Анна Бэй - Вопреки. Том 2 [СИ]

— Да, эти сильные маги часто навещали Ординарис, чаще положенного. И не стеснялись показывать силу.

— Совет создан по образу двенадцати Олимпийцев?

— Двенадцать Олимпийцев, Двенадцать Апостолов… тут одно за другое цепляется, но в целом да. Слушай дальше…

«…Сомнение — есть свобода. Свобода — есть бесконечность, высшее знание. Сомнение зародилось у высшего существа, низвергнутого из Священного мира. То существо посеяло смуту в сознании других, что вкусили запретный плод, и так было совершено знаменитое Грехопадение, но суть его иная, нежели описано в людских библиях, суть в расширении сознания, в обретении свободы…»

— Никого не напоминает? — спросил Блэквелл.

— Что за намёки?

— Да какие намёки!? Как будто про тебя писали!

— Про меня!?

— Твой фанат про тебя, либо сама ты. Одна даже фраза «сомнение — есть свобода»!

— Роковое совпадение…

— Ты стремишься к свободе — это раз, я изгнал тебя из Сакраля — два, ты постоянно действуешь самостоятельно, сомневаешься, рождаешь сомнения в других — это три и четыре! Колдуешь без кольца, что уже само по себе выход за рамки…

— Притянуто за уши… — она сказала это тихо и прижалась к нему, — Тогда уж скажу защиту того, о ком на самом деле речь: он был любящим сыном многодетного занятого отца, но просто возгордился. Он любил Бога, просто был сложным ребёнком, которому не хватило внимания.

— Он упал на дно.

— Он упал туда в стремлении быть замеченным. Но это конечно не искупает его вины, не спорю. Человека определяет выбор.

— Подожди… тебе мало внимания?

— Кто сказал?

— Ты.

— Я ведь говорила не про себя, а про Сатану!

— Ну вот и я думаю, что не сходится! Тем более, я и так провожу с тобой столько времени, что перебор!

— Не путайте то внимание, о котором шла речь, с временем, что вы тратите на похоть, — сказала Алиса недовольно, а Винсент засмеялся, — Если бы у вас были дети, вы бы понимали о чём речь.

Блэквелл сглотнул комок, который вдруг появился в его горле. У него не могло быть детей, ведь он Примаг, а магия слишком жестока к таким как он. Когда Винсент заговорил, его голос прозвучал шутливо:

— Хочешь, чтобы я взял над тобой опеку?

— Вряд ли мне понравится. У вас неуёмная жажда играть в игры, плюс с детства проблемы с женским полом, нереализованное желание иметь если не мать, то хотя бы сестру. Вы, по сути, не знаете, что делать с женщинами, хотя в физическом аспекте воздействия на мой пол наверняка себя реализовали. Вы бы играли с дочерью, как с куклой: переодевали, покупали пони табунами, оберегали и растили в тепличном режиме. Ваша дочь скорее всего, воспитываясь только вами, была бы пышкой с розовым бантом на шоколадных волосах и пончиком за щекой.

— Читаешь меня? Неужели всё так запущено?

— Нет, при условии наличия адекватной матери, которая будет брать на свои плечи долю того нездорового внимания, что вы припасли для своего ребёнка. Продолжая вашу фантазию, скажу: я вам не по зубам. Я бы сбежала из дома, я сложный ребёнок.

— Ты не сложный ребёнок. Особенный, но не сложный. Вот раб — да, пиздец полный!

Алиса улыбнулась с закрытыми глазами и спросила:

— Вы ведь не зря взяли именно эту книгу?

— Верно. Здесь описание твоей метки:

«…Сигил Люцифера, так зовётся сей знак. Несущий Свет, сын Божий был прекраснейшим из всех детей и обладал мудростью, затмевающей мудрость прочих. Знак той силы — есть метка способного мага, великого воина, мудреца, красноречивого и свободомыслящего. Люцифер — прародитель демонов, создатель их…»

— Что за бред? — усмехнулась Алиса.

— О, ты снова сомневаешься? Да-да, сомнения и гордыня — это твоё. Есть ещё одно доказательство. Стихотворное… — он вздохнул и зачитал:

— Хрустальный взгляд… казалось бы, как образно, но не в твоём случае, сероокая Алиса. Пропустим немного… — Блэквелл перелистнул страницу и продолжил, — Вот оно! Слушай:

Мне Люцифер открыл глаза на этот мир, погрязший в суете.

Пронзит насквозь его свирепая гроза

Кровавой молнией, живущей в высоте.

— Молния Люцифера, Алиса. Это не я придумал. Да и вот она твоя способность открывать людям истину… истину с позиции твоей сомнительной высокой колокольни!

Алиса тяжело вздохнула:

— Байки про Зевса Громовержца мне как-то больше по душе! Почему бы греческие мифы не почитать?

— Чем Зевс лучше? Он кстати тоже преступление против отца совершил: заточил его в Тартаре.

— Ну, прямо скажем, Кронос — так себе папаша: сожрал детей. Не аргумент!

Она недовольно засопела.

— Алиса… то, что произошло, я имею ввиду весь этот заговор и твоё похищение, ты ведь знала, да?

— Догадывалась. Я не знала, во что меня затянули, только догадки.

— Ты тогда нашла меня в Сингапуре для этого? Хотела меня предупредить?

Она сделала паузу и нехотя ответила:

— Да.

— Почему не сказала?

— Это нытьё и жалобы. Вам это не нужно.

— Но тебе нужна была помощь.

— Вы всё равно мне помогли, без моего доноса. Сначала нашли меня, а сейчас дали противоядие.

— Ещё час и было бы поздно. О таких вещах я знать должен — это не шутки, — он отстранился, чтобы посмотреть на её реакцию, и она кивнула с закрытыми глазами, — Голоса стали тише? — спросил он спустя какое-то время.

— Я слышу только вас.

— Это хорошо.

— Да, — тихо сказала она и спустя несколько секунд сказала, — Читайте дальше…

— Так ты разделяешь мнение этого автора?

— Нет, — хрипло ответила она, — Но доля правды в его словах всё же есть, вы правы: я никогда не знаю точно, что делаю. Но всегда помню ради чего.

Рука Блэквелла коснулась оголённой кожи под её порванной рубашкой, и он резко открыл глаза. Бороться с навязчивыми мыслями о непристойном было жутко сложно, а теперь вдвойне, эффект усиливался сонным шёпотом девушки на её языке, который она закончила фразой на сакрите:

— …И потому он идиот, — она зевнула и ещё более сонно прошептала, — Но можно и его послушать, если читаете вы.

Эти слова спровоцировали не только новую волну мыслей о запретном, но и нелепую улыбку на лице зловещего Герцога. Он обречённо вздохнул, коря себя, и продолжил повторять текст книги. Через какое-то время дыхание Алисы стало едва слышным, но ровным, и ещё через несколько минут уснул и сам Блэквелл.

Звук: nonono — Small Crime, Nina Simone — I Put A Spell On You.

Он ещё спал, а я лежала на его груди, боясь пошевелиться.

Какая-то неловкая ситуация, ведь я не помню было ли со мной такое, учитывая отсутствие воспоминаний до жизни в Сакрале.

Слушала стук его сердца, пока он всё-таки не проснулся, резко дёрнувшись: