Гарднер Дозуа - Книга Мечей (сборник) [litres с оптимизированной обложкой]

Они звали его Медоедом. Такой человек – сам по себе монстр, – сошедшийся в рукопашной с ночным троллем, что превратил чертог Хродгара в свою кладовку. Что здесь может сделать простой смертный? И в ночи, в дыму и в страхе, кто разглядит истинные очертания? Среди криков и визга, кто отличит один рев от другого?

Халли передернул плечами, поежившись, глядя на обрубки дверных стоек – они смотрели на запад. Лайре тоже смотрела на запад, в сторону рощи Нерты [18] Нерта – богиня плодородия у древних германцев. , в сторону священных мест, принадлежавших старым темным силам и ночи, что утаскивала госпожу Солнце под землю и правила миром до рассвета.

Хеорот чтил эту традицию, и его двери смотрели на запад. Но чертогу не было удачи. Как не было удачи и его лорду. За этими горелыми столбами, далеко внизу, таился туман. Без сомнения, именно оттуда приходил Грендель.

И там же лежал Грендельсъяр, озеро, где покоился Хрунтинг.

Тролль был мертв, как и породившая его троллиха. Их он мог не опасаться. Хеорот и старые силы сошлись в схватке – и Хеорот лишился удачи.

Но задерживаться здесь не стоило. Каким бы зловещим ни казалось озеро, куда он направлялся, это место, где погибло столько людей, было еще хуже. Он зашагал прочь, прошел сквозь обглоданный пламенем дверной проем, спустился с холма и направился на запад, где не было следов человека.

Идти становилось трудней, кустарник вырос там, где топоры Хеорота валили лес для дров и балок чертога. Здесь вытянулись молодые деревца и раскинулись густые кусты – олени сюда не заходили. Так решил Халли. Ничто не сдерживало рост, и деревья, родившиеся из случайно упавших семян, еще не затеняли землю. Миновало два поколения лет и зим – а олени по-прежнему не паслись здесь. Ближе к Лайре, к востоку, лес просматривался насквозь, и оленям хватало смелости иногда подходить прямо к деревне.

Но не здесь. Ни следа оленя. Ни куницы, ни кролика. Даже птиц нет, теперь он это заметил. Вокруг царила тишина, которую нарушил только звук покатившегося камня. Этот камень никого не вспугнул.

Наконец он выбрался к чаще, которую давно никто не рубил. Здесь тек ручей, и идти стало легче, но по берегам не было звериных троп, а лес становился все темней и гуще.

Была ли это тропа Гренделя? Этот мелкий поток, эта струйка воды, вьющаяся среди камней?

Валуны стали крупнее, а дорога – угрюмей. Вечернее солнце скрылось за деревьями. Он пробирался среди камней, торопясь выбраться из чащи, не желая проводить ночь в этом мертвом месте.

И внезапно, сквозь деревья и кустарник, он увидел меркнущий дневной свет и чистое бледное золото солнца. Он зашагал быстрее, отталкивая ветки и спеша к свету изо всех сил, радуясь, что у леса есть конец и что солнце еще не село.

Неожиданно лес кончился, корни последних деревьев упрямо цеплялись за камень в поисках опоры. Внезапно он увидел солнце, и обрыв, и скалу, и золотистое небо, и, далеко внизу, в каменной расщелине – озеро.

Пытаясь удержать равновесие, Халли схватился за сухую ветку – та затрещала, но выдержала – и встал над небольшим водопадом, что бежал под его ногами и срывался вниз, в Грендельсъяр. Озеро окаймляли редкие деревья, часть которых высохла и побелела, рухнула или накренилась над обрывом. Обрыв был крутым и, как показалось Халли, ненадежным. Опустившись на четвереньки на крепкую скалу, он заглянул за край, туда, куда падала струйка воды, одна из многих оканчивавших свой путь здесь и белой пеной сливавшихся с озером.

Грендельсъяр. Его сердце забилось быстрее при мысли о том, что он действительно нашел это место, что сокровище деда лежит под этими черными водами, которые могут быть вовсе не столь глубоки, как выглядят сверху, и не столь темны, как кажется в сумерках.

До озера было шесть-семь человеческих ростов; если бы он упал, его бы ждал неприятный холодный сюрприз после долгой прогулки. И он вполне мог приземлиться на обломок камня чуть в стороне от водопада. Скала, на которой он стоял, ограничивала озеро с этой стороны. Другой берег был низким и болотистым, до него попробуй еще доберись.

Но был второй выступ и осыпь. Очень большие камни обрушились и создали лестницу к этому нижнему выступу. Ее захватили молодые деревца – обвал произошел давно, – однако она вела почти к самой воде.

Возможно, ею и воспользовался тролль, ею и лесным ручьем. В темных водах внизу лежал дедов меч и звал Халли, звал спуститься и вернуть наследие. Он двинулся вниз в неверном закатном свете. Массивные валуны были весьма устойчивы, однако их очертания оказались обманчивы и вероломны и привели его не к воде, а к уступу над ней.

В меркнущем свете его глаза различили на уступе странный белый камень, не похожий на серую скалу. Однако, взглянув с другой стороны, он понял, что это не камень, а выцветший череп.

Он вовсе не желал такого спутника в темноте, на узком выступе над водой. Но карабкаться обратно было глупо. И бояться было глупо. Он только что преодолел рискованный спуск – и разве не об этом пели скальды? Разве он не знал, что за украшение поместила над входом троллиха?

Эскер. Друг и советник Хродгара. Его голова была вирой, взятой троллихой за жизнь сына. Она забрала голову Эскера и поставила над своей дверью.

– Что ж, господин, – сказал Халли, усаживаясь на упавший камень. – Великий герой мог вернуть вас домой для погребения. И не вернул. Сколько всего он сделал по словам скальдов – и не сделал на самом деле.

– Унферт? Это Унферт?

Его сердце чуть не остановилось. Он глубоко вдохнул, говоря себе, что ему показалось, что это кровь стучит в ушах после тяжелого спуска. Но голос повторил:

– Это Унферт?

– Внук Унферта. – Не стоило называть злобному призраку имя, но Эскер не был врагом его деду. – Вы Эскер?

– Эскер. Да. – Голос набрал силу. – Похоже, я проспал всю ночь. – Не мелькнул ли огонек в сгущающемся мраке, не появилась ли сотканная из тумана фигура там, где никакого тумана не было в помине? – Я был в чертоге. – Поднялась призрачная рука. – Я спал. Я проснулся. Она была среди нас!

– Она мертва, – сказал Халли. Страх хлынул от призрака подобно волне, заставив его сердце биться чаще, а кожу покрыться холодным потом. – Она лежит мертвая, господин, в озере под нами. Успокойтесь. Больше она не причинит нам вреда.

– Что в Хеороте? Как поживает мой лорд?

– Прошли годы, господин, долгие годы, с тех пор как вы уснули. Хеорота больше нет. Лорд Хродгар мертв. Мой дед Унферт мертв. – Он впервые сказал об этом кому-то, и у него перехватило дыхание. – Он умер совсем недавно, господин. Позавчера. Он был глубоким стариком.

– Твой дед. – Призрак умолк. Теперь, когда солнечный свет погас, он казался ярче. Появилось бородатое лицо, заплетенные в косы волосы, ожерелье из золотых звеньев. – Унферт. Мой друг. Мертв.