Мэгги Стивотер - Воронята

Открыв глаза, она оказалась одновременно в своем теле и вне его, глядя на него со стороны. И никаких признаков дуплистого дерева поблизости. Блю, находившаяся перед нею, стояла в нескольких дюймах от юноши в форменном джемпере Эглайонби. Он чуть заметно сутулился, его плечи потемнели от дождя. Это его пальцы Блю ощутила на лице. Он провел по ее щекам тыльными сторонами своих пальцев.

По лицу другой Блю текли слезы. Благодаря какой-то странной магии Блю чувствовала их и на своем лице. Она ощущала также и тяжкое и продолжавшее нарастать страдание, печаль, которая ощущалась большей, чем она сама. Слезы другой Блю казались бесконечными. Они симметрично струились капля за каплей по ее обеим щекам.

Юноша в джемпере Эглайонби наклонил голову и коснулся лбом лба Блю. Она ощутила прикосновение его кожи и неожиданно уловила запах мяты.

«Все будет хорошо, — сказал Ганси другой Блю. Она была уверена, что ему страшно. — Все будет хорошо».

Вопреки всякой вероятности, Блю поняла, что та, другая, Блю плакала, потому что любила Ганси. И что причина, по которой Ганси так осторожно прикасался к ней пальцами, состояла в том, что он знал, что ее поцелуй может убить его. Она чувствовала, как сильно другой Блю хотелось поцеловать его, хотя она страшно боялась этого. Но она никак не могла понять, почему ее настоящие, сегодняшние воспоминания, когда она оказалась в дупле, смешались с иными, ложными воспоминаниями о том, как их губы почти соприкасались, о жизни, которую другая Блю уже прожила.

«Что ж. Я готов. — Голос Ганси дрогнул и на мгновение прервался. — Блю, поцелуй меня».

Потрясенная, Блю по-настоящему открыла глаза и теперь увидела вокруг себя темноту дупла и снова вдохнула тяжелый запах гниющего дерева. Внутри у нее все словно перекрутилось от призрачной печали и страсти, которые она ощутила в видении. Она ослабела и растерялась и, когда вышла из дупла, не могла поднять глаз на Ганси.

— Ну и?.. — спросил Ганси.

— Это… — с трудом выговорила она, — что-то такое…

Не дождавшись от нее иных слов, он сам занял место в дупле.

Все увиденное казалось совершенно реальным. Было ли это будущее? Был ли это один из вариантов будущего? Был ли это сон наяву? Было невозможно представить себе, чтобы она влюбилась в Ганси — именно в него! — но в видении это оказалось не просто возможным, но и бесспорным фактом.

Когда Ганси повернулся в дупле спиной ко входу, Адам взял ее за руку и привлек поближе к себе. Движение было не очень-то вежливым, но Блю не думала, что это намеренная грубость. Впрочем, она удивилась, когда он вытер ее щеки основанием ладони свободной руки; оказалось, что она плакала по-настоящему.

— Хочу, чтобы вы знали, — яростным шепотом сообщил Адам, — я никогда не сделал бы такого. Это все неправда. Я ни за что не поступил бы так с ним.

Он крепко сжимал пальцами запястье Блю, и она почувствовала, что его трясет. Она, моргая, посмотрела на Адама и насухо вытерла щеки. Еще через мгновение она поняла, что он, судя по всему, видел совсем не то, что она.

Но, если спрашивать его, что он видел, придется рассказать и свое видение.

Ронан откровенно рассматривал их, как будто знал, даже не побывав в дупле, что с ними там случилось.

Ганси стоял, склонив голову, в нескольких футах от них, в дупле. Он сцепил руки перед грудью и походил на статую в церкви. В его облике — его фигуре, над которой, как арка, смыкалось пустотелое дерево, его глазницах, утративших в полутьме всякий цвет, — вдруг проявилось что-то очень древнее. Он оставался самим собой, но стал и чем-то еще — это что-то Блю впервые увидела в нем во время гадания; это ощущение инакости, чего-то большего, чем он сам, словно истекало из неподвижной фигуры Ганси, застывшей внутри темного полого дерева.

Адам смотрел в сторону, и теперь — теперь — Блю разгадала выражение его лица: стыд. Он увидел в дупле неизвестно что, был уверен, что Ганси сейчас видит то же самое, и не мог этого вынести.

Ганси открыл глаза.

— Что вы видели? — спросила Блю.

Он поднял голову. Это было медленное, сонное движение.

— Я видел Глендура, — сказал Ганси.

Как Адам и предупреждал, осмотр ворона, вырезанного в земле, поход вдоль ручья в лес, разглядывание рыбок, меняющих цвет, открытие наводящего галлюцинации дерева и возвращение к Хелен заняли куда больше двух секунд.

Если верить часам Ганси, на это ушло семь минут. Хелен была в ярости. Когда Ганси сказал ей, что на самом деле они отсутствовали не семь минут, а не менее сорока, завязался такой яростный спор, что Ронан, Адам и Блю сняли наушники, предоставив брату и сестре возможность самим разбираться между собой. Конечно, без наушников все трое пассажиров заднего сиденья не могли разговаривать и между собой. Вроде бы должно было наступить неловкое молчание, но оказалось, что без слов даже легче.

— Это невозможно, — сказала Блю, когда вертолет поднялся с автостоянки и стало возможно снова разговаривать. — Время никак не могло остановиться, пока мы были в лесу.

— Ничего невозможного, — ответил Ганси, направляясь через площадку к зданию. Он распахнул дверь на первом этаже «Монмута» и громко крикнул в полутемный лестничный пролет: — Ноа! Ты здесь?

— Это правда, — сказал Адам. — Теория силовых линий утверждает, что на самой линии время может быть пластичным.

Такой эффект отмечали исследователи силовых линий, чаще всего в Шотландии. В шотландском фольклоре издревле существовали легенды о путешественниках, которых уводили к себе пикси или сбивали с пути фейри, ревниво охранявшие свои владения. Путники шли вроде бы по прямой дороге, но вдруг обнаруживали, что безнадежно заблудились и находятся где-то, куда неизвестно как попали, во многих ярдах, а то и милях от того места, откуда вышли, а их часы показывали время на несколько минут раньше или на несколько часов позже того, как они отправились в путь. Как будто они проткнули складку в пространстве/времени.

Энергия силовых линий умеет шутить шутки.

— А как насчет этих штук с деревом? — спросила Блю. — Это были галлюцинации? Или сны наяву?

Глендур. Это был Глендур. Глендур. Глендур.

Увиденное продолжало стоять у Ганси перед глазами. Он был возбужден, или испуган, или и то, и другое сразу.

— Не знаю, — сказал он и, достав ключи, оттолкнул протянувшуюся к ним руку Ронана. Нет, скорее в Вирджинии грянет мороз, чем он позволит Ронану вести свою машину. Он много раз видел, что Ронан творит со своей машиной, и ему страшно было даже подумать о том, что он будет делать, если в его распоряжении окажутся еще несколько десятков спрятанных под капотом лошадей. — Но собираюсь выяснить. Садитесь. Поехали.