Мэгги Стивотер - Воронята

И тут этажом выше зазвонил телефон.

— Ты должна снять трубку! — неожиданно резко сказал Ноа. — И побыстрее.

Блю много лет прожила в доме № 300 по Фокс-вей бок о бок с женщинами-экстрасенсами и потому не усомнилась в интуиции Ноа. Она кинулась следом за ним в дом и поспешно взбежала по лестнице. Дверь наверху оказалась заперта. Ноа — таким возбужденным Блю никогда еще его не видела — сделал несколько непонятных жестов и чуть слышно выдохнул:

— Будь у меня…

Будь у него побольше энергии, — подумала Блю. Протянув руку, она положила ладонь ему на плечо. Всего на пару секунд. Сразу воспрянув благодаря ее энергии, он вцепился в ручку, подергал ее так и этак и распахнул дверь. Блю побежала к телефону.

— Слушаю, — запыхавшись, сказала она в трубку. Аппарат, стоявший на столе, был очень старомодным, с дисковым номеронабирателем и полностью соответствовал пристрастию Ганси к необычным и не очень-то пригодным для использования вещам. Зная его, нетрудно было предположить, что он и проводную линию сюда провел лишь для того, чтобы оправдать присутствие именно этого аппарата на своем столе.

— О, приветствую, моя дорогая, — прозвучал в трубке незнакомый голос. Блю сразу уловила сильный незнакомый акцент. — Могу я поговорить с Ричардом Ганси?

— Нет, — ответила Блю, — но я могу передать ему сообщение.

Именно такой, почувствовала она, и была до сих пор ее роль в жизни.

Ноа прикоснулся к ней холодным пальцем.

— Скажи ему, кто ты такая.

— Я работаю вместе с Ганси, — сообщила Блю. — Мы исследуем силовую линию.

— О! — воскликнул голос. — Прекрасно. Очень приятно познакомиться с вами. Как, вы сказали, вас зовут? Я Роджер Мэлори.

Он каким-то немыслимым способом произносил «р», и поэтому разобрать, что он говорил, было трудновато.

— Блю. Блю Сарджент.

— Блейр?

— Блю.

— Блейз?

Блю вздохнула.

— Джейн.

— О, Джейн! Мне почему-то послышалось, что вы говорили «Блю». Очень приятно познакомиться с вами, Джейн. Боюсь, что у меня не слишком приятные новости для Ганси. Не будете ли вы любезны передать ему, что мы с коллегой попытались провести этот ритуал — с парнем из Суррея, о котором я говорил раньше; очень симпатичный человек, хотя изо рта у него, признаться, воняет, — и получилось у нас не слишком хорошо. Врачи, правда, уверяют, что с моим коллегой все будет в порядке, что кожа через несколько недель восстановится. Они говорят, что пересадка кожи сейчас творит чудеса.

— Подождите, — перебила его Блю и схватила первый попавшийся листок, лежавший на столе Ганси. На нем были какие-то расчеты или что-то в этом роде. Правда, поверх цифр уже была схематично нарисована кошка, нападающая на человека, и Блю решила, что эту бумажку смело можно использовать. — Я запишу. Вы ведь говорите о том самом ритуале, который должен пробудить силовую линию, верно? Что именно у вас не получилось?

— Джейн, это вкратце и не скажешь. Прежде всего силовые линии даже еще мощнее, чем предполагали мы с Ганси. Возможно, они относятся к магии, возможно, к науке, но что это энергия, не может быть никаких сомнений. Мой коллега просто-напросто вылез, можно сказать, из собственной кожи. Я был уверен, что ему конец; никогда не видел, чтобы человек так истекал кровью. Ах, да, когда будете рассказывать Ганси, не упоминайте об этом. У мальчика пунктик насчет смерти, и я не хотел бы лишний раз нервировать его.

Блю не замечала в отношении Ганси к смерти ничего особенного, но пообещала умолчать об этой подробности.

— Но вы так и не сказали, что именно делали, — напомнила Блю.

— О, неужели?

— Именно. А значит, мы, не зная, можем случайно сделать то же самое.

Мэлори прищелкнул языком. Хотя это больше походило на то, как отпивают сливки с горячего шоколада.

— Конечно, вы правы. Но должен сказать, что все казалось вполне логичным, и основывались мы, по правде говоря, на одной из давних идей самого Ганси. Мы сложили новый каменный круг из камней, которые отобрали по лучшим энергетическим показателям, — это жаргон лозоходцев; не знаю, Джейн, насколько вы разбираетесь в таких вещах, но меня очень радует, что к ним подключилась девушка; силовые линии всегда считались мужскими игрушками, и очень приятно, что такая дама, как вы…

— Да, — не слишком вежливо согласилась Блю. — Это замечательно. Мне очень нравится. Итак, вы сложили круг из камней?..

— О, да, совершенно верно. Мы сделали круг из семи камней, рассчитывая, что он придется на середину силовой линии, и подбирали для каждого из них точное место, пока не получили в центре самые высокие показатели уровня энергии. Примерно так же, как перемещают призму, чтобы сфокусировать свет.

— И тогда с вашего спутника слезла кожа?

— В общем, да. Он снимал показатели в центре и… к великому сожалению, я должен признаться, что не запомнил точно, что именно он сказал, потому что был слишком поражен тем, что произошло потом. Он сделал какое-то не слишком серьезное замечание, или пошутил, или что-то еще в этом роде… Вы же знаете молодежь, Ганси тоже может быть весьма легкомысленным…

Блю сомневалась в том, что Ганси может быть подвержен легкомыслию, но мысленно решила как-нибудь в будущем приглядеться получше.

— …и сказал что-то вроде «вылезти из кожи», или «сбросить кожу», или еще что-то вроде того. И тут же именно это, в буквальном смысле, и произошло. Я не берусь судить, каким образом эти слова вызвали какую-то реакцию, и не думаю, что мы пробудили эту линию. Если и пробудили, то не так, как следовало бы. Но что есть, то есть. Удручающий исход.

— Если не считать того, что ваш спутник остался жив и сможет потом хвастаться, — сказала Блю.

— Ну, вообще-то этой историей следовало бы хвастаться мне, — ответил Мэлори.

Блю решила, что это шутка, поэтому она без всякого зазрения совести рассмеялась. Потом поблагодарила Мэлори, сказала ему пару любезностей, выслушала любезности от него и повесила трубку.

Ноа нигде не было.

— Ноа! — позвала она в пространство. Ответа не последовало, зато снаружи хлопнула дверь машины и послышались голоса.

Блю повторила про себя: «Мой коллега просто-напросто вылез, можно сказать, из собственной кожи». У нее в отношении к смерти не имелось никакого «пунктика», но даже ей представившийся образ показался очень ярким и ужасающим.

В следующий миг хлопнула входная дверь, и по лестнице загрохотали быстрые шаги.

Первым в комнату вошел Ганси. Он определенно не ожидал увидеть здесь кого-нибудь, потому что на его лице было написано явное страдание. Увидев Блю, он ухитрился сразу же заменить его сердечной улыбкой, которую словно извлек невесть откуда.

И это получилось у него очень убедительно. Блю отчетливо видела, каким было его лицо секундой раньше, но все равно ей оказалось трудно убедить себя, что эта улыбка деланая. А постичь, зачем мальчику, живущему такой безмятежной жизнью, как Ганси, нужно было учиться мгновенно накидывать на себя столь правдоподобную маску счастья, она не могла.