Джена Шоуолтер - Темная ложь

— Есть ли способ устранить урон, который ты, — он перешел на тихий шепот, — не, — а затем снова заговорил нормально, — причинила?

— Да, я могу стереть ее воспоминания.

Именно этого жаждала Скарлет, но Гидеон возражал. Он хотел, чтобы она оставалась такой, какая есть. Но в то же время ставил ее желания выше своих и готов был сделать все, что помогло бы ей стать счастливой. «Но это не помешает мне пытаться снова и снова соблазнять ее», — решил воин.

— Но стану ли я стирать ее воспоминания? — продолжила говорить Нема, которая по какой-то таинственной причине внезапно окрепла. — Нет. Поверь мне, лучше быть врагом Скарлет, чем Реи.

«И тем не менее она стала любовницей Кроноса, — вспомнил Гидеон. — Хотя об этом ее могла попросить сестра, решившая таким образом следить за мужем. Интересно…» Воин знал, что Аман сумел бы выяснить правду, именно поэтому Кронос очень нуждался в его помощи.

— И если честно, — добавила Нема, будто говоря о чем-то малозначительном, хотя, произнося эти слова, отчетливо стучала зубами, — после того, что сделала со мной Скарлет, я лучше умру, чем стану ей помогать.

Гидеон знал, что исполнение этого желания — единственный выход для Немы. Воин был уверен, что богиня передумала бы, если бы он подошел к ней с канистрой бензина и зажигалкой, но не стал снова ей угрожать. Скарлет не было в подвале, а значит, форсировать события не стоило.

— Почему ее мать (не) ненавидит ее? — спросил он, говоря то тише, то громче.

Нема перевернулась на спину и, почувствовав боль, со свистом выдохнула воздух, а затем ответила:

— Моя сестра ничего не может с собой поделать. Она думала, будто любит отца Скарлет, а он просто использовал ее. У него уже была жена, и он оставил Рею, как только узнал о ее беременности. Затем олимпийцы захватили титанов в плен и бросили нас в темницу, таким образом не позволив ей отомстить глупому смертному.

— Значит, она (не) винит в этом Скарлет?

«Вот стерва», — подумал он и, ожидая ответа богини, щелкнул зажигалкой, а затем снова закрыл ее, решив таким образом заставить женщину говорить.

— Не сразу. Сначала она любила девочку, по крайней мере настолько, насколько была на это способна. Но Скарлет росла и все больше походила на отца, и в конце концов любовь покинула сердце Реи. То, что Скарлет превратилась в такую красавицу, породило ненависть. У Реи забрали очень многое — трон, силу, свободу. То, что она перестала быть первой красавицей в мире, стало для нее ударом, с которым ее эго смириться так и не смогло.

Из-за неуемного тщеславия Рея обвязала дочь бантиками и подарила чудовищам, сидевшим в той же камере, что и они. «Называть эту женщину стервой, — понял Гидеон, — значит оскорбить всех стерв».

— Не… — заговорил Гидеон, испытывая огромное желание вернуться к Рее с ножом в руке и без промедления перерезать ей горло, а затем плюнуть на ее безжизненное тело. Он снова открыл и закрыл зажигалку. Язычок пламени сначала появился, а потом исчез. — Продолжай.

— Затем в нее вселили демона Раздора, — дрожащим голосом продолжила рассказывать Нема. — И все ее чувства: ненависть, ревность, желание показать себя — обострились. Она была вынуждена причинять неприятности, как ты знаешь.

— И тебе дали демона.

Это было утверждение, а не вопрос. Гидеон ни разу не видел, чтобы в глазах Немы зажигались красные огоньки или рвалось наружу ничем не прикрытое зло. Она отнюдь не была доброй, но причиной тому был вовсе не демон.

Но богиня все же ответила:

— Нет, меня пощадили.

— Почему? Нет. — Последнее слово Гидеон произнес шепотом и снова зажег и потушил огонек зажигалки.

— Зевс сам выбирал, в кого какого демона поселить, и каждый раз делал это в пику будущему носителю. Это было своего рода наказание. Я не сделала ему ничего плохого, по крайней мере ничего такого, о чем бы он помнил.

Правда в ее словах мешалась с чувством собственного превосходства. Ложь зашипел.

Зевс рассказал некоторым из Владык, почему сделал их носителями того или иного демона. Люсьен получил Смерть потому, что открыл ларец Пандоры, едва не уничтожив весь мир. Мэддокс стал носителем Насилия из-за того, что убил больше всего солдат, когда воины пытались добраться до ларца. Парис соблазнил Пандору, стремясь отвлечь ее, из-за чего в него поселили демона Разврата. «Тогда почему я стал носителем демона Лжи? — спросил себя Гидеон. — Я верно служил Зевсу. Да, я помог украсть ларец Пандоры, но мое участие в этом деле было минимальным, потому что, предав своего создателя, я испытывал сильнейшее чувство вины». Пока он думал об этом, в его голове сформировался другой вопрос: почему Скарлет стала носительницей демона Ночных Кошмаров?

Вдруг Ложь заурчал. Гидеон нахмурился, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию демона, ведь обычно он издавал этот звук, когда ему что-то очень нравилось.

«Я думал, ты на стороне Скарлет, подонок ненадежный», — обратился воин к своему демону.

«Не мое», — сказал Ложь, что значило: «Мое».

«Ты не можешь так поступать, маленький кусок дерьма. Нельзя постоянно менять свое мнение — сначала она тебе нужна, а затем ты ее бросаешь».

«Не мое».

«Я должен попросить ее демона…»

«НЕ МОЕ!»

«Погоди-ка, — пронеслась в голове Гидеона мысль. — Что? Все дело в ее демоне?»

«НЕ МОЕ!» — гнул свое Ложь.

Воин понял, в чем дело, и выпучил глаза от удивления. «Неужели, когда эти два демона сидели в ларце, они были… любовниками? Или это было в аду?» — спросил он себя.

Демон урчал все сильнее, а Гидеон мог лишь удивленно качать головой. Несмотря на все время, проведенное им вместе с демоном, он не имел ни малейшего понятия о том, что эти создания способны на подобные отношения. Но очевидно, что между Ложью и Ночными Кошмарами все так и было.

Эта догадка объясняла очень многое — то, что Ложь хотел, чтобы Скарлет осталась, но сама она его не волновала; то, что демон был готов сделать с Гидеоном нечто ужасное, например сказать правду, лишь бы Скарлет осталась; то, как он реагировал на Рею, когда та превратилась в Скарлет, — демон видел оболочку и думал, что демон Ночных Кошмаров сидит внутри ее. «Возможно, Зевс знал об этой связи, — думал Гидеон, — и о страсти Скарлет ко мне. Может, он дал мне демона Лжи в качестве… подарка».

«А ты раздумывал над тем, как убить его, — напомнил себе воин. — В то время как должен от всей души благодарить. Но лучше я вместо этого поцелую Скарлет. Где она, черт возьми? Что делает? Набросится ли на меня, чтобы перерезать глотку, как только увидит? Ведь она, наверное, думает, будто я кручу роман с ее стервозной матерью. Или будет теперь вечно избегать меня?» В то же время Гидеон понимал, что Скарлет не сможет сделать этого, даже если очень захочет. Она разыскивала Нему, след которой рано или поздно приведет ее в замок, а значит, они обязательно встретятся снова. Воину оставалось только убедиться в том, что он готов к этой встрече, и надеяться, что Скарлет не убьет его во сне и не отрубит ему голову до того, как он сумеет все ей объяснить, надеяться, что она вообще захочет выслушать его объяс нение.