Пирс Энтони - Вне Фазы

— Пасись, — шепнула Флета и тоже превратилась в единорога.

Маш наклонился вперёд, пытаясь сделать так, чтобы его иллюзорная лошадиная морда погрузилась в стебли травы. Кажется, ему это удалось, поскольку Флета ничего больше не сказала.

Крылатая тень оказалась крупной птицей — вероятно, стервятником. Он пролетел над их головами, не задерживаясь. Надо полагать, тревога была ложной, но Маш всё равно порадовался, что им не пришлось это проверять. Если птицей управлял Адепт, он увидел лишь двух пасущихся в поле единорогов. Зато сам Маш узнал ещё кое-что о своей очаровательной подруге!

Флета снова обернулась девушкой.

— Опасность миновала, — сказала она. — Но мы медлим в то время, как должны продвигаться вперёд. Думаю, я должна понести тебя на себе, дабы наверстать упущенное.

— Но я не хочу становиться грузом для тебя…

— Если нас заметят, сие будет ничуть не лучше груза! — нетерпеливо воскликнула она и вновь превратилась в единорога.

Маш уразумел её правоту. Быстро скинув с себя носки, он опять натянул их на задние ноги Флеты, а затем вспрыгнул ей на спину.

Она пошла шагом, затем — рысцой, потом припустила галопом. Теперь они летели, как ветер, стремительно оставляя за собой километр за километром. Она скакала прямо на юго-запад, направляясь к Пурпурной Гряде. Всё, что требовалось от Маша, — держаться.

Она принялась наигрывать на роге: чарующая музыка, чей ритм вторил перестуку Флетиных копыт. Маш обрадованно подхватил мелодию. Его отец отличался тонким слухом; к тому же, музыка являлась частью Игр, поэтому Маш умел играть на нескольких инструментах и научился хорошо петь. Будучи машиной, проблем со звучанием он не имел, но его голос и без того отличался особенной чистотой и ясностью. Тем более, что Маш всегда считал музыку одним из лучших способов приблизиться к иллюзии жизни и настоящих чувств. Разумеется, теперь он и в самом деле был жив, и это тело обладало почти таким же великолепным голосом, как его собственный. Поэтому он продолжал напевать, сначала вторя Флете, затем — импровизируя ей в тон. Для единорогов, если он верно понял, игра на роге и бег были неразделимы. Маш знал и то, что их совместное исполнение можно было считать истинным искусством, поскольку оба они были невероятно хороши в музыке. Несмотря на спешку, он находил в этом редкое удовольствие.

Прошёл час, а она всё неслась со скоростью, которой не удалось бы набрать ни одной лошади. Утончённая музыка сменилась более однообразным, но целеустремлённым напевом. Тело Флеты потеплело, однако она не вспотела. Вместо этого, к удивлению Маша, из-под её копыт при соприкосновении с землёй полетели искры. Она избавлялась от жара через копыта!

К вечеру они уже были у подножия горной цепи. Теперь, наконец, Флета замедлилась. По её движениям Маш понимал, насколько сильно она устала; они преодолели расстояние, по меньшей мере, в триста километров без передышки. Мелодия угасла, сейчас для бега Флете требовалось больше сил. В конце концов она остановилась, и юноша спрыгнул. Его руки, ноги и всё между ними — всё взмокло. Он обучался верховой езде без седла для Игр, но скачки никогда не были столь долгими и экстремальными.

Путники очутились возле рощицы с фруктовыми деревьями — надо полагать, не случайно.

— Отдохни, Флета! — обратился к своей спутнице Маш. — Я принесу нам еды!

Она не стала спорить. Превратившись в девушку, шагнула к ближайшему дереву и без сил упала наземь.

Маш набрал фруктов и отыскал поблизости источник воды. Отличное место для отдыха!

Затем он услышал какие-то звуки и спрятался за толстым стволом.

Это были гоблины: угрюмые карлики в половину его роста с огромными уродливыми головами и такими же диспропорциональными конечностями.

— Вот дерьмо! — пробормотал один, когда они брели мимо дерева, за которым укрылся Маш, по едва заметной лесной тропе. — И здесь ни следа единорогов!

— Всё равно надо проверить, — отозвался другой.

Всего Маш насчитал шестерых. Его они не заметили; вообще-то и не искали. Для отряда гоблинов это задание было очередным поручением, смысла в котором они не видели. Юноша расслабился.

— Эй, я что-то вижу! — воскликнул вдруг гоблин.

Живое сердце Маша с силой выстрелило в рёбра. Неужели его всё-таки заметили?

Нет, они удалялись. Он снова испустил вздох облегчения.

— Куколка! — крикнул гоблин.

Они обнаружили Флету!

— Проклятье, это нимфа! — проворчал другой. — Спит под деревом.

— Ну, так давайте с ней позабавимся!

— Это не нимфа, — прервал его третий. — Видишь бляшку на её лбу? Это единорог!

Флета проснулась и попыталась вскочить, но враги уже окружили её, хватаясь за руки и ноги.

— Держите её рог! — выкрикнул предводитель. — Так она не изменится!

Скрюченная рука гоблина опустилась девушке на лоб, накрывая уменьшенный рог. Сородичи уродца гроздьями повисли на её ногах. Флета боролась, но усталость не позволила ей одержать верх.

Маш замечал всё это фрагментами; он уже мчался ей на помощь, вытаскивая на бегу топор. Слишком занятые своей пленницей гоблины его не видели.

— А теперь, кобылка, скажи нам, где этот лоботряс, или мы хорошенько с тобой позабавимся, — обратился к девушке вожак, задирая подол её плаща. — Вам, животным, такие вещи не особо по вкусу, а?

Лоб Флеты зажимала грязная ладонь, но её глаза оставались открыты, и она видела, как к ним приближается Маш.

— Нет! — крикнула она. — Не так!

Но Маш уже не мог затормозить. Его топор опускался прямо на голову предводителя. Гоблин взглянул вверх, но опоздал; острие погрузилось в его лицо, рассекая нос.

Гоблины не были трусами. Отпустив Флету, они всем отрядом кинулись на нового противника. Прежде, чем Маш занёс топор снова, четверо гоблинов уже схватили его за руки и за ноги. Они отличались удивительной силой; мгновение спустя он уже был распростёрт на земле.

Вожак, несмотря на рану, поднялся на ноги. Его нос исчез, однако он оказался единственным, что пострадало.

— Это он! — воскликнул гоблин. — Тот, кого мы ищем!

Маш сражался изо всех сил, но гоблины были ему не по плечу. Теперь он понимал, почему Флета пыталась его предостеречь. Она изначально знала, что ему с этими карликами не справиться. Кто бы подумал, что черепушки этих уродцев такие твёрдые? Даже топор с топорища слетел! Маш точно знал, что целился вожаку в лоб. Если бы под лезвием оказалась обычная кость, она бы раскололась надвое. Вместо этого острие соскользнуло и попало в нос, нанеся врагу сравнительно небольшой ущерб. Каким образом мог обычный мужчина сражаться с такими чудовищами?

— Свяжите его, — велел вожак. — С удовольствием бы слопал его глаза, но приказ есть приказ. Адепт желает получить его целым и невредимым. Пора заняться животным. — Он огляделся, встревожившись. — Кто её держит?