Алина Углицкая - Перст судьбы. Эсмиль

– Что происходит?

Боги просто так не приходят к смертным, их удел – говорить устами жрецов, слушать молитвы страждущих и принимать подношения в храмах.

«Хочешь знать, почему ты не мертв? – она дождалась его кивка и хмурого взгляда. – Ты нужен своим родным, Дарвейн, нужен Эсмиль. Твоя миссия здесь не закончена, и потому смерть вернула тебя назад. Слишком сильные нити привязали тебя к этой земле, их не так-то легко порвать, мой мальчик», – силуэт богини покачал головой.

– Какая миссия? – через силу выдавил Дарвейн. Говорить с богами, да и просто их видеть, ему еще не случалось.

«Ты сам все поймешь. Поспеши в Эрг-Нерай. Иди дорогой Ниролис и торопись! Иначе, может быть поздно!»

Ее последние слова прозвучали с такой внутренней силой, что мужчина невольно вздрогнул. Он словно только что воочию увидел собственный рок.

Богиня исчезла так же внезапно, как и явилась. Дарвейн не знал, что подумать: видел ли он ее на самом деле, или это последствия удара о землю? Но то, что она сказала, плотно засело в его голове.

Ниролис…

Он понял, что хотела сказать Арнеш. Ниролис была женой первого лэра, построившего Эрг-Нерай. Однажды на замок напали враги, и в жестокой схватке погибли лэр и его старший сын, а молодая льера осталась одна с младенцем на руках, окруженная растерянными жителями и подавленным гарнизоном. Комендант уговаривал ее сдаться, враг, ставший лагерем под стенами замка, обещал свое покровительство. Но она отказалась. И тогда началась жестокая осада, длившаяся целых десять месяцев.

Каждое утро вражеский глашатай подходил к стенам замка и читал послание своего господина. И каждый раз молодая льера поднималась на стену и говорила четкое «нет». Последние пару недель враги видели, что она ослабела и с трудом удерживается на ногах. Они знали – защитники крепости голодают, и ждали, когда же те, наконец, не выдержат и откроют ворота.

Но однажды никто не вышел на крики глашатая. И тогда замок снова атаковали, только в этот раз защищать его было некому.

Когда захватчики пробили тараном центральные ворота и ворвались на площадь, оказалось, что крепость вымерла. Ни людей, ни птиц, ни животных. Все исчезли, будто испарились, не оставив ни единого следа. Только сто лет спустя потомки Эрг-Нерай вернули себе замок и обнаружили тайный ход, вырытый во время осады по приказу Ниролис руками тысяч осажденных, умирающих от голода и жажды… Его стены были выложены их костями.

Этот подземный тоннель так и назвали – дорога Ниролис, и тайна о нем свято хранилась в семье Эрг-Нерай, передаваясь из уст в уста от отца к сыну.

Нужно было спешить. Но бросаться очертя голову, не зная, что его ждет за стенами замка, Дарвейн считал безрассудством. Раз уж боги вернули его в мир живых, пусть помогут еще немного.

Почти под рукой он обнаружил плоский камень – как раз то, что искал. Богу войны не нужны роскошные храмы, статуи и алтари, он собирает свою жатву на поле брани, его взор суров, а секира остра. И горе тому, кто посмеет его ослушаться.

Дарвейн открыл набедренную сумку, достал горсть сухого амшеварра и высыпал на камень, потом мазнул кинжалом по пальцу, пуская кровь, и несколько алых капель с шипением впитались в высушенный мох. Теперь – огниво.

Крошечный огонек пламени вспыхнул над символическим подношением. Затрещал амшеварр, взвивая вверх крошечные искры и сизый дымок. Всего пара секунд – и на камне осталась только кучка черного пепла – Эрг принял подношение. Дарвейн нагнулся и сдул ее.

Замер, прислушиваясь. Гул прекратился, земля уже не дрожала, да и пыль начала оседать. Поднявшись, он вышел. Перед ним простиралось ущелье, полностью заваленное камнями. И где-то под ними навсегда остались Ниран, Эльдрен и Бергмэ…

Дарвейн тряхнул головой. Он еще за них отомстит. Сейчас главное – спасти остальных, убедиться, что Эсмиль жива, что его мать и брат не пострадали.

Спустя минуту он уже бежал к выходу из ущелья, стараясь оставаться в тени скал и чахлых деревьев. Он знал, где находится вход в тоннель, знал, где находится выход. Чувство опасности гнало его вперед, не давая передохнуть. И эта опасность была не извне, нет, она притаилась где-то в самом центре родного дома. Он должен был торопиться.

Птичий клекот заставил его посмотреть на небо. В лазурной синеве, будто красуясь, кружил ястреб-перепелятник, оглашая воздух громким криком, точно кого-то звал. Но стоило данганару увидеть его, как он замолчал. Сложил крылья и рухнул вниз, исчезнув среди нагромождения скал. А уже спустя секунду снова взмыл в небо, унося в когтях черную змею в сторону замка.

Дарвейн проводил его взглядом. Это было знамение, не иначе – Эрг давал ему знак.

***

Сознание медленно возвращалось. Вместе с ним возвращалась и боль. Она усиливалась с каждым мгновением, неся с собой воспоминания о том, что случилось.

Эсмиль застонала. Она лежала на чем-то холодном и влажном, всей кожей ощущая шершавую поверхность. Тело ныло, в пальцах и шее неприятно покалывало, в голове эхом отдавались незнакомые голоса. Где-то в горле непроходимым комком застряла тошнота.

Но боль физическая была куда меньше той, другой боли, которая сейчас острыми когтями рвала на куски ее сердце.

Дарвейн.

Его больше нет.

В темноте, окружавшей ее плотным удушливым коконом, светилось его лицо. Такое, каким она увидела его в ту секунду, когда он оглянулся на ее крик: заострившиеся черты, плотно сжатые губы, застывший от напряжения взгляд…

– Давай, просыпайся! – грубый окрик ворвался в сознание. Чья-то рука ухватила за волосы, дернула, заставив выгнуться всем телом и мучительно застонать.

Эсмиль открыла глаза. Какой-то мужчина в черном камзоле, сидя на корточках, заглядывал ей в лицо.

Увидев, что она очнулась, он презрительно бросил кому-то, стоявшему за его спиной:

– Поднимите эту сучку. Посмотрим, так ли она хороша, как мне говорили.

Он отошел, открывая ей обзор.

Эсмиль уперлась руками в пол и с трудом приподнялась.

Нет, ей это не снилось.

Прямо перед ней, скаля желтые зубы, с похотливым блеском в глазах стояло трое мужчин. Их сальные, липкие взгляды ощупывали ее, будто потные руки, и от этих взглядов нечем было укрыться. Ведь она была абсолютно голая.

– Что… происходит? – каждый звук давался с трудом, будто она сквозь горло проталкивала иголки.

Мужчины молча подхватили ее, заставили встать на ватные ноги, которые тут же подогнулись, не желая держать непослушное тело. Тот, что разговаривал с ней, с тонкой улыбкой наблюдал за действиями подручных. Его жесткий, холодный взгляд то и дело возвращался к Эсмиль. Незнакомец спокойно смотрел, как девушку оттянули к пыточной конструкции, состоявшей из двух столбов с перекладиной, и там приковали, зафиксировав ей руки и ноги железными кольцами. Теперь, с раскинутыми руками и раздвинутыми ногами, она была полностью доступна для чужих взглядов и рук.