Сара Рааш - Снег как пепел

Нет, наверное, это неподходящие мысли для той, кто всю свою жизнь сражается за возвращение накопителя. Но может быть в других королевствах — в королевствах, владеющих магией веками, — люди задаются подобными вопросами? Может быть, они спрашивают себя, каково бы это было — вырваться из строго очерченных границ мира?

— Не извиняйся, — качаю я головой. — Все нормально. Ты можешь задавать любые вопросы.

Даже если я сама не знаю на них ответов. Винтеру для его освобождения нужна магия — только это сейчас мне понятно. Роза тотчас возражает:

— Совершенно ненормально говорить о том, что противоречит четким приказам короля. — Она одновременно поднимает и палец и бровь, готовая наброситься с обвинениями не только на Мону, но и на меня.

Отступив назад, я плюхаюсь спиной на кровать.

— Нет нужды распаляться, — развожу я поднятыми руками. — Я пойду на бал.

— Прекрасно. — Роза улыбается. — Для вас подготовлена ванна, леди Мира.

Я вскидываю голову и вижу, что Мона указывает на дверь слева.

— Мы вернемся, когда вы отдохнете с дороги, — заканчивает Роза и выпроваживает Мону за дверь.

Стоит дверям за ними закрыться, я сразу сажусь и начинаю думать о Мэзере и Генерале. Поерзав, достаю лазурит из кармана и начинаю катать голубой камешек на ладони — меня это успокаивает. Для чего-то я нужна Ноуму. Это странно, что он видит в беженке Винтера что-то стоящее, и Мэзер с Генералом знают, что именно. Они оба сейчас разговаривают с Ноумом. Так что пока я намерена незаметно погулять по дворцу в надежде найти ответы на свои вопросы в одной из его многочисленных комнат или принять ванну и подремать.

Тело будто решает все за меня — я так широко зеваю, что на глаза наворачиваются слезы. Я скидываю дорожную одежду и сваливаю ее неопрятной кучей в углу, водрузив на самый верх шакрам. Лазурит выкатывается из кармана и, простучав по деревянному полу, застревает в ворсе ковра. Я поднимаю его, кладу на прикроватный столик и вглядываюсь в его голубую поверхность. Это нелепо, но я в душе расслабляюсь, понимая, что со мной частичка Винтера. Вдруг она мне понадобится?

Ароматное мыло и пенная вода быстро избавляют меня от всяких волнений. Мне тепло, и так приятно вдыхать запах лаванды. К этому быстро привыкаешь. Просидев в воде довольно долго, так, что кожа на пальцах сморщивается, я выхожу из ванны и хмурюсь. С меня потихоньку сходит дурман расслабленности. Что-то не так. Я дважды оглядываю комнату, пока взгляд не падает на пол и я не вижу… Пустота. Мои вещи пропали. Шакрам, сапоги, одежда. Все. Только на столике лежит лазурит. На постели расстелена ночная рубашка цвета слоновой кости — видно, по их мнению, равноценная замена моей одежде. Я должна быть возмущена, вот только сорочка гораздо мягче кроличьего меха. Я надеваю ее через голову, и на меня снова снисходит дурман расслабленности. А юркнув под шелковые простыни и теплое пуховое одеяло, я напрочь забываю, почему мне нужно возмущаться. Или почему должна идти в кабинет Ноума и требовать ответы. И где этот самый кабинет находится, потому как все эти коридоры похожи один на другой, а золотые деревья смехотворны и, снег небесный, как же уютно в этой постели…

— Простите. Я не знаю, что еще сделать. Он будет здесь в считаные часы.

Я нахожусь в кабинете из своего предыдущего сна. Та же костровая чаша, тот же земляной аромат горящего угля, те же летящие в распахнутое окно снежинки. Двадцать три человека с двумя малышами, спасшиеся в ночь падения Винтера и сбежавшие в Ранийские прерии, сгрудились тут в преддверии ухода. И Ханна, в ореоле молчаливой силы, опускается на колени перед… Элисон?

Почему я снова вижу этот сон? Элисон сидит в кресле перед Генералом, опирающимся на его спинку и повесившим голову. Они оба печальны и то ли плачут, то ли нет, не желая показывать слабость перед своей королевой. В руках Элисон лежит маленький, обернутый в одеяльце комочек.

— Я не знаю, что еще сделать, — шепчет Ханна, протягивая длинные бледные пальцы к свертку в руках Элисон.

Из него тянется крохотная ручонка, и Ханна обнимает ее двумя ладонями. Мэзер.

— Вы не обязаны уходить, — говорит Ханна. — Не обязаны подчиняться мне.

Королева Винтера, склонившаяся перед Генералом и его женой. Элисон поднимает на нее взгляд. Одной рукой держа Мэзера, она второй сжимает руку Ханны.

— Мы сделаем это, — шепотом отвечает она. — Конечно, сделаем. Ради Винтера.

— Мы все это сделаем, — поддерживает ее Генерал. Он поднимает голову, собранный и настороженный. — Вы можете довериться нам, моя королева.

Ханна встает, неосознанно продолжая тянуть пальцы к своему сыну. Она кивает или склоняет голову и так долго молчит, что, когда в отдалении раздается взрыв, все вздрагивают.

— Мне так жаль, что из-за меня вы все оказались в таком положении, — шепчет Ханна. — Так жаль…

— Леди Мира?

Я подпрыгиваю, ожидая услышать грохот взрывов, готовая схватить крохотного малыша и бежать. Взгляд упирается в балдахин. Я несколько секунд гляжу на него, тяжело дыша, прежде чем осознаю: я не в кабинете Винтера, а в Корделле. Я во дворце Ноума, и надо мной с полным воодушевления лицом склоняется Роза. Это был сон. Еще один сон о Ханне. Но почему он кажется таким реальным?

— Вы готовы превратиться в красавицу, леди Мира? — спрашивает Роза, не обращая внимания на то, что я так и лежу, уставясь на балдахин.

— Ты хочешь сказать, что сейчас я недостаточно красива? — выгибаю я бровь.

У Розы вытягивается лицо.

— Нет! Конечно нет… я хотела сказать…

— Забудь, Роза. Я шучу.

Я спускаю ноги с кровати и озираю спальню, прикидывая, что мне предстоит. С Розой и Моной пришли еще три служанки, и у каждой в руках сумки или одежда. Полагаю, мое прихорашивание входит в план Генерала. Так птичью тушку перевязывают перед готовкой. Но не могу же я, в самом деле, пойти на бал в своем дорожном одеянии! Я морщусь, расстроенная, что сразу этого не поняла. Я никогда не носила ничего красивее своей обычной потрепанной одежды. И не уверена, хочу ли выглядеть красивее. Каждый раз, как Дендера описывала мне бальные платья, у меня в голове крутилась одна мысль: «Снег небесный, сколько же ткани на них пошло! Наверное, пышные юбки выдумали для того, чтобы женщины не сбежали».

— Я понимаю, леди Мира. — Роза поворачивается к служанкам. — Приступим, девочки!

— О… сейчас? Постойте! — поднимаю я руки. — Мне нужна моя одежда и шакрам… Ай!

Служанки налетают на меня все вместе. Стаскивают с постели и водружают на тумбу для примерки. Я напоминаю себе дурацкое золотое дерево Ноума, у подножия которого люди устраивают песнопения.