Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

– К чему эти речи? – передёрнула плечами Каролина.

– К тому, что мои братья в вере принимают мир таким, каков он есть и стараются ему соответствовать. А твои стремятся не самосовершенствоваться для мира, но перекроить мир под себя. Я говорю с тобой об этом потому, что хочу, чтобы ты поняла, насколько наша вера превосходит в мудрости твою. И с радостью приняла уготовленную тебе участь.

– Даже овца не радуется секире, отрывающей её голову. Вы меня считаете глупее овцы? Я, возможно, ничего не смогу сделать, чтобы избежать того, что мне уготовлено. Но вам не промыть мне мозги до такой степени, чтобы я взошла на костёр с песней.

– Самая ценная жертва та, что приносится добровольно.

– Добровольная жертва с моей стороны не для вас! – с яростью прорычала Каролина, пятясь под взглядом пяти пар глаз. – Вы не посмеете меня убить! Я не какая-нибудь крестьянка или дочь ремесленника, как вам сказали. Я – герцогиня! Если вы убьёте меня, вам придётся отвечать.

– Мы не собираемся тебя убивать, – сообщил сероглазый.

– Нет? – с надеждой встрепенулась Каролина.

– Нет, – покачал мужчина головой. – В нашей земле живут древние боги старого мира. Живут так же, как существуют растения, камни, луна. Живут в молчании для всех, кроме нас. Нам, тем, кто поклоняется им долгие годы, боги отвечают. Наши боги велики и как всё великое, они не приемлют полумер. На своих алтарях они хотят видеть не цветов, не трав, не кровь животных. Истинное поклонение требует истинной жертвы.

– Вам легко говорить! Ведь своим богам вы собираетесь жертвовать отнюдь не свою жизнь!

– Когда я устремлял взгляд на моих богов, они беседовали со мной. Когда они узрят твой лик, женщина, ты постигнешь их величие.

– И оно меня убьёт?

– Умрёт только смертная часть тебя.

– Для меня это весьма существенно. Большую часть времени я склонна думать, что смертная часть это всё, что у меня есть.

– Тебе не о чём переживать, девушка, – вклинился второй волхв. Тот, у кого волосы на голове стягивал не обруч, а кожаный шнур. – Твой внешний облик останется прежним. Ты потеряешь меньше, чем получишь взамен. К тому же не в твоей власти изменить ход событий. Здесь, в нашем мире, тебя никто не сумеет найти. Ты теперь принадлежишь лишь нам.

Спастись было невозможно. Каролина интуитивно чувствовала, что простые смертные не смогут войти в этот оазис лета среди зимы. Но даже несмотря на это её охраняли и днём, и ночью, как зеницу ока.

Кормили, поили, словно скотину, что готовят на убой.

Читать было нечего, писать – не на чем. Изнывая от скуки, Каролина страдала от праздности. Единственное развлечение, что ей оставалось – собственный голос. И она пела. Пела часто и много. Пела, чтобы совсем не впасть с отупелое полусонное состояние, чего жрецы, по-видимому, и добивались.

А когда не пела, то вспоминала прошлое.

Нет, Каролина больше не надеялась, что Сид сумеет её отсюда вытащить.

И хотя рациональная часть её души понимала, что винить мужа не за что, обида в душе всё равно горела холодным пламенем. Если бы в его жизни было меньше женщин, у Каролины было бы меньше соперниц, желающих сжить её со свету!

Как глупо сложилась жизнь. Так много обещала – так нелепо готова оборваться.

«За что?! Почему я?!», – взывала Каролина к небесам. А те насмешливо молчали. Одинаково равнодушные, далёкие от всего земного.

Сколько страдальцев проходило земной путь? Сколько их у отца Неба? У матери Земли? На долю многих из них не выпало и десятой доли удовольствий и удобств, что пришлось пережить ей. Кто-то и вовсе знал только голод, нищету и унижение.

Нет, жизненный путь Каролины не был самый плохим, хотя его и не назовёшь долгим. Но вот бессмысленность собственной кончины со смирением она принять никак не могла.

Сколько раз солнце поднималась и снова клонилось к закату? Каролина потеряла счёт дням.

Сквозь решётки на окнах она глядела на сияющие, как алмазы, звезды и с болью думала о том, что пока она ещё жива и здорова, ещё надеется и дышит, родные о том не ведают, не молятся за неё. Заживо отпели и похоронили, оплакали и даже, наверное, потихоньку начинают утешаться?

Совсем грустно делалось от того, что они никогда так и не узнают, что на самом деле приключилось с ней.

«Если после смерти есть хоть что-то, я вернусь за твоей грешной душой, Флёр Кадэр!», – в сто тысячный раз клялась себе Каролина.

Она то отчаянно надеялась воскреснуть в ином мире. То так же отчаянно боялась, представляя себя вечность без возможности осознать, что тебя нигде нет. А иногда, пусть и совсем редко, тешила себя пустыми надеждами о спасении, которого просто не могло случиться.

Это случилось в одно безликое, одинаковое, как и все другие до этого, утро. Пятеро волхвов снова явились в дом под соломенной крышей. Их сопровождали две женщины.

Не поднимая глаз, они с ритуальными песнями заплели длинные косы Каролины. Обрядили её в такие же белоснежные, как у жрецов, одежды. Потом волхвы, подхватив под руки, отвели Каролину к белой повозке, усадили её на скамью, закутали плечи в меха.

Сквозь матерчатое покрытие проникали живительные солнечные лучи.

Каролина с ужасом думала о том, что это, должно быть, в последний раз, когда она их видит.

Голова кружилась от ужаса. Сжав руки, чтобы они не дрожали, она пыталась представить, как её будут убивать. Сожгут? Отрежут голову? Просто зарежут?

«Помоги мне! Спаси меня! – взмолилась она с неистовой силой обращаясь к той силе, которую с детства привыкла считать Богом. – Неужели же бог этих дикарей сильнее тебя?! Неужели же я заслужила такой ужасный конец?! Помоги мне, Господи!».

Повозка остановилась. Потянуло холодом.

А когда полог откинули, Каролина увидела над собой хмурое зимнее небо, ощутила на своих щеках мокрый снег.

Мир! Такой родной! Такой близкий! Привычный и понятный – мир.

Его совсем не хотелось покидать. И пусть безлистные кроны деревьев выглядели безлики и безрадостными, снег интенсивно таял и в воздухе витал прелый запах прошлогодних листьев. Мир всё равно был чудесен и ненагляден.

Солнце почти село. Волхвы готовили факелы, намереваясь засветить сразу же, как только погаснет последний луч.

Каролина стояла неподвижно, стараясь не поддаваться панике. Если ей не суждено избегнуть страшной участи, она должна пройти через это, демонстрируя спокойствие, как и подобает человеку её положения, с твердостью и достоинством.

Но она не смогла сдержать восклицания, увидев в просвете между деревьев огромного деревянного идола с огромными козлиными рогами. Огромная чёрная тень истукана падала прямо под ноги. Когда они перешагнули её, Каролине почудилось, будто она перешагнула невидимый рубеж между жизнью и смертью.