Элизабет Бойе - Меч и сумка

Варт начал вертеться, верещать и, наконец, крикнул:

— Он здесь, в черном плаще Свартгейма!

Сурт смотрел на Килгора.

— Прогоните всех! Оставьте только этого в черном плаще.

Зал был немедленно очищен от пестрого сброда. Варт обрадовался возможности уйти и бросился к двери, не обращая внимания ни на кого.

Пара троллей забилась под кресло Сурта и злобно рассматривала Килгора, который подошел ближе. Он откинул плащ, чтобы ничто не мешало обнажить меч. Двенадцать колдунов перешептывались между собой.

Ватнар-Сурт смотрел на юношу без всякого выражения на властном лице:

— Значит, ты не удовлетворился моим гостеприимством в Ватнарсмаунде. И теперь пришел осмотреть мой замок. Я с самого начала знал, что вы пришли меня убить. Я знал это в Хэльфскнолле. Вы преодолели много опасностей, но я тоже много лет готовился к встрече с мечом Андуриха. И теперь я не убежден, что он могущественнее меня. К тому же, он пригодится мне.

— Мертвецу не может пригодится меч, даже сделанный Альфарами, — возразил Килгор, удивляясь своему спокойствию. Он вынул из ножен сверкающий меч и сделал несколько шагов: — Я пришел вызвать тебя на поединок, и ты примешь мои условия, если в тебе есть хоть капля благородства Сциплингов, на земле которых ты живешь. Я вызываю тебя на смертельный поединок. И как вызывающий, я нанесу удар первым.

Сурт сидел, глядя на Килгора, и юноша чувствовал холодные дьявольские токи, охватывающие его как река. Река зловещего мрака. Двенадцать колдунов нетерпеливо перешептывались между собой. Они были раздосадованы непредвиденной задержкой. Одноглазый колдун поднялся и проговорил:

— Давайте решим побыстрее. Это всего лишь смертный, а ты обладаешь могуществом. В любой момент мы прикончим его, как муху. Благородный Сурт, позволь нам это сделать, а затем займемся проблемой Вечной Зимы.

— Я запрещаю, — повелительно сказал Килгор. — Вечная Зима никогда не наступит. И я убью всех, если попытаетесь меня остановить.

— Отлично, мы будем свидетелями прекрасной битвы, — усмехнулся колдун в пурпурной мантии и сел, скрестив руки на груди.

— Битва состоится, — ответил Сурт. — Я принимаю вызов.

Колдуны смотрели на Килгора, затем старик в белом произнес:

— Что изменится, если смертный убьет тело Сурта? Ничто не может его уничтожить, и через некоторое время он снова вернется к нам еще более сильный и могущественный, чем прежде. Только жаль, что опять произойдет задержка.

— Задержки не будет, идиоты, — громоподобным голосом провозгласил Сурт и сжал подлокотники так, что затрещало дерево.

— Вы, идиоты, раз ничего не знаете об этом мече, с которым пришел смертный. Из прошлых трех попыток вызвать Вечную Зиму я понял, что нашего могущества не хватит даже на то, чтобы погасить свечу, что говорить о солнце. Вы или просто шарлатаны или работаете против меня. Но с мечом Андуриха у меня одного будет столько могущества, что я вызову Вечную Зиму, я смогу уничтожить всю землю, по которой вы ходите. Трусы и предатели мне не нужны. Тот, кто желает, может покинуть зал.

Никто не шевельнулся. Все знали, что ждет отступников или мятежников. Никто из них просто не дошел бы до дверей, ему не хватило бы времени защититься от заклятия Сурта.

— Тогда не будем говорить ни о смерти, ни о задержке, — продолжал Сурт с горящими глазами. — Нас отделяет от Вечной Зимы один жалкий беспомощный смертный. Он ничего не может сделать, чтобы остановить нас.

— Начнем битву и посмотрим, — крикнул Килгор. Меч зловеще гудел в его руке.

— Всему свое время, — заметил Сурт, поднимаясь и откидывая ткань со стола, на котором лежали предметы.

Он раскинул руки в стороны, и Килгор почувствовал дьявольские волны, нахлынувшие на него. Сурт запел зловещее заклинание, которое подхватили все Двенадцать колдунов. Килгор с удивлением смотрел, как предметы на столе зашевелились. Посреди лежал зеленоватый диск, означающий землю. Вокруг него двигались две колесницы. Одна золотая, а вторая поменьше, серебряная. Килгор узнал Гримфакси, лошадь ночи, с покрытой инеем гривой, и Скинфакси, сверкающую лошадь солнца. Когда пение колдунов стало более сильным и громким, Килгор увидел, что металлические изображения превратились в живых лошадей, летящих галопом по голубому и черному полю. Он услышал звон сбруи, цоканье копыт, громкое хлопанье хлыста, увидел свирепый блеск глаз Скинфакси, услышал шум ветра в ее гриве.

И затем большая лошадь обошла маленькую. Килгор даже почувствовал запах конского пота. И последнее, что услышал юноша — недовольное фырканье лошади.

А может, это фыркнул Ватнар-Сурт. Он недовольно проговорил:

— Хватит! Теперь, когда этот смертный здесь, все получается хуже, чем раньше. Он обладает могуществом! — И Сурт отбросил шляпу, сделанную из клыков и с ненавистью посмотрел на Килгора. Снова волны черной злобы захлестнули юношу.

Килгор повторил про себя надпись на мече: «Ночь не может одолеть сынов Аска и Эмблы».

Сурт поднялся, прошел нетерпеливо мимо колдунов, затем повернулся к Килгору:

— Я готов к битве, — произнес он. — У тебя в зале есть друзья, но ты не добьешься победы. Я встречался с двенадцатью такими, как ты, вооруженными мечами, пиками, топорами. Однажды меня предательски убили — стрелой в спину. Двенадцать раз позволял я убить себя, чтобы вернуться более сильным, чем до смерти. Если бы твоя принцесса Вольфгангер была здесь, она бы вспомнила слова первого короля Ватнара, который сказал: «Я не умру до тех пор, пока не стану последним королем, бессмертным и абсолютным». И эти же слова произнесу и я. Я живу, чтобы они стали истиной. — Сурт выхватил из ножен Тирфинг и поднят его над головой.

Холодная дрожь пробежала по спине Килгора, когда он вспомнил истлевшую мумию короля в подземелье кургана. Ватнар-Сурт был привидением из могилы. Он мог поселяться в теле живых и заставлять служить себе, пока в этом была необходимость. А затем вновь переселялся в могилу, в тело мертвого короля, до тех пор, пока снова не станет живым, Сурт делал это двенадцать раз. И каждый раз мир думал, что он избавился от Сурта. Но Сурт возвращался более могущественным, чем раньше, и более искушенным во зле.

— Ты не доживешь до утра, — холодно сказал Килгор. — Получи первый удар смерти.

— Вспомни меня, когда будешь праздновать победу, — ответил Ватнар-Сурт. — Я доложу о себе, один раз постучав в твою дверь, как делают все духи. Надеюсь, твоя могила будет готова, когда я приду. Ватнар-Сурт обнажил зубы в зловещей гримасе, и глаза его зажглись диким бесстрашным огнем.

Килгор вобрал воздух, повторил письмена, начертанные на мече, взял меч обеими руками; поднял его над головой и раскрутил изо всех сил, чтобы обрушить сверкающее лезвие на череп Сурта. Но в тот самый момент, когда юноша хотел нанести удар, его руку пронзила жгучая боль. Боль возникла в том месте, где укусил варгульф, и рука отказалась ему повиноваться. Удар получился слабым и неверным.