как он женился на маме, родственников в живых не осталось. А мамины… Мамины настолько были недовольны ее выбором, что отреклись. От нее ну и — как результат — от меня. Они же дворяне, а папа — простой солдат. У бабули Риммы тоже все погибли на том пограничном посту. И когда однополчане отца стали думать, к кому лучше пристроить сироту — не отказала. Так что она мне роднее всех родных.

— А как вы оказались в университете?

— Меня нашел целитель Ирвин. Долгая история…

— Расскажете потом. Приятного аппетита.

Какое-то время мы ели молча. Еда была невероятно вкусной, да и я за целый день проголодалась.

— Его величество всегда приводит в пример придворного целителя, когда рассуждает о том, как надо подбирать кадры, — нарушил молчание ректор.

Я так яростно сверкнула глазами, что мужчина напротив отшатнулся. В тот же миг мне стало стыдно, но высказываться на счет учителя в моем присутствии, это….

Он рассмеялся, и, явно признавая свое поражение, поднял руки вверх:

— Я лишь имею в виду, что целителю Ирвину можно отбирать тех, кого он будет обучать. Я же — несчастный человек — этой возможности лишен. Работаю с тем материалом, который мне выдали. С нашими разлюбезными юными милордами — а с некоторый пор — и миледи. Увы, они не всегда талантливы. Но зато апломбом, отсутствием трудолюбия и дисциплины, к сожалению, не обделены почти всегда.

— Аааа, — поняла я. — Тут вы правы.

— Простите. Своими разговорами я совсем не даю вам поесть, — мягко улыбнулся он мне.

— Все в порядке. И еще… очень вкусно, спасибо!

— А что вы не любите? Из еды? — полюбопытствовал милорд в конце трапезы.