Джена Шоуолтер - Темная ложь

— Не могу, — признался Аэрон. — А значит, ты уже в курсе, что мы с Оливией завтра убираемся отсюда.

Аман знал, что это была не совсем правда. На самом деле Аэрон собирался оставить Оливию в замке, о чем она пока даже не подозревала. Воин был просто одержим ее безопасностью, которую, по его мнению, можно было обеспечить, бросив ее одну, даже несмотря на то, что это страшно ее обидит.

«Куда вы собрались?» — спросил он, хотя ответ на этот вопрос ему также уже был известен.

— В ад, — ответил Аэрон, и это не было образным выражением. Он имел в виду именно то, что сказал. — И мы хотим, чтобы ты пошел с нами.

Легион, маленькая демоница, которую Аэрон считал своей дочерью, оказалась в обители огня в ловушке, и воин хотел спасти ее. Если бы он предложил Аману отправиться куда-то еще, тот согласился бы не раздумывая, но пойти в ад… Воина передернуло. Когда-то давным-давно там жил его демон. Дух попытался сбежать, в чем даже преуспел, но впоследствии был пойман и наказан за это. Однако воспоминания об этом месте не померкли. Демон прекрасно помнил жар, крики, омерзительные запахи серы и гниющей плоти. Если добавить к этой картине гнусные мысли обитавших там демонов и те, что проносились в голове испытывавших муки душ, то ад превращался для Амана в еще более чудовищное место.

«А что насчет Бадена?» — спросил он, вспомнив о еще одной тяжелой ноше Аэрона.

Воин приподнял темную бровь.

— Ты и об этом знаешь? — спросил он. — Потрясающе.

Некогда Баден был их лучшим другом, но несколько тысячелетий назад охотники отрубили ему голову. И в отличие от Аэрона он не получил второго шанса, ибо, очевидно, не сделал ничего такого, чем мог бы заслужить перерождение. Но Аэрон видел его в загробном мире, когда недавно сам ненадолго там оказался. И даже успел поговорить с ним.

Бадена можно было освободить и вернуть к жизни, как Аэрона. Воинам всего лишь нужно было убедить кого-нибудь из богов возродить его. Аэрон никому не рассказал о встрече с Баденом. Но Аман прекрасно его понимал, ибо имел такую же привычку. Аэрон считал, что нужно сначала взвесить все факты, придумать варианты решения проблемы и только после этого сообщать о ней всем остальным. Такой подход никогда не был более правильным, чем сейчас. Страдания Аэрона прекратились, но другие воины продолжали мучиться, и он не хотел добавлять в перечень их проблем еще одну, пока не придумает, как ее можно решить.

— Когда Легион будет в безопасности, — ответил Аэрон, — я расскажу остальным о Бадене. Тогда мы сможем заняться его освобождением. Но сначала должны помочь Легион. Ведь она страдает, а он — нет.

«А как насчет охотников? Артефактов? Ларца Пандоры? — поинтересовался Аман. — Ты уже забыл о них? Раз ты лишился демона, они тебя больше не беспокоят?»

Аэрон нахмурился, и под его глазами, казалось, проступили тени.

— Ты не прав, — возразил он. — Они очень меня беспокоят. Я не хочу смотреть, как умирают мои лучшие друзья из-за того, что я позволил врагам найти артефакты или не был рядом, чтобы защитить их. Но Легион я тоже люблю. Ее там мучают, и я не могу вынести даже мысли об этом. Я должен спасти ее, иначе не смогу помочь никому.

«Даже после всего того, что она с тобой сделала?» — спросил Аман.

— Да, — без промедления ответил Аэрон.

— Да, я тоже, — вмешалась в разговор Оливия, кивнув.

Аман был готов к тому, что Оливия способна на всепрощение. Все-таки она была ангелом и, как он уже успел понять, не умела ненавидеть. Она не была способна даже на здоровый гнев. Но Аэрон… Простить женщину за то, что она заключила сделку с дьяволом и чуть не разрушила его жизнь, едва не убив ангела, которого он полюбил? Это шокировало Амана. «Хотя, возможно, — подумал он, — теперь, когда в нем не бурлит навязанная демоном потребность в отмщении, ему стало гораздо легче прощать».

— Чем быстрее мы найдем ее, тем скорее освободим Бадена, а я смогу сосредоточить свое внимание на артефактах и охотниках, — добавил Аэрон.

Аман понимал, что у них много причин для того, чтобы отправиться в ад. Но у него было не меньше оснований для того, чтобы остаться.

«Вы просили пойти с вами кого-то еще?» — поинтересовался он.

Аэрон трижды стукнулся головой о дерево и стал пристально рассматривать что-то в безбрежном небе.

— Нет, — наконец ответил он. — Я с трудом заставил себя обратиться с этой просьбой даже к тебе. Я не хочу, чтобы крепость оставалась без защиты.

«Тогда почему я?» — поинтересовался Аман. Аэрон не смог более или менее четко сформулировать ответ на этот вопрос даже в собственных мыслях, и Аману не удалось получить его, прочитав мысли друга. Поэтому, спрашивая Аэрона об этом, он был совершенно искренен. Другие воины были такими же сильными, как и он сам, и так же хорошо разбирались в искусстве войны и убийства.

— Все дело в тайнах, — ответила Оливия, тяжело вздохнув. — Твой демон сможет узнать, где держат Легион.

Это было логично, и Аман с трудом подавил стон. Это значило, что друзья действительно очень в нем нуждаются. И необходимы им не его мышцы, а демон. «Никто другой с этим не справится, — подумал Аман. — Как я могу им отказать?»

Воин провел рукой по лицу, на котором внезапно отразилась чудовищная усталость. Несмотря на то что все его естество буквально кричало, возражая против уже принятого решения, а все тело содрогалось, он кивнул.

«Если я соглашусь сделать это, — произнес Аман, — вам придется позвать с собой кого-то еще». Кто-то должен был занять место Оливии и повысить их шансы на успех.

— Кого? — спросил Аэрон.

«Уильяма», — ответил Аман.

Уильям тоже был бессмертным, хотя никто из воинов не знал, что именно он собой представляет. Аману было известно об этом мужчине лишь то, что ему нравилось считать себя богом секса. Он с радостью был готов переспать с кем угодно, что с успехом и делал, почти не имел моральных принципов и не задавал вопросов. Но драться Уильям любил почти так же, как и заниматься сексом. И он не был одержим демоном. Поэтому, как думал Аман, царящая в преисподней тьма его не испугает. «Если я паду (что вполне вероятно), рядом окажется кто-то, способный помочь Аэрону выбраться», — решил он.

— Хорошо, — согласился Аэрон. — Я поговорю с ним.

Аман вздохнул, издав звук не менее печальный, чем тот, что он недавно услышал от Оливии, и произнес: «Тогда запишите меня».

Перед своим мысленным взором девушка видела кровь, которая капала, текла, хлестала. Она постоянно слышала крики, полные мучения и ярости. Ее окружала тьма, все ближе подбиравшаяся к ней и почти душившая.

Девушка не знала, как долго все это продолжается. Для нее время перестало существовать. Ее окружали лишь боль, хаос и огонь. Она ощущала запах чада, гниющих тел и серы.