Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

Те, кого огненный залп не сбил с ног, бросились на драгун, которым для повторения залпа требовалось перезарядить ружья.

Каролина вынуждена была наблюдать, как разъярённая толпа, никак не меньше дюжины, вцепилась в гриву белой, как у Кайла, лошади, изо всех сил стараясь стянуть на землю командира, командовавшего стрелявшим взводом.

Тот мужественно вырывался. Поднимал лошадь на дыбы, рубил саблей. Тем не менее его стянули на землю и стали живьём рвать на части. Окровавленное лицо с выбитым глазом, разорванная одежда, судорожно сжимающиеся длинные пальцы, покрытые кровью, утонули в сотне бьющих тел, поднимающихся рук и опускающихся в ударе ног.

Возможно, Каролина кричала от ужаса, а может быть от ужаса лишилась голоса. Она не помнила.

Потом, обернувшись, увидела драгуна, целившего прямо в неё. Одновременно смутно и ясно видела она направленное в её сторону огромное дуло. Понимала, что сейчас, скорее всего, всё кончится.

Потом мелькнула чья-то рука, отводящая ружьё в сторону. Её словно сорвало с места, припечатывая к стене, убирая с линии огня.

Бог знает почему, на несколько коротких мгновения в ней ожила детская вера в чудеса. Каролина была почти уверена, что это сам муж явился в сердцевина ада, чтобы спасти её, вырвать из этого ужаса.

Но Сид Кайл был далеко. Это был даже не Роко. Ни брат. Никто-то из благородных знакомых. Перед ней стоял какой-то незнакомый бандит, нагло ухмыляясь в лицо.

– Ну что, красавица? Не хочешь поблагодарить за спасение твоей шкуры? Ну да ладно! Можешь не благодарить. Меня за твою тушку в другом месте спасибо скажут! – глумливо загоготал он.

Недолго думая, Каролина резко согнула колено, ударяя негодяя в пах. Но удар её цели не достиг.

– Ах ты сука! – гневно прорычал бандит, отвешивая в ответ удар такой силы, что Каролина, приложившись затылком к стене, потеряла сознание.

Придя в себя, даже ещё не открывая глаз, Каролина поняла, что лежать ей неудобно, холодно и жёстко.

– Ну что, красавица? Очухалась? Давай, открывай глазки. Благодаря мне ты теперь в полнейшей безопасности. Ну, какое-то время, конечно. Совсем полной безопасности в нашем грешном мире не существует. И буду удивлён, если она существует где-то ещё. Разве только у Господа Бога в раю?

– Какие глубокие мысли, – саркастично прохрипела Каролина.

Она встретилась взглядом с мерзавцем, напавшим на неё на улице с трудом открывая глаза.

Голова болела, во рту стоял привкус пепла. В горле будто застрял комок шерсти. Попытавшись шевельнуться, со злостью поняла, что руки связаны.

– Кто ты такой? Какого чёрта притащил меня сюда?

– Что за выражение для юной знатной леди? – с показным осуждением поцокал бандит языком. – Зачем приплетать сюда черта? Он-то тут точно совсем не при чём. Хотя это как посмотреть, конечно.

– Развяжи мне руки, – потребовала Каролина.

– Ага. Сейчас. Так и кинулся.

– Ты же не хочешь, чтобы я простудилась и заболела? Тем более умерла? Какая с меня тогда будет польза. Я… я замёрзла, – как можно жалобнее закончила Каролина, пытаясь разбудить в этом изверге сочувствие.

Естественно, тщетно.

– Я укрыл тебя одеялом, – прозвучало в ответ.

– Тогда дурацкие у тебя одеяла. Я их даже не заметила. Развяжи мне руки, – вздохнув, Каролина добавила. – Пожалуйста.

Усталость и пережитое потрясение словно выжгли в её душе страх. Там была какая-то чёрная вязкая пустота и злость.

Каролина хотела вернуться в свой мир. Уютный, предсказуемый, самодостаточный. Переживала за сестру.

Бандит фыркнул и, склонившись над Каролиной, показательно щёлкнул острым ножом в нескольких дюймах от её лица.

Каролина и глазом не моргнула. Даже сама от себя подобного мужества не ожидала. Но, во-первых, она не верила, что эти мерзавцы осмелятся причинить ей иной вред, кроме неудобства – слишком велика в них жажда поживы. А во-вторых, вздумай они всерьёз причинить ей вред, её ужас и мольбы ничего не изменят. Так уж лучше умереть с достоинством.

– Тебе повезло, глупая белобрысая гусыня, – ухмыльнулся нахал ей в лицо. – Я сегодня в исключительно добром настроении.

Верёвки натянулись на запястьях.

Каролина, не сдержавшись, закусила губу, чувствуя, как они грубо врезаются в кожу. Но спустя мгновение путы спали, и она принялась растирать затёкшие руки, утратившие чувствительность.

– Где у вас тут уборная? –спросила она, исподлобья взглянув на своего мучителя.

– Уборная? Футы-нуты! Мы и слов-то таких не знаем, красатуля. Вон в том углу твоя уборная.

Прочитав непонимание в её глазах, закатил глаза.

– Там ведро стоит. Можешь пользоваться.

– Вот уж спасибо!

Она, привыкшая есть с серебряных подносов, носить шелка и бархат, она, у которой спальня была величиной с этот дом, у которой было столько драгоценностей, что ими можно было эту убогую комнату украсить, точно гирляндами не могла себе даже представить подобные «удобства».

Но с природой спорить сложно.

– Будьте любезны отвернуться, – ледяным голосом потребовала она.

– Или – что? – не менее любезным тоном произнесли в ответ.

– Или… или я сочту вас извращенцем.

– Какой ужас! Как с этим жить? Извращенцем, так извращенцем. Да на здоровье. Сколько угодно.

Какое-то время они молча, с вызовом глядели друг другу в глаза. Она – с ненавистью, он – со смехом.

Потом Каролина сдалась и попросила уже гораздо вежливее, совсем жалобно:

– Отвернитесь. Пожалуйста.

– Так-то лучше, – усмехнулся тюремщик, выполняя её просьбу.

Холод и нищета. Ещё – грязь. Куда не взгляни, ворохи грязного тряпья разбросаны по полу. Маленькое окно всё в мутных разводах до такой степени, что остаётся удивляться, как оно ещё пропускает свет.

На жилище это не походило. Даже в хлеву у свиней уютнее. Наверное, уютнее, точно уверенности быть не могло, ведь в хлев к свиньям Каролина никогда не заходила.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила Каролина. – Планируете подороже продать? Какая сумма нужна для выкупа? Возможно, необязательно будет дожидаться возвращения моего мужа? Он опасный человек и вряд ли вам удастся безнаказанно его шантажировать. Мы могли бы договориться сейчас, между собой.

– Не могли бы, – скрестив руки на груди, одарил её насмешливым взглядом бандит.

– Почему? – стараясь не терять ни терпения, ни надежды, спросила Каролина.

– Потому что за тебя мне уже заплатили.

Если бы она и без того не замёрзла почти до потери чувствительности, наверное, от подобных слов мороз продрал бы по коже.

– Заплатили? – нахмурилась Каролина. – Кто? Хотя, не важно. Можешь не отвечать. Ну и пусть тебе уже заплатили. Даже и к лучшему. Ты ведь уже взял с него, кем бы они ни был, деньги? Никто ведь не запретит вам ещё немного улучшить своё материальное благополучие?