Пирс Энтони - Вне Фазы

— Мы очень похожи на людей.

— А, к чёрту… залезай в моё гнездо, — решилась она. — Мне как раз компании и не хватает.

Ничего себе поворот! Ловушка? Но если не принять приглашения, вдруг гарпия начнёт их преследовать? И Маш полез вперёд.

Продравшись сквозь густую завесу листьев, он попал в усеянную шипами клетушку. Там сияло что-то вроде светлячка — так, что можно было различить примерные размеры и формы гарпии, притулившейся на насесте в стороне.

— Да это же мужчина! — воскликнула она.

— Я и сказал, что выгляжу, как человек.

— Верно. А на твоём плече — птица.

— Моя спутница. — Флета пошевелилась; интересно, что она подумает об этой беседе?

— Меня зовут Феба, — представилась гарпия.

Маш порылся в памяти.

— Я слышал о птице с таким именем. Ничем не примечательную, кроме того, что она умела вилять хвостом.

— Верно, меня и назвали в её честь, — согласилась гарпия и слегка вильнула задом. — Вообще-то это дьявольски неудобно, и дело даже не в перьях.

— А в том, что под ним?

— Да, оно жутко воняет и не смывается, а лекарства от этой болезни пока не нашли, так что мой род меня изгнал.

— Ты хочешь сказать, что не являешься частью отряда?

— Какого отряда? — насторожилась Феба.

— За нами были отправлены отряды гарпий, демонов и гоблинов, — сказал Маш. — И мы не знаем, почему.

— Понятия не имела! Со мной уже год никто из гарпий не общался.

Стоило ли ей верить? Или она просто пыталась убаюкать его бдительность, пока сюда не подлетят остальные?

— Без обид, но ты пахнешь далеко не так ужасно, как другие встреченные мной гарпии…

— Я моюсь каждый день, но чистота надолго не задерживается, — пояснила Феба. — Как только приближается кто-то из наших, всё выплёскивается наружу. Таково моё проклятье.

Флета спрыгнула с плеча Маша и приняла обличье девушки.

— Тебе известна моя природа? — обратилась она к гарпии.

— Птица-оборотень! Никогда не видела тебе подобных!

— Нет. Единорог.

— И ты здесь за тем, чтобы выгнать меня из гнезда? К чему тебе это, единорог? Я не ссорилась с твоим родом!

— Поклянёшься на моём роге?

— Уж будь уверена, а ты не нападай на меня.

Флета раздвинула завесу листьев и вышла наружу.

Гарпия последовала за ней, пожав пернатыми плечами.

— Надо же кому-то начинать доверять. Жизнь в одиночестве — сплошная тоска. — Затем наполовину расправила крылья и вылетела из гнезда.

Маш выбрался вслед за ними, не вполне уверенный в том, что тут происходит.

Во мраке еле виднелись очертания единорога. Флета опустила рог, и гарпия вспорхнула на него. Рог коснулся её перьев.

— Клянусь, что не таю против тебя зла, — проговорила гарпия.

Флета выдула несколько звуков.

— Что, развернуться? — переспросила Феба, по всей видимости, прекрасно её понимавшая. — Чего ради?

Флета сыграла ещё несколько нот.

— Правда? — поразилась гарпия. — Ты это сделаешь?

Утвердительная нота. Маш пробовал проникнуть в суть разговора, но потерпел неудачу.

Гарпия послушно повернулась задом, и Флета приложила рог к её хвостовым перьям. На мгновение юношу, казалось, ослепила вспышка света, но он не был уверен, что ему не почудилось.

— Я чувствую себя намного лучше! — вскричала гарпия. — Я здорова!

Флета снова превратилась в девушку.

— Приюти нас на день в своём гнезде, и мы квиты, — попросила она.

— За исцеление? — воскликнула Феба. — Да оставайтесь хоть на год!

Флета вновь скрылась в гнезде и свернулась на колючках. Мгновение спустя она уже крепко спала.

— Но… откуда тебе было известно, что мы не замыслили ничего дурного против тебя? — поинтересовался у гарпии Маш.

— Единороги упрямы, — отозвалась Феба. — Но они не предают тех, кто не предаёт их.

— И она вылечила тебя своим рогом?

— Верно, роги известны своей исцеляющей силой. Но они редко врачуют гарпий, это факт.

— Мы искали место, где можно спокойно отдохнуть и быть при этом в полной безопасности, — поделился с ней Маш.

— Вы его нашли, — Феба вильнула хвостом, наслаждаясь ощущением полного здоровья.

Маш вошёл внутрь и прилёг рядом с Флетой. Желание беседовать с гарпией пропало; врагом она не была — и на том спасибо. Через минуту он уже спал.

Флета проспала всю ночь и большую часть следующего дня. Галопируя столь долго, она всерьёз истощила свои ресурсы. Маш, который устал гораздо меньше, снова болтал с Фебой. Гарпия принесла свежих фруктов и съедобных корешков, но заставила юношу помыть их в ближайшем ручье.

— Я мою, но мои когти ядовиты, и яд попадает на всё, чего касаюсь, — объяснила она. Маш был только рад вымыть еду.

— В небе кружат мои сёстры, а по долине рыщут гоблины, — объявила Феба после одного из вылетов наружу. — И вы не знаете, для чего они вас разыскивают?

— Их послал Адепт, — откликнулся Маш. — Он хочет захватить меня живым; и ему всё равно, что будет с Флетой. Она донесла меня сюда из Ущелья за день.

— За один-единственный день? Большая удача, что она не рухнула замертво прямо посреди дороги!

— Она очень хорошая, — согласился Маш.

— И так тебя любит! — Гарпия покачала головой. Подобно всем представительницам своего вида, она отличалась редким безобразием: человеческое лицо было покрыто морщинами, груди обвисли, волосы спутались в воронье гнездо. Единственной симпатичной частью её образа являлись крылья; само оперение отливало металлом. Голос её был хриплым, грубым и срывался на визг, даже когда Феба говорила нормальным тоном. Маш видел: если бы она заросла грязью, как соотечественницы, уродство её возросло бы втрое. На чистую гарпию ещё можно было смотреть без содрогания. — Мой род не знает подобной любви.

— Если позволишь поинтересоваться: как вы вообще размножаетесь? Насколько я понял, мужчин среди вас нет.

— Верно, их нет. Мы откладываем яйца и оставляем их повсюду; если цыпочке повезёт проклюнуться и дождаться зрелости, она тоже отложит яйца. Легенда гласит, что птенец мужского пола пробьёт лишь скорлупу оплодотворённого яйца, но оплодотворить нас тоже способен лишь мужчина нашего вида. Это замкнутый круг. Он печалит нас, а огорчение мы вымещаем на окружающих, — она вздохнула. — Хотелось бы, чтобы наша судьба сложилась иначе. Но при таких условиях… что ещё нам остаётся делать?

Маш пожал плечами.

— Не знаю. Действительно, трагедия. Но почему той ночью ты не причинила мне вреда?

— Следовало бы, — признала она. — Но после целого года вынужденного одиночества я поступила, как дура.

— И заработала себе здоровье.

— До сих пор не могу уразуметь мотивов поступка единорога.

— Феба, неужели гарпиям изначально суждено было рождаться уродливыми?

— К чему этот вопрос?

— Если тебе одиноко, компания отыщется куда быстрее, если выглядеть привлекательно.