Екатерина Бэйн - Найденыш [СИ]

Она не сознавала, что называет себя так, как когда-то называла ее мать. Полузабытое детское прозвище. С тех пор никто и никогда не называл ее так.

Избавившись от Меора она убьет сразу двух зайцев: заполучит Филиппа и Ромейн в качестве наперсницы. Не нужно также забывать и о том, что исчезнет невыносимое давление, которое королева ощущала в присутствии мага и которое было более, чем неприятно. Плохо, когда посягают на твою свободу, сажают за решетку и вынуждают делать то, чего ты не хочешь. Но стократ хуже, когда ты не можешь быть свободной даже в своих мыслях, когда каждое неосознанное движение в мозгу просматривается и анализируется. Вот, что ужаснее всего.

Король Эдуард вернулся через три дня. Его встречали радостными улыбками и приветственными возгласами. Очаровательная жена тоже вышла ему навстречу и произнесла приличествующие отучаю слова. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что именно она была наименее довольным человеком во всем замке. Но центром внимания был король и именно к нему были прикованы всеобщие взгляды.

Ромейн занималась чтением, когда в комнату вошла, служанка Тэлли, единственная из всех, кто осмеливался убирать помещения, предоставленные королевскому магу. В остальных эта возможность вызывала нескрываемый страх. Но Тэлли это делала не потому, что была храбра до безрассудства. Просто она страдала от неумеренного любопытства, которое не мог приглушить даже сильный страх.

Ромейн подняла голову и окинула Тэлли незаинтересованным взглядом и тут же заметила некоторую странность. Служанка всегда была серьезна и деловита, но сейчас ее глаза горели от возбуждения.

— Госпожа, — прошептала она, оглядываясь, — вы даже не представляете, что там творится!

— И что там творится? — Ромейн приподняла брови.

— Вернулся его величество, госпожа.

— Еще вчера, — уточнила девушка, — вы до сих пор не можете прийти в себя от счастья?

— Не в этом дело, госпожа. Он вернулся вчера, а сегодня… сегодня… о-о-о!

Ромейн досадливо поморщилась. Тэлли, как обычно, излагала свои мысли путано и несвязно. К тому же, уловить и понять их тоже было весьма трудно. Девушка сосредоточилась и увидела мелькающие в сознании служанки картинки. Король с лицом, перекошенным от гнева, Оливетт, олицетворяющая собой оскорбленную добродетель и Меор, который стоял с совершенно безучастным видом.

— Что его так рассердило? — спросила Ромейн и тут же спохватилась.

Она поспешно замолчала, крепко сжав губы и приготовившись сочинить какую угодно историю, объясняющую свою осведомленность, лишь бы отвлечь служанку от главного. Но Тэлли была столь взбудоражена, что не заметила этого.

— Он прогнал мага, — свистящим шепотом сообщила она, — он обвинял его в таких вещах… я даже не знаю, как это сказать.

— Скажи, как есть.

— Ох, госпожа, он говорил, что никто не смеет покушаться на его собственность.

— Что? — изумилась Ромейн, — маг присвоил себе какую-то вещь, принадлежащую его величеству? Не может быть!

— Это не вещь, это… — Тэлли не договорила и обернулась.

У нее при этом было такое выражение лица, словно ее застали за каким-нибудь неблаговидным делом.

Впрочем, Ромейн обернулась тоже. Распахнулась дверь и в комнату вошел Меор. Он кивнул на Тэлли и кратко скомандовал:

— Вон.

Служанка вылетела в корридор с похвальной скоростью. Дверь за ее спиной захлопнулась.

Ромейн не нужно было повторять дважды. Она уже видела Меора в подобном состоянии и знала, что следует делать в таких случаях. Поэтому девушка встала и закрыв книгу, сунула ее подмышку.

— Сядь, — коротко взглянул на нее маг.

— Я ничего не сделала, — вырвалось у девушки почти непроизвольно.

Меор снова посмотрел на нее, на сей раз более внимательно и пристально.

— Ты почему-то думаешь, что если я зол, то виной этому лишь твое поведение. Поумерь свой эгоцентризм. Сегодня я зол не на тебя.

— Это редко, но приятно, — съязвила Ромейн.

Помотав, Меор указал ей на стул.

— Сядь, — повторил он, — я хочу с тобой поговорить. И потерпи еще немного.

Девушка села обратно, сложив руки на коленях и выжидающе посмотрела на него.

— Твои дни под моим присмотром закончены, — сказал маг, останавливаясь напротив.

Он положил руки на стол и Ромейн с удивлением заметила, что они слегка подрагивают. С ума сойти, кто это сумел довести его до такого состояния? Неужели, король?

— Ошибаешься, — ответил Меор на ее мысли, — но он тоже постарался.

— Вы опять читаете мои мысли, — прошипела Ромейн, скрипнув зубами.

— Ты не потрудилась их скрыть. Поучись у королевы, у нее это с некоторых гор выходит гораздо лучше.

— Я не понимаю, — девушка с недоумением уставилась на него, — что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что я больше не придворный маг. Меня прогнали вон десять минут назад, причем велели убираться немедленно. Вот, что я хочу сказать.

На лице Ромейн появилось изумление, глаза стали огромными.

— Что? — переспросила она, — как это?

— До сих пор я не замечал в тебе особенной тупости. Ты что, так и не научилась понимать то, что я говорю? Или я настолько плохой учитель, что каждое мое слово тебе нужно разжевать и в рот положить?

Ромейн показалось, что она спит и видит сон. Такого не могло случиться на самом деле. Меор, невозмутимый Меор стоит сейчас напротив нее и почти кричит, сжав кулаки с лицом перекошенным от избытка эмоций? Она свихнулась. Она точно свихнулась.

— Простите, — сказала она наконец, — я понимаю, что вы говорите. Я только не могу понять, как это возможно.

— Возможно что? — агрессивно бросил Меор, взмахнув рукой.

Огромное кресло, стоявшее у камина, взмыло в воздух и пронеслось через всю комнату, с грохотом упав около стола. Маг рухнул в него и снова перевел глаза, в которых стояла злость, на свою ученицу.

— Что возможно, я спрашиваю?

— Вас не могли выгнать.

— Ты идиотка, — выдал он уже совершенно невозможное.

— Я идиотка, — повторила Ромейн послушно, — так объясните же мне, идиотке, за что вас выгнали. Или, если вы не собираетесь этого делать, скажите, что хотели сказать и перестаньте срывать на мне злость. В том, что вас прогнали, нет моей вины.

— Я знаю, — помолчав, он немного остыл, — извини. И не делай таких больших глаз. Я сказал «извини», ты не ослышалась. Хочешь знать, за что меня выгнали? За то, что я делал неприличные предложения несравненной королеве Оливетт.

Лицо Ромейн стало еще более изумленным, хотя казалось, что дальше уже невозможно. Она захлопала ресницами.

— Ка-акие неп-приличные п-предложения? — от услышанного девушка даже начала заикаться.

— Если подробно, то я склонял ее вступить со мной в связь, угрожая в противном случае наслать на нее чары.