Джена Шоуолтер - Темная страсть

И снова Легион подпрыгнула и бросилась на Оливию, извиваясь точно змея. Зубы щелкали, когти заострились. Оливия ударила противницу слева, справа, затем провела прямой удар, выставив при этом одно колено вперед, чтобы сохранить между ними хоть какую-то дистанцию. Ей с трудом удавалось держаться на ногах. Легион мотала головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от ударов, но ей это не всегда удавалось. Сначала хрустнула ее скула. Затем Оливия сломала ей нос.

Внезапно по всей комнате разлетелись осколки стекла, и в оконном проеме возникла темная крылатая фигура с обезумевшим мечущимся взглядом… замершим при виде сражающихся женщин. Аэрон. Он встретился глазами с Оливией, и время словно остановилось. Губы его сжались в сердитой гримасе, а татуировки так почернели, что казались тенями на коже.

Ликование охватило Оливию и, утратив концентрацию, она угодила рукой прямо в рот демонессы, чего старательно избегала. Легион в полной мере воспользовалась преимуществом и укусила, вонзив острые как бритва клыки глубоко в кожу Оливии, впрыснув свой густой яд прямо ей в вены.

Оливия закричала, ощутив сильнейшее жжение, будто в рану сразу попали и кислота, и соль, и огонь… О, боже! Ее рука, без сомнения, обратится в пепел. Но, опустив глаза, она увидела, что плоть едва прокушена и почти не кровоточит, лишь немного вспухла.

— Оливия! — воскликнул Аэрон, бросаясь к ней.

Ноги ее подкосились, и она скользнула на пол, не в состоянии дольше выдерживать вес собственного тела. Она прижала руку к груди, ей вдруг стало трудно дышать. Боль была такой сильной, будто ей снова вырывают крылья.

Раньше, когда Оливия боролась с демонессой, у нее перед глазами мелькали звезды. Теперь она видела черные точки, что в тысячу раз хуже. Они растут и сливаются воедино, лишая ее зрения, повергая в черную бездну одиночества и боли.

— Что ты с ней сделала? — прорычал Аэрон, нарушая иллюзию уединения. Хоть он и злится, Оливия обрадовалась такому вмешательству.

— Защищала себя, — пробормотала она дрожащими губами.

— Не ты, — сказал он более мягким тоном, нежно проводя мозолистыми пальцами по ее лбу и отводя волосы в сторону.

Несмотря на горящую огнем, распухшую руку, Оливия одарила его слабой улыбкой. Может, Аэрон и не хотел, чтобы она осталась в крепости, даже сбежал от нее, но в какой-то степени все же беспокоится о ее благополучии. Прошел же он мимо Кайи и Камео прямо к ней!

Ее новоприобретенная уверенность в себе не пошатнулась.

Раздался шорох шагов, и голос произнес:

— Аэрон, мой Аэрон. Она ничего не значчит. Осставь ее и…

— Единственной, кто ее оставит, будешь ты. Я же велел тебе держаться от нее подальше, Легион. Не причинять ей вреда. — Аэрон выпустил Оливию из рук, и она застонала от разочарования. — Ты меня ослушалась.

— Но… но…

— Иди в мою комнату. Сейчас же. Я поговорю с тобой позднее.

Повисло молчание. Затем раздался всхлип.

— Аэрон, прошшу тебя.

— Не спорь со мной. Ступай же! — Послышался шорох одежды — должно быть, Аэрон отвернулся от Легион. — Оливия, что она тебе сделала?

— Рука, — проговорила Оливия, стуча зубами. Ее по-прежнему мучил жар, но тем не менее она была холодна как лед. — Укусила.

Оливия вновь ощутила прикосновение сильных мозолистых пальцев, сомкнувшихся вокруг запястья, чтобы поднять ее руку. Должно быть, чтобы осмотреть укус… впрочем, не важно. Это движение ускорило ток крови по венам, отчего боль усилилась, и Оливия всхлипнула.

— Я помогу, — пообещал Аэрон.

— Других укусили первыми. Помоги сначала им, а потом уже мне.

Ничего не ответив, он прильнул теплыми губами к ранке и начал высасывать яд. На этот раз он не церемонился. Оливия выгнула спину и снова закричала. Попыталась вырвать руку из захвата, но Аэрон крепко держал запястье, отсасывая и сплевывая яд. Снова и снова.

Боль постепенно пошла на убыль. Жжение прекратилось, сковавший ее лед растаял, и она безвольно упала на пол, как тряпичная кукла. Только тогда Аэрон остановился.

— Вот теперь я позабочусь об остальных, — произнес он хриплым голосом.

Постепенно перед глазами прояснялось, и Оливия словно сквозь дымку наблюдала, как Аэрон подошел к Камео и проделал ту же операцию, высасывая яд из ранки на ее шее и сплевывая его. Как только воительница успокоилась и с облегчением вздохнула, он переключил внимание на гарпию.

Когда он в последний раз сплевывал яд, дверь спальни с треском распахнулась и внутрь ворвались двое воинов. Парис и Уильям. Они обыскали комнату, держа оружие наготове. Парис сжимал в руках ружье, Уильям — пару кинжалов.

— Что происходит? — требовательно спросил Парис. — Торин прислал сообщение, что ты вломился в комнату Кайи через окно.

— Вы как раз вовремя, — сухо отозвался Аэрон.

— А что такое? — с невинным видом поинтересовался Уильям. — Мы оказали тебе услугу, потянув время. Думали, что вы затеяли какую-то экстравагантную секс-игру.

— Я… убью… эту гребаную суку! — Разъяренная Кайя с трудом встала. — Она меня укусила. Она, мать ее, меня укусила!

— Я сам с ней разберусь. — Аэрон тоже поднялся. Его лицо ничего не выражало, но в нем чувствовалась решимость. — Я, а не ты.

Кайя ткнула пальцем ему в грудь, встала на цыпочки, но так и не смогла оказаться с ним нос к носу.

— Нет, ты будешь с ней сюсюкать, как всегда.

— Я сам с ней разберусь, — повторил Аэрон жестче.

— Да что же это такое! Сначала я пропустил бой цыпочек. Теперь еще узнаю, что кого-то здорово покусали. — Уильям переключил внимание на Оливию, все еще лежащую на полу. — Пожалуйста, скажите, что наш милый ангелочек и есть та, которая кусалась. Тогда я еще больше буду ее хотеть.

Аэрон издал низкое горловое рычание, быстро подошел к Оливии и присел рядом.

— Проваливай, Вилли. Тебя никто здесь не хочет и в твоей помощи не нуждается.

— Я не согласен, — оскорбился Уильям.

— Вместо того чтобы позволить Аэрону тебя убить, я объясню, что случилось, по дороге отсюда. — Камео провела ладонью по лицу, затем выжидающе протянула руку.

Уильям в ответ лишь изогнул бровь. Парис, нахмурившись, подошел к воительнице, сжал ее ладонь и помог встать.

— Спасибо, — пробормотала она, сердито глядя на Уильяма.

Тот пожал плечами:

— Ты не в моем вкусе, так что не считаю нужным тебе помогать.

Камео закатила глаза.

— Любая женщина в твоем вкусе.

Замечание должно было вызвать общий смех, но из-за печального голоса Камео все лишь поежились.

Аэрон взял Оливию на руки. Хорошая мысль. У нее совсем нет сил. Мышцы все еще дрожат, напоминая отголоски землетрясения. Ничего не сказав остальным, которые так и не двинулись с места, он вынес Оливию в коридор.

— Каждый раз, как я на тебя натыкаюсь, ты ранена, — сказал Аэрон.