Джена Шоуолтер - Темная страсть

Верно, но Оливия не собиралась просить его держаться подальше.

— Думаю, я должна поблагодарить тебя за спасение.

— Ты так думаешь, ангел? — фыркнул он.

Ладно. Может, она так и не думает, но ни за что в этом не признается. Аэрон снова назвал ее ангелом. Значит, он по-прежнему видит ее такой, какой она была прежде, а не какая есть сейчас. Пора ему понять, что свою застенчивость она отбросила вместе с платьем.

— С таким настроем ты от меня благодарности не дождешься, — сказала Оливия. — Никогда.

Аэрон ничего не ответил.

Она с трудом поборола нахлынувшую волну разочарования.

— Итак? — настаивала Оливия.

— Что «итак»?

Невозможный мужчина.

— Ты теперь думаешь, что я слабая и меня легко ранить?

И снова Аэрон промолчал. Что означало: «Да, я так думаю». Оливия нахмурилась. Так как он ненавидит слабость, она никогда не сможет попасть к нему в постель — чтобы он лежал там без одежды, в смысле, — если так будет продолжаться.

Нужно найти способ доказать Аэрону свою силу.

В ее сознании снова всплыли слова «вера» и «любовь». Однако она сомневалась, что он готов принять хоть одно из них. И, кроме того, она его не любит. Так ведь? Она и сама не знает. То, что она испытывает к нему, не похоже на ее чувства к другим, но она никогда ни к кому не привязывалась в романтическом смысле.

Что она действительно знает о любви, так это готовность умереть ради другого. Как Эшлин ради Мэддокса. Как Анья ради Люсьена. Могла ли сама Оливия умереть за Аэрона? Нет. Вряд ли. Она не предложила подобный компромисс Совету, когда была возможность. Они бы приняли это во внимание. Жертва всегда заслуживает награды.

— Куда ты меня несешь? — спросила Оливия, меняя тему.

Она все еще была слишком слаба, чтобы строить догадки. Более того, Легион сейчас в спальне Аэрона, а Оливия не готова к новой схватке. Если он идет именно туда, то…

— В мою спальню, — ответил Аэрон, и ее желудок сжался.

Эх. Он и правда туда идет.

— Но…

— Легион там нет. Она, как обычно, меня не послушалась. Я почувствовал, как она покинула это измерение.

Глаза Оливии расширились от изумления. Она, конечно, знала, что Аэрон и его подопечная связаны, но это… Впечатляет!

— Ты настолько хорошо ее чувствуешь?

Он кивнул.

Возможно, Легион права и это ей суждено остаться с Аэроном. Мысль причинила боль, как новое впрыскивание яда в вены. Самой Оливии хотелось стать Аэрону больше чем просто знакомой или подругой. Ей хотелось сделаться его возлюбленной. Желание это обрело кристальную ясность сию минуту, когда его сильные руки обнимали ее, прижимая к груди. Оливия слышала, как колотится его сердце, и кожей ощущала теплое дыхание. Но с Легион она его делить не будет, сколь бы сильно ни было ее влечение.

«Тебе и не придется этого делать. Ты теперь раскованная, уверенная в себе женщина и добьешься всего, чего захочешь».

Истинная правда.

— Прости, что Легион ранила тебя, — угрюмо произнес Аэрон, немало удивив ее. — Она всего лишь ребенок, и я…

— Подожди. Вынуждена тебя прервать, — сказала Оливия, хотя ей приятно было слышать его извинения. — Легион вовсе не ребенок. Она ненамного младше тебя.

Какое-то мгновение Аэрон изумленно моргал, глядя на Оливию сверху вниз.

— Но она такая невинная.

Невинная? Теперь настал черед Оливии фыркать.

— Что за жизнь ты вел, если считаешь невинной эту маленькую демонессу?

Сжав губы, Аэрон поднялся на один лестничный марш, словно не ощущая веса ноши.

— Просто… из-за ее шепелявости, полагаю. И любви к нарядам и играм в принцессу.

— Она провела жизнь в аду, в окружении зла, видела, как души пытают на каждом углу. Конечно, ей нравятся наряды, но это не значит, что она мыслит как ребенок. Она любит тебя, Аэрон. — По крайней мере, по словам самой демонессы. Согласилась бы Легион умереть за него? — Она желает тебя, как женщина мужчину. — В том не может быть сомнений.

Аэрон застыл посреди очередного коридора, занеся ногу для следующего шага. Наклонил голову, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Оливии. В его фиолетовых радужках плескалось безумие.

— Ты ошибаешься. Она любит меня как отца.

— Нет. Она собирается выйти за тебя замуж.

— Нет.

— Да. Ты меня слышишь и знаешь, что я говорю правду.

Желваки на его челюсти задвигались.

— Если то, что ты говоришь, верно…

— Так и есть. Повторю еще раз, ты слышишь правду в моем голосе.

Аэрон сглотнул и потряс головой, словно пытаясь отогнать ее слова. По крайней мере, на этот раз он не пытался отрицать очевидное.

— Я поговорю с ней, объясню, что романтические отношения между нами невозможны. Она поймет.

Только мужчина мог обманывать себя подобным образом.

Он зашагал дальше, храня молчание. Подойдя к двери, Аэрон толкнул ее плечом. Оливия напряглась, но Легион и в самом деле нигде не было видно. Когда Аэрон уложил ее на мягкий матрас, она вздохнула с облегчением.

— Аэрон, — позвала она, не желая, чтобы он уходил, подозревая, что именно это он и задумал сделать.

— Да? — Он остался рядом, нависнув над ней, и провел рукой по ее волосам.

Оливия едва не замурлыкала от его прикосновения.

— Говоря, что не поблагодарю тебя, я лукавила. На самом деле я очень признательна тебе за помощь.

«Что ты делаешь? Он никогда не посмотрит на тебя как на потенциальную возлюбленную, если будешь все время напоминать ему о твоей ангельской природе».

— Ну хорошо. — Явно испытывая смущение, Аэрон кашлянул и выпрямился. — Ты еще где-нибудь ранена?

Не дожидаясь ответа, он окинул ее взглядом с головы до ног. И вероятно, впервые осознал, что на ней другая одежда, потому что рот его вдруг раскрылся от удивления.

— Ты… ты…

Может, ее статус потенциальной возлюбленной и не так уж нереален. «Веди себя уверенно».

— Мило, правда? Это Кайя мне помогла.

«И напористо».

Оливия провела руками по груди, животу и бедрам, мечтая, чтобы Аэрон касался ее тела, и моментально покрылась гусиной кожей. Вот так сюрприз! Как приятно. Очень, очень приятно. Нужно будет снова так себя погладить.

— Мило, — отозвался он глубоким, возбужденным голосом. — Да.

— А как тебе мой макияж? — Когда взгляд Аэрона переместился к ее лицу, Оливия провела по губам кончиком пальца. — Надеюсь, Легион его не испортила.

— К-красиво. — И снова этот глубокий, страстный голос.

Интересно, это хорошо или плохо?

Какая разница? Она хочет Аэрона и своего добьется. Он будет принадлежать ей.

Облизнув губы — и почувствовав привкус кокоса, м-м-м! — она села, опершись на локоть, и протянула к Аэрону руку. Провела ладонью по его груди, ощущая биение сердца. Часть ее покраснела от собственной дерзости и хотела отпрянуть, а другая часть захлебывалась от гордости и требовала продолжения.