Екатерина Оленева - Невеста для Дракона

Но Охотник оказался прав. Любовь к ней связала драконьи крылья, человечность его обернулась роковой слабостью.

Но, однажды что-то произошло между ними, Драконом и Охотником. Что-то, отчего последний совсем озверел, утратив присущую ему хитрость и благоразумие.

Ирэн с удивлением, перерастающим в горький ужас, увидела изломанное, исковерканное тело без следа свойственной ему нечеловеческой красоты, в котором не сразу даже она признала мужа. А в следующий момент яростный, сгорающий от гнева и ненависти Охотник, надвигался на неё, подобно смерчу. Его лицо склонилось над ней. Ноздри крупного носа раздувались при дыхании, побелевшие губы закушены, скошенный подбородок дрожал.

А сколько обжигающей ненависти было в его глазах!

«Сейчас он убьёт меня», — подумала Ирэн, и как не бодрилась, не могла отделаться от липкого, холодного страха, комком сжавшегося в груди.

Она застонала от боли, когда, схватив за плечо он рывком швырнул её вперёд.

— Ты, сука, ответишь за дурное поведение своего мужа!

Она рванулась, чувствуя, как железные пальцы сжимаются на её горле неумолимыми тисками. Чувствовала, как задыхается, глядя в бешенное лицо, на котором дрожал от ярости каждый мускул. Судорожно хваталась за руки, отбирающие воздух по капле, но Охотник был слишком силён для неё.

Воздуха не хватало, в ушах стоял гул. В полубессознательном состоянии сквозь мельтешащие чёрные мошки Ирэн увидела, как увещевающий её раньше молодой охотник, схватив за плечо своего Старейшину, пытается ослабить его хватку, что-то крича.

В следующее мгновение мир перевернулся. Она упала на четвереньки, отчётливо видя перед собой лишь высокие сапоги врага.

— Ты прав, брат. Эта сука не заслуживает лёгкой смерти. Устроим-ка кое— что повеселее. Тем более, что она такая красавица.

Он захохотал, как сумасшедший. А затем резко разорвал на Ирэн одежду, обнажив светящееся белизной тело. Она вскрикнула, пытаясь прикрыться руками.

Охотники изумлённо притихли. Кто-то хмыкал, кто-то отводил глаза. Но почти все обступали, как окружающие добычу волки, с жадностью, похотливо разглядывая.

Старший резко ударил Ирэн по рукам, заставляя их опустить.

— Мясо! — процедил он сквозь зубы. — Хорошее мясо!

Толкнув её навстречу жадным плотоядным глазам, повернулся, отходя в сторону. И сразу же множество алчущих рук вцепилось в неё, до боли сжимая грудь, терзая ягодицы, вырывая волосы.

Ирэн понимала, что сопротивляться бесполезно, но всё равно отбивалась молча, с остервенением. Вопила, брыкалась, вырываясь из цепких, как у нечисти, рук.

Мужчин было больше и они, конечно же, были сильнее.

Её кости трещали. Она слышала их зловонное дыхание у самого лица пока её распинали на земле, урча, как голодные хищники над терзаемой ланью.

Задыхаясь от слёз и крика, в ответ получала лишь хохот и оглушающие удары.

Она отчётливо видела, как толстый, обросший мужик опустился на колени между её пригвождённых к земле раздвинутых ног. Рванувшись из последних сил, высвободив ногу коленом двинула насильника в пах. Изловчившись, выскользнула, метнулась вперёд и… насадилась на огромный клинок в руке какого-то неуклюжего парня, который, толком не поняв отчего весь шум и гам, примчался, готовый вступить в перепалку против врага и заколол её по чистой случайности.

Ирэн видела его глаза, полные ужаса и бесконечного изумления. Чувствовала острую боль и, скорее с облегчением, чем с ужасом, понимала — вот всё и кончилось.

Не дело бескрылым любить крылатых. Драконам не место рядом с земными девушками.

Опустившись на землю, словно рыба, вытащенная из воды, ловила она воздух, в одном мгновением превратившееся в лезвие.

Её снова кольцом окружили охотники, но никто больше не шумел и не улюлюкал. В глазах мужчин застыло то же выражение, что часто бывает у расшалившихся до безудержного состояния мальчишек, в запале поломавших любимую игрушку. Видя их беспомощные лица и взгляды даже злиться не получалось. Слишком больно, чтобы злиться. На ненависть времени не оставалось — Ирэн понимала, что умирает.

Её поддержали чьи-то заботливые руки. Подняв наливающиеся свинцом веки она в последний раз увидела его. По-прежнему прекрасного, невредимого. Дивное тело, прекрасное лицо, шёлково скользящие, переливающиеся в пальцах мягкие серебристые пряди.

— Андриас… — всхлипнула она, морщась от боли.

— Тихо! Я помогу тебе.

— Не сможешь… на тебе выкованные людьми железные кандалы с серебром.

Фиолетовые глаза отражали переливчатый блеск силы, ищущей выхода и не находящей её.

— Ты… не можешь… ворожить… — голос её затихал, угасал, как догорающая свеча.

Нет больше сил… но всё, что оставалось, она собрала в кулак и, пока враги отвлеклись на душераздирающую картину, Ирэн, собрав последние жизненные крохи, утекающие из неё, как вода, успела-таки снять с любимого пленившие его кандалы.

Брезгливо шипя, Андриас стряхнул с себя ненавистные оковы.

В следующее мгновение полыхнуло пламя и Ирэн увидела, как, ещё даже не перекинувшись в чудовище, Андриас взмывает в небо.

Пока она ещё дышала, гнев его был сильнее скорби… а когда он отомстит за них… у него ещё будет время …скорбеть…

Небеса вздрогнули, роняя на землю звезды и смерть пришла как раскат грома, отдающийся дрожью под ногами.

Вот как это бывает. Одно мгновение отменяет твою жизнь и дальше — темнота.

— Ирэн! Ирэн! ИРЭН…

Фиолетовые глаза ангела превращаются от огненных слёз в красные раскалённее угли, способные целый континент обратить в пустыню, но даже они не могут вернуть жизнь.

Никто не способен.

Нет силы сильнее смерти, а тот, кто отрицает это, просто, на своё счастье, с нею ещё не встречался.

Ирина очнулась от сна, будто выплыла из глубины, с громким вздохом как после долгой задержки дыхания.

Чёрт-чёрт-чёрт! Это что, мать его, сейчас такое было, а?!

Сердце колотилось отчаянно от всех тех эмоций, через которые её волоком протащили, что говорится, «галопом по Европам». И от радости, что смерть лишь приснилась, что она не по-настоящему, «понарошку», угрожало лопнуть, переполнившись адреналином и кровью.

Ирина села, чувствуя, что всё тело покрылось липким потом.

И когда это она легла в постель, хоть убей, припомнить так и не могла. Ведь, вроде бы, сидела в кресле? В ладонях так и зажат рубиновый перстень. Это его во сне-видении Андриас надевал на её палец во время Обряда их венчания.

На душе тяжело, но ясно. Какая-то обречённая правильность, иначе не скажешь.

Верила ли Ирина в правдивость своих видений? Она допускала как вероятность того, что некогда всё было именно так, как она видела, так и то, что Дракон попросту навёл на неё наваждение. Правда, в последнем варианте не прослеживалось никакой логики.