Джена Шоуолтер - Темная страсть

Зашелестела одежда — это Гвен отозвалась на просьбу Страйдера.

— Да! — воскликнула она несколькими секундами позже. — У него получилось. Люсьен сейчас в храме и собирается по оставленным нами энергетическим следам определить наше местонахождение.

Люсьен бывал повсюду и обладал способностью телепортироваться куда вздумается. Но без подготовки он не мог узнать наверняка, куда отправился тот, кого он разыскивает. Вот и сейчас ему приходилось идти по энергетическому следу, оставленному воинами в духовном измерении.

Страйдер схватил парня за подбородок и слегка потряс:

— Открой глаза, Доминик.

Прошла минута. Ничего. Он снова встряхнул парня. Доминик застонал.

— Открывай же глаза. — Страйдер вложил в свой тон достаточно ярости и злости, чтобы достучаться даже до мертвого. Доминик грозился подняться из могилы. Сейчас самое время это продемонстрировать.

Наконец парнишка разлепил веки.

— Что тебе надо? — слабо отозвался он. Его дыхание становилось все более тяжелым и поверхностным.

— Как только один из наших окажется здесь, он доставит тебя в больницу. Ты выживешь. И передашь мое сообщение. О, и вот еще что. Хочешь знать имя парня, который только что тебя спас? Страйдер. Почту за личную услугу, если ты сообщишь Галену, что я приду за ним.

Как и Гален, Страйдер не выкажет милосердия. Гален совершил ошибку, вселив демона Неверия в одного из своих солдат, потому что теперь Страйдер убьет Галена. И вселит Надежду в кого-нибудь по своему выбору.

Поражение ликующе рассмеялся. «Игра началась».

«Да, — мрачно подумал Страйдер. — Игра началась».

Аэрон рассекал крыльями воздух, крепко сжимая Оливию в объятиях. Та раскинула руки в стороны, и ее волосы развевались по ветру. Каждые несколько секунд она вздыхала, и Аэрон представлял, как она при этом улыбается. Наверняка скучает по ощущению полета.

— Наслаждаешься? — не удержался он от вопроса.

Ответа не последовало.

Оливия хранила молчание с того момента, как они покинули квартиру Джилли. Явно злится на него. Он ведь как-никак вознес ее почти на самый пик наслаждения… и остановился за миг до сладкого падения, так и не удовлетворив ее страстного желания. Аэрон чувствовал себя дураком. По какой другой причине стал бы он обещать показать Оливии суровые реалии своей жизни? Да еще и как можно скорее? Он не сумеет этого сделать, если будет ублажать ее всякий раз, едва завидев ее улыбку. Услышав ее нежную мольбу. Ощутив ее прикосновение к себе.

Проклятый идиот.

Ярость Оливии огорчила Аэрона. Он солгал бы, утверждая обратное, но утешал себя мыслью, что так будет лучше. Для них обоих. Когда Оливия отступится, Легион сможет вернуться. Лисандр сделает так, что Аэрона и демонессу простят… ну, или постарается так сделать. Тайный смысл слов Лисандра не укрылся от Аэрона. И все же, как было бы хорошо оставить Оливию… но нет. Нет. Ничто не имеет значения. Ни Оливия, ни возможность построить с ней что-то вроде совместной жизни.

Самая мысль об этом казалась парадоксальной. Если Оливия останется, у него не будет никакой жизни. Лишь несколько дней.

Тут он услышал… Аэрон озадаченно нахмурил брови… Неужели Ярость… хнычет? Он прислушался внимательнее. Великие боги, так и есть! Из-за того, что им нельзя оставить себе Оливию?

В таком случае они оба дураки.

Достигнув крепости, Аэрон приземлился на ступени прямо перед темной громадой главного входа и поставил Оливию на ноги. Ни за что на свете он больше не пустит ее в свою спальню, потому что, похоже, не в состоянии видеть ее в непосредственной близости от кровати и при этом оставаться в здравом уме.

— Идем, — сказал Аэрон и, схватив Оливию за руку, потащил в фойе.

Она снова надела свое длинное белое мешковатое платье, скрывающее соблазнительные изгибы тела. Аэрону пришлось слетать за ним в крепость, а уж потом вернуться и перенести Оливию. Он счел, что такой рейс туда-обратно необходим для его собственного выживания.

Эта женщина — само воплощение опасности. Когда она вышла из душа, мокрая и обнаженная, сгорающая от страсти, Аэрон едва не умер от вожделения прямо там, в ту самую минуту. Единственное, о чем бы он сожалел в случае кончины, — это о том, что не сможет снова лицезреть ее.

У Оливии оказались небольшие, но крепкие груди с похожими на сочные вишни сосками. Цвет кожи напоминал белое облако, смешанное со сливками. А вьющиеся шоколадные волосы, ниспадающие до талии…

«Как бы мне хотелось сжать их в кулаке», — подумал Аэрон.

Он был близок к тому, чтобы так и поступить, но сдержался. Оливия стонала, выгибалась и молила о большем. Черт подери, даже Ярость стонал, выгибался и молил о большем, и Аэрон едва не уступил им обоим. Тут Оливия смягчила поцелуй, и Аэрон мгновенно почувствовал разочарование и злость — неустойчивую комбинацию, которая, к счастью, привела его в чувство.

Хотя, пожалуй, он не должен испытывать ни разочарования, ни ярости. Ему следовало бы радоваться, но вдруг он засомневался, не ослабло ли ее желание к нему. Вдруг она захотела кого-то другого? Кого-то вроде Париса или Уильяма — а Оливия упоминала их обоих, пока принимала душ, неторопливо лаская свое тело руками. От подобной мысли Аэрону вновь захотелось, чтобы Оливия лишилась контроля из-за него, вонзила бы ногти ему в спину, впилась бы зубами в шею.

Что с ним такое?

— Ты это слышал? — спросила Оливия, отвлекая Аэрона от мрачных чувственных мечтаний.

Она взяла его за руку — «Моя», — тут же зарычал Ярость, больше не хныча, но снова предъявляя права, — и замерла.

Аэрон уверил себя, что впредь станет противиться подобным заявлениям, но не сдержал обещания. Идиот.

— Что именно? — Он тоже остановился и прислушался. Все было тихо, за исключением нытья демона у него в голове. Нахмурившись, Аэрон посмотрел на Оливию. И как обычно, от одного взгляда на нее его сердце забилось быстрее. — Ничего не слышу.

— Но этот голос… — Оливия обернулась вокруг своей оси, выискивая глазами источник беспокойства. — Он велит мне одной рукой взять твои яйца, а другой — сжать в кулаке член.

Возможно ли, что она слышит его демона и… По годите-ка. Что?

— Голос приказывает тебе пристать ко мне? — Тогда это не Ярость. Демон не упоминал ничего конкретного. К сожалению.

— Да.

— Снова пытаешься соблазнить меня? — Коварная, очаровательная женщина, которая носит откровенные наряды, задает провокационные вопросы и выходит из ванной обнаженной. — И все чтобы…

— Нет! Мне это не нравится! — перебила Оливия. — Я слышу слова, они крутятся у меня в голове, но мне не принадлежат. Понимаю, звучит бессмысленно, но не знаю, как еще это можно описать.

Аэрон обернулся на звук приближающихся шагов. К ним спешил Торин, уже пробежавший половину лестницы, перепрыгивая через две ступеньки зараз. Сегодня на нем были черная водолазка, черные перчатки и штаны до самого пола, так что даже если он сядет и носки приспустятся с лодыжек, ни кусочка кожи не будет видно.