Пирс Энтони - Робот-Адепт

В течение следующих нескольких подач Маш обнаружил, что от движений Беаты ничего не зависело: мячик всегда возвращался идеально. Наконец, он пропустил собственный удар, отчаянно пытаясь заставить её промахнуться. Навыки её игры оставляли желать лучшего, всё дело было в удивительной ракетке: в этом и заключалась её магия. Она не промахивалась.

Маш продул, не набрав ни одного очка в свою пользу. Ему оказалось не по силам противостоять магической ракетке.

Беата победно улыбнулась.

— Что предложишь за ракетку, ровот? — поинтересовалась девушка, и её дыхание участилось, заставляя грудь всколыхнуться. — Чтобы применить в турнире против Бэйна.

Юноша осознал, что с Бэйном её связывали старые счёты: он находился по ту сторону баррикады и сопротивлялся её попыткам его очаровать. Так или иначе, ракетку она Машу одолжит; сейчас Беата просто хочет понять, какую ещё выгоду может получить от его присутствия здесь. Но не стоило забывать и о присутствии Флеты рядом.

— Ничего, Беата, — буркнул он. — Всего сетов будет три, и ракетка способна выиграть лишь один из них. Положившись на магию, я определённо проиграю. Мне следует развивать собственные навыки, а с тобой это вряд ли возможно.

Выражение лица Беаты изменилось: теперь вместо самодовольства на нём отражалась ярость.

— Ну, и забирай её тогда, проклятый голем, мне всё равно! — Девушка швырнула в него ракеткой.

Маш поймал её в воздухе.

— Если ты настаиваешь, Беата.

Она воззрилась на него, намереваясь применить свои чары. Он щёлкнул пальцами, и перед девушкой появилось зеркало в полный рост, возвращая ей взгляд. Затем Маш повернулся и вместе с Флетой пошёл прочь — от стола и от дерева.

— Думается мне, ты поступил не слишком мудро, Маш, — довольно сказала Флета.

— Лучше разозлить женщину, чем единорога, — улыбнулся он. — Предполагалось, что она продемонстрирует возможности ракетки вместо того, чтобы вампирить меня. Я старался быть любезным, но она зашла слишком далеко.

Флета промолчала, но её гнев испарился.

Отсюда Маш направился к животным. Большинство поддерживали Стайла, но одно упрямое племя было против него, и, по счастью, именно в нём жил один из лучших игроков Фазы. Им оказался слоноголов, который держал ракетку хоботом и чертовски здорово ей манипулировал.

Против Эли — слоноголова — Маш пользовался своей обычной ракеткой, подаренной ему Трулем. Магии в ней не содержалось, но инструментом она была отличным. Маш играл хорошо, даже очень хорошо, рефлексы тела Бэйна его не подводили. Но Эли его уделал; его концентрация пребывала за гранью человеческих возможностей. Пожалуй, он действительно мог улучшить навыки Маша, не прибегая к помощи магии.

Тем не менее, магией юноша пользовался. Не для того, чтобы отбивать мячик, но для обострения собственного восприятия и контроля над телом. Чтобы стать больше, чем человеком, и улучшить свой потенциал в качестве игрока.

Они сыграли ещё сет. Поначалу Маш, отвлекаясь на необычный облик своего противника, совершал глупые ошибки. Но вскоре его охватил азарт, и юноша стал играть более точно… но всё равно терял баллы. Эли был настолько сосредоточен и расчётлив в движениях, что ракетка, казалось, росла из его руки, являясь частью его самого. Выполняемые ею круговые обороты выглядели почти магическими, хотя к волшебству отношения не имели. Пытаясь их анализировать, Маш совершал куда худшие промахи, чем обычно. Подачи Эли наверняка снились его соперникам в кошмарах; юноша еле справлялся с ними, прилагая все усилия к этому. Но глухая самозащита вовлекала его в ещё большие неприятности.

Мало-помалу он начал понимать, в чём секрет: движения Эли были сложными, комплексными, чересчур быстро меняющими направление и угол наклона ракетки. Иногда она буквально описывала круги в его руках, и трудно было даже заметить, какой именно стороной он ударил по мячу. Поскольку поверхности сторон ракетки различались, на шарик и его полёт они тоже действовали каждая по-своему. Иногда от этого зависел исход всей партии.

— Я должен этому научиться, — решил Маш.

— Верно, — согласился Эли. Вернее, музыкально выдохнул через хобот, одновременно величественно кивнув. Человеческая речь была для него слишком сложна, чтобы её воспроизвести.

Они играли постоянно на протяжение следующих дней и недель. Эли обладал терпением и выносливостью хищника, и был польщён, обретя такого усердного ученика. Он демонстрировал свои лучшие удары и показывал Машу, как их отражать. Маш, сознавая, что, по меньшей мере, в одном из сетов должен будет противостоять высокотехнологичной протонской ракетке, рад был усилить свою защиту. Одной лишь защитой на его уровне сет не выиграть, поскольку таким образом он невольно передавал всю инициативу оппоненту, но хорошая защита перед нападением очень важна. А нападение игроки высокого класса устраивали в любой удобный момент; позволить себе ослабить бдительность их противники не могли и под постоянным давлением неизбежно совершали ошибки.

На исходе месяца Эли уже получал настоящее удовольствие от сражений с Машем, чья техника заметно улучшилась, и он был готов противостоять двойнику в любом из трёх сетов. Магическую ракетку он до сих пор в руки не брал, считая это бессмысленным, ведь та промахнуться не могла. Вообще-то юноша даже чувствовал себя немного виноватым, зная, что против этого инструмента Бэйн беззащитен. Лишь выйдя победителем в двух сетах подряд, тот мог вырваться вперёд.

Тем временем Флета принесла особые новости.

— Помнишь ли ты мой период зачатия? — несмело спросила она.

— О, нет… он скоро наступит снова?

— Нет, разве ты не обратил внимания, что он как раз не начался?

Маш помедлил.

— Ты имеешь в виду?..

— Верно. Я ношу под сердцем жеребёнка.

Маш понятия не имел, как на это реагировать, поэтому просто потянулся к ней и обнял так осторожно, что девушка поневоле рассмеялась. У кобыл деликатных положений не бывает. Но такой счастливой он ещё Флету не видел.

Однако она ещё не закончила.

— Сие будет утешением тебе в разлуке. Но как было бы замечательно, если бы расставаться не пришлось.

— Придумать бы что-нибудь, — согласился Маш. — Чтобы спасти оба мира и остаться вместе.

— Верно. И самим растить нашего жеребёнка.

— Который, возможно, станет величайшим из единорогов.

— Или величайшим из людей.

— Он возьмёт лучшее от нас: способность превращаться и творить магию.

— Флаш, Адепт-единорог! — воскликнула она.

Почему бы и нет?

— Почему бы порождению нас обоих и не быть кем-то особенным?

— И мы построим дом, поскольку, боюсь, Табун его не примет.

— А можно и замок. Теперь я адепт и способен создавать любые предметы. Наш сын достоин лучшего.