Анастасия Быкова - Под куполом «Феерии» [СИ]

— Но…

— Давай-давай.

— Ты — само зло, Бранвелл, — Джейс махнул рукой, признавая поражение, встал из-за стола и направился следом за Саймоном. — Алек, я поздравлял тебя с помолвкой? Забираю поздравления назад.

— Иногда ты и правда меня пугаешь, — Алек с восхищением посмотрел на свою невесту.

— Так и было задумано. Погоди, мы просили оставить тебе омлет и немного блинчиков. Вырвали последнюю порцию с клубничным джемом из рук акробатов. Сейчас подогрею и принесу.

Левада находилась вдали от особняка, и Алек успел выкинуть из головы все ненужные мысли, пока шёл к ней. Первым его увидел Рэм, тихонечко заржал и начал переступать с ноги на ногу, навострив уши. Пилигримм и Макмиллан же не стали церемониться, зарысили к ограждению и нетерпеливо замахали хвостами, ожидая, когда Алек подойдёт к ним.

— Привет, ребята, — он улыбнулся и потрепал лошадей по холке. — Скучали? — Рэмбрандт, обделённый вниманием, одарил Алека обиженным взглядом и отвернулся. — Иди сюда, приятель, я вам кое-что принес.

Алек вытащил из кармана три кубика сахара.

— Сегодня можно, — хмыкнул он. — Только не говорите Люку.

Рэм снова заржал и подбежал к Пилигримму и Макмиллану, втискиваясь между ними и требуя своё угощение.

— А если я всё расскажу? — раздался голос откуда-то слева.

Плечи Алека напряглись. Он решил, что стоит избегать Магнуса Бейна? Кажется, Магнус собрался разрушить и этот план.

— Опять решил посмотреть, как живут наши лошади?

— Просто любуюсь, — ответил тот, пожимая плечами. На его губах снова заиграла улыбка, выглядел Магнус очень расслабленно, и Алек заскрипел зубами.

Он не смог нормально поспать ночью из-за его приезда, а тот был свежим, как огурчик.

И до мурашек красивым.

— Твои питомцы смотрятся удивительно органично здесь, погода радует… Я и не думал, что солнечные лучи могут так играть на чёрных шкурах.

— Они не питомцы, — огрызнулся Алек, нервно поглаживая морду Рэма. — Они друзья.

— Ах да, — протянул он. — Друзья. Прости, Александр.

— Алек. И нам надо начинать тренировку. Буду благодарен тебе, если оставишь нас в покое.

И оба поняли, что говорил он не только о сегодняшнем дне.

«Оставишь меня в покое, уйдёшь из моих мыслей, прекратишь попадаться на глаза».

— Как хочешь, — пожал плечам Магнус. Только сейчас он позволил улыбке исчезнуть с лица. — Но твои лошади действительно красивы и опасны. Как и их хозяин.

Алек растерянно моргнул и взглянул на Магнуса, от напускного спокойствия которого не осталось и следа. Напряжённая спина и руки, сжатые в кулаки, а в глазах такая тоска, что впору бы завыть.

— Магс, я… — Алек не выдержал и сделал шаг к нему навстречу.

— Не надо, — оборвал резко, в оборонительном жесте выставив вперед руку. — Не надо, — повторил Магнус и ушёл, даже не обернувшись.

— Сиди, сиди, — Алек внимательно следил за положением головы Рэма, пока тот делал поклон, и за правильностью стоек Макмиллана и Пилигримма, замерших с двух сторон от Алека и Рэмбрандта. — Молодец, Рэм! Держи, — он отдал коню морковку. И в следующий же момент вскочил и побежал вперед.

Фризы опомнились раньше и бросились за Алеком, петляющим по поляне.

Это был один из любимых видов тренировки. Смесь игры и работы, во время которых происходит резкий переход от расслабленного общения и забав к сосредоточенному исполнению цирковых фигур и трюков. Такой темп учил лошадь сдержанности и собранности.

Рэмбрандт тем временем понял, что его опять оставили в дураках, и, скорее проглотив морковку, чем дожевав, понёсся следом. Алек обернулся через плечо, потеряв лишь несколько секунд, но Макмиллан почти настиг его. Действовать надо было быстро: он резко затормозил, повернулся на пятках и пробежал между державшимися примерно в метре друг от друга Макмилланом и Пилигриммом. Они в недоумении остановились. Рэмбрандт тоже на секунду замер и заржал, недовольно переступая с ноги на ногу.

Алек отбежал на достаточное расстояние и остановился, переводя дух. Он раскинул руки в стороны и рассмеялся, наблюдая за недовольными мордами. После собственной разминки и пробежки с лошадьми, с него пот разве что градом не катился, и чёрная майка была насквозь мокрой, но он лишь отбросил челку со лба, улыбаясь ещё шире.

Вот именно эта лёгкость и свобода так сильно привлекали его в лошадях, что можно было стерпеть любые лишения. Риски и неприятности, связанные с ежедневными тренировками, уборками в конюшне и постоянной нехваткой свободного времени, уходили на второй план. То, что давало общение и дружба, рождённая благодаря долгой и упорной работе, не мог дать никто. Эти эмоции были сравнимы разве что с… С влюбленностью?

Алек дёрнул головой, понимая, что сейчас совсем не время думать о Магнусе.

Но драгоценные секунды были упущены.

Он огляделся. С одной стороны на него надвигался Рэмбрандт, с другой — Макмиллан и Пилигримм, но не в его характере было сдаваться без боя.

Он обманным манёвром метнулся в левую сторону, почти сразу же сменив направление, но на этот раз лошадей оказалось не так легко обмануть — он бежал очень быстро, с каждым шагом всё сильнее ощущая, как вибрирует земля под приближающимся топотом копыт.

А скорости и выносливости у человека меньше.

Ещё немного, ещё чуть-чуть…

— Пилл, молодец, — Алек затормозил, когда вороной конь нагнал его и ткнулся лбом в плечо. Правда, при этом немного не рассчитал силы и чуть не сбил с ног. — Молодец, — он широко улыбнулся, вытащил морковку из кармана и протянул угощение сначала Пилигримму, потом Макмиллану и Рэму.

Дожевав, лошади замерли.

Время тренировке сменить игру.

Алек вытянул руки вперёд, и те послушно выстроились в ряд. Длинные гривы, сегодня не заплетённые, в полном беспорядке разметались по шее и спине, грудная клетка тяжело вздымалась, и нижняя губа подергивалась, когда лошади фыркали. Серый Рэмбрандт замер посередине. Чёрные, как смоль, Пилигримм и Макмиллан по бокам от него. Эта тройка была любимицей публики — жеребцы, такие прекрасные в свободе своей силы, с переливающейся под кожей мышцами, крепкими ногами и мягкой гривой. С добрым взглядом из-под длинных ресниц, в которых горело беспрекословное послушание, граничащее с обожанием.

Алек подошёл к Рэму и потрепал его по холке. Он провёл ладонью по лоснящемуся боку и присел, цокая языком, — бессловесная команда, отработанная годами. Рэм понимающе фыркнул и согнул сначала одну ногу в запястье, а потом и вторую. Опустился ниже и коснулся лбом мягкой травы.

Фризы совершенно синхронно тоже сделали реверанс, только, в отличие от Рэмбрандта, уложили головы на вытянутую переднюю ногу.

— Ап! Молодцы, — Алек поднялся и довольно улыбнулся. Лошади встали вслед за ним и потянулись за угощением.