Джена Шоуолтер - Темная ложь

— Отвратительно, — выдавил из себя Гидеон, продолжавший нависать над ее раздвинутыми ногами и дышавший так же тяжело, как Гидеон из видения, который сумел хрипло выдавить из себя: — Изысканно.

На щеках обеих Скарлет появился румянец. Но ее сложно было назвать изысканной, о чем она прекрасно знала. Самым потрясающим в этом видении был Гидеон. Пряди его темных волос воинственно топорщились, а синие глаза блестели. Их обрамляли темные, как сама полночь, и длинные ресницы. Губы мужчины слегка припухли от поцелуев, подаренных ему Скарлет до этого.

Высокие скулы и тяжелую нижнюю челюсть Гидеона обрамляла узкая бородка. В нем не было ни одного изъяна. На нем был тонкий серебряный доспех, такой же, как на Зевсе во сне о Стиле, украшенный изображениями бабочек, похожих на вытатуированные теперь на их телах.

— Ты уверен, что хочешь сделать это? — спросила Скарлет из прошлого, и голос ее звучал взволнованно. Тогда еще в нем не было той твердости, которая слышалась сейчас, и даже самой Скарлет пришлось признать, что он был милым и невинным.

— Я не был так уверен ни в чем за всю свою жизнь, милая, — ответил Гидеон.

Румянец на щеках Скарлет разгорелся ярче. Еще не успевшая избавиться от стеснительности, она опустила взгляд, а на ее губах заиграла счастливая улыбка.

— Я рада.

— А я в этом совсем не уверен, — вмешался в разговор Гименей. Он прочистил горло и накинул на голову капюшон, чтобы спрятать лицо в тени. — Если кто-то узнает о том, что я принимал в этом участие, меня казнят.

Гидеон обвил рукой талию Скарлет, показывая, что она всецело принадлежит ему.

— Я же говорил тебе, никто ничего не узнает. К тому же ты уже получил очень щедрое вознаграждение.

— Но я… — запротестовал титан.

— Считай это меньшей из своих проблем, — раздраженно посоветовал ему Гидеон. — Или ты поженишь нас, или узнаешь, насколько острый у меня меч. Других вариантов у тебя нет. К тому же, Гименей, с моим мечом тебе придется познакомиться не единожды. Когда я закончу, тебя уже никто не сможет опознать.

Гименей переступил с ноги на ногу. Было заметно, что он испуган.

— Конечно, конечно, — зачастил он. — Давайте начинать. Грек Гидеон, скажи Скарлет, дочери титанов, почему ты хочешь на ней жениться.

Пронзительно-синие глаза Гидеона поймали взгляд карих глаз Скарлет. Он взял возлюбленную за руки и произнес:

— Ты с самого начала очаровала меня. Ты более чем просто красива. Ты умна, сильна и решительна. Рядом с тобой я стремлюсь стать лучше, хочу быть достойным тебя.

Пока Гидеон из далекого прошлого говорил все это, нынешняя Скарлет чувствовала, как продолжает таять лед, заковавший ее сердце. Но его речь еще не закончилась.

— Я хочу обеспечить тебя, подарить тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. Однажды я сделаю это, потому что в глубине души знаю: разлучиться — значит умереть.

На глаза Скарлет навернулись слезы.

— Скарлет, дочь титанов, — произнес Гименей, а затем, слегка откашлявшись, продолжил: — Пожалуйста, расскажи греку Гидеону, почему ты хочешь выйти за него замуж.

Чувствуя, как дрожат ее колени, Скарлет в смятении пыталась подобрать правильные слова, способные точно передать ее чувства к Гидеону.

— Едва увидев тебя, я влюбилась и ненавидела себя за это. Но откуда мне было знать, что под этой красивой оболочкой скрывается сплав смелости, страсти и нежности и против этого невозможно устоять? Ты быстро дал мне понять, чего стоишь, и показал, чего стою я. Я была рабыней, но ты заставил меня чувствовать себя свободной женщиной.

Скарлет заметила, что слезы появились и в глазах Гидеона.

— Ты все для меня, — прошептала она, стараясь совладать с дрожащим подбородком, — прошлое, настоящее и будущее. Моя жизнь. Разлучиться — значит умереть.

Гименей громко сглотнул и произнес:

— Теперь можете поцеловать друг друга, тем самым навеки скрепив ваш союз.

Гидеона не нужно было просить об этом дважды. Он обнял Скарлет, притянул ее к себе и страстно поцеловал. Их языки встретились, воздух, который он вдохнул, наполнил ее легкие, и наоборот. Они стали одним целым.

Скарлет из яви заставила картинку померкнуть, а затем поняла, что так и не опустила изголовье кровати, из-за чего металл, из которого оно было сделано, изогнулся. После этого она осознала: Гидеон перестал ласкать ее. До этого Скарлет настолько глубоко погрузилась в воспоминания, что не замечала ничего вокруг. Она была настолько растрогана, что по ее щекам лились слезы. Взглянув на Гидеона, она поняла, что он тоже плачет.

Их взгляды, как и тогда, когда они были в камере, встретились, и Скарлет увидела, насколько сильные чувства отражаются в ярко-синих глазах Гидеона. Он остался таким же, но в то же время стал совершенно другим. И связано это было не с его внешним видом, хотя теперь его волосы имели такой же синий цвет, как и глаза. Гидеон стал более жестким, грубым и отчужденным. Прежде он легко улыбался и с удовольствием развлекал Скарлет, едко высмеивая как олимпийцев, так и титанов.

— Знаешь, почему эта тюрьма такая большая? — однажды спросил он ее. — У Тартара комплексы по поводу размера своего хрена.

Тогда Скарлет едва не проглотила собственный язык — от его непочтительности у нее перехватило дыхание. Ей всегда хотелось как-то уязвить своих мучителей, но она боялась. Гидеон подарил ей возможность наконец сделать это, выпустить пар, пусть и в столь скромных масштабах.

Нынешний Гидеон открыл рот, но так и не сумел произнести ни слова. Возможно, он просто не хотел отравлять прекрасный момент враньем, и Скарлет была ему за это благодарна. Сейчас она чувствовала себя слишком уязвимой. Ей казалось, будто сердце вырезали из ее груди и поднесли Гидеону в обвязанной лентами коробке.

Он медленно отстранился от Скарлет и, не произнося ни слова, поцеловал ее. И снова женщина не стала сопротивляться, а просто открылась ему, готовая принять все, что он может предложить. Она ощущала собственную сладость и теплоту и пробовала на вкус Гидеона. Если раньше его руки обладали ею, ласкали ее тело, даря им обоим удовольствие, то теперь они нежно прикасались к ее щекам. Гидеон отдавал ей все, на что был способен, не прося ничего взамен. И тогда ледяная преграда, которую Скарлет возводила на протяжении многих столетий, окончательно обрушилась.

— Не собираюсь… Не буду… Не доверяй мне, сволочь, — бормотал Гидеон, расстегивая молнию на брюках. — Не собираюсь…

Он не сумел закончить фразу, а вместо этого поместил свое возбужденное толстое естество между ее ног и с силой выдохнул сквозь зубы воздух. Гидеон не стал проникать внутрь ее, а просто двигался вверх и вниз, заставляя ее тело содрогаться. На этот раз огонь разгорался медленно, но из-за этого казался еще более жарким.