Марина Дяченко - Преемник

Нянька не могла нарадоваться, принимая от нас покупки; я дождалась, пока она соберет на подносе приготовленный для Тории обед – и неожиданно для себя попросила:

– Дайте мне.

Слова мои оказались тихими, как пение мухи – но старушка услыхала и вздрогнула:

– А… Ты?

Я неуверенно кивнула:

– Попробую… Если нет, то… Но вдруг?

– Как бы хуже не было, – нянька в задумчивости покачала головой.

– Куда уж хуже, – сказала я шепотом.

Нянька поколебалась – и неохотно протянула мне поднос.

…Путь наверх оказался неожиданно долгим; остановившись перед закрытой дверью, я долго переступала с ноги на ногу и слушала скрип половиц. Страшная женщина – Тория Солль. А сумасшедших я вообще боюсь…

Так зачем, спрашивается, напросилась?!

«Пойди к ней, а я не могу… Пожалуйста».

На подносе остывала похлебка. Все равно, подумала я жестоко. Пусть стынет, Тория все равно не будет ее есть…

– Войди, – сказали за дверью, и я чуть не выронила поднос.

Дверь оказалась незапертой; я толкнула ее носком ноги и неуклюже, боком, протиснулась внутрь.

– Поставь на пол.

Тория сидела у окна. Я видела ее спину и черные, бессильно рассыпавшиеся по плечам волосы.

Стакан качнулся и чуть не упал. Звякнула тарелка; я задержала дыхание.

– Тебе лучше уйти, – голос Тории казался тусклым, как старая бронза. – Здесь ничего нет.

– Здесь ребенок, – сказала я осторожно. Любое мое слово могло обернуться необъяснимой и непредсказуемой реакцией; так ходят по болоту: кочка-кочка-трясина…

– У ребенка есть мать, – тусклый голос Тории не дрогнул.

Я молчала.

– Впрочем, как хочешь, – Тория опустила голову. – Иди.

Я шагнула прочь – и уже за порогом меня догнал вопрос:

– Он жив?

Я подавила в себе желание обернуться. Взялась рукой за дверной косяк:

– Да.

– Это он просил тебя прийти?

Я мысленно заметалась в поисках ответа; и «да» и «нет» могли оказаться одинаково губительными, никакая уловка не шла мне на ум, и тогда, отчаявшись, я ответила правду:

– Он просил. И он тоже.

– Кто еще?

Мне показалось, что тут-то голос ее чуть переменился.

– И еще я сама.

– Все?

Снова мучительный поиск ответа.

– Да. Нет. Он обещал прийти. Скоро…

Напрасно я стояла в дверях, ожидая новых вопросов. Тория уронила голову на руки – да так и застыла.

Спустя несколько дней мы с Аланой прибирали во дворе; топот копыт заставил меня покрыться гусиной кожей. Не в силах притворяться спокойной, я выскочила за ворота. К дому галопом скакал небольшой отряд – человек пять.

В голове моей не осталось ни одной мысли; отирая Алану, я потянула на себя тяжелую створку ворот – и тут только заметила, что на всадниках красно-белые мундиры стражи. Озноб сменился горячим потом: не разбойники, и то…

Эгерт?!

– Девочка, а хозяйка дома ли? – крикнул старший, лейтенант, принявший, видимо, меня за прислугу.

Я кивнула. В горле у меня все равно пересохло: ни «да», ни «нет»…

– А молодой хозяин? Не появлялся?

– А вам чего? – это, к счастью, пришла мне на помощь невесть откуда возникшая нянька.

Лейтенант взмахнул перед нашими носами бумажным свитком:

– Приказ господина бургомистра, распоряжение господина судьи и господина начальника стражи! Именем правосудия, впустите!

Попробовали бы мы их удержать…

Солдаты спешились; руки мои лежали на плечах Аланы. Девчонка мертвой хваткой вцепилась мне в юбку.

– Хозяйка никого не принимает, – сказала я хрипло. – А молодой хозяин в отлучке, и надолго…

Лейтенант нахмурил выстриженные, по обычаю, брови:

– У меня приказ… Доложите хозяйке, ты или ты… – он перевел взгляд с меня на няньку и обратно и решил, очевидно, иметь дело с молодежью. – Ты! – он ткнул в меня пальцем. – Поднимись и доложи, и живенько, время не терпит…

Я вспомнила, как два таких вот здоровенных лба ломали руки бледному Мухе.

– Никого не принимает, – процедила я сквозь зубы. – Никого. Скажите мне, в чем дело – а я передам…

Лейтенант нахмурился, решая, наказать ли меня за наглость или согласиться на мои условия.

– Или господин Солль позволил вам насилие? – удивилась я и тем самым решила его сомнения.

Он соскочил с коня. Окинул меня скептическим взглядом; процедил сквозь зубы:

– Читать-то умеешь?

Под самым моим носом оказалась мерзкого вида казенная бумага с печатью. Если стражник хотел посрамить меня моей неграмотностью, то тут он не преуспел.

«Именем закона… Задержание… повинного… творящихся бесчинств… бийств… схватить… доставить в железе…» – О ком это? – спросила я потеряно. Буквы вдруг слились перед моими глазами.

– Доложи госпоже, – буркнул стражник неохотно, – что есть приказ задержать Луара Солля как убийцу. «Убийцу с колодезной цепью».

Губы мои разъехались к ушам – нелепее усмешки следовало еще поискать.

– Кто?! – переспросила я, глупо улыбаясь.

Лейтенант сверкнул глазами:

– Доложи госпоже! Что сын ее, Луар Солль, разыскивается как убийца!

– Тот самый? – спросила я непослушным, все еще растянутым до ушей ртом.

Рядом ахнула нянька.

Лейтенант отвел глаза. Вполголоса приказал своим людям:

– Обыскать дом…

– Не стоит, – спокойно сказали от дверей. Все мы – и я, и лейтенант, и нянька, и даже Алана – обернулись, как ужаленные.

Тория Солль стояла в проеме – прическа уложена волосок к волоску, на щеках синие тени, в глубоко запавших глазах – лед:

– Не стоит. Его нет здесь, Варто. Не говоря уж о том, что обвинение вздорно.

Лейтенант поклонился:

– Госпожа, я получил приказ.

Тория вскинула брови:

– Ты не веришь мне? Луара здесь нет.

Лейтенант поклонился почтительней и ниже; взгляд Тории действовал на него, как на некоторых людей действует высота. Стражники молчали, потупив глаза.

Плечи Аланы под моими ладонями вздрагивали; я тоже чувствовала взгляд Тории – он будто заключал меня и девочку в прозрачный кокон. Лейтенант опять же с поклоном протянул Тории бумагу, она пробежала глазами по казенным строчкам – и, может быть, только я разглядела, как расширились ее зрачки.

И тогда меня прорвало.

– У него алиби! – заявила я сдавленным, каким-то звенящим голосом. – У него есть алиби и есть человек, который может его подтвердить! В то время как ваш убийца уже душил, Луар Солль был в нескольких днях пути отсюда, и я была вместе с ним!

Теперь все смотрели на меня, как за секунду до того – на Торию. Алана глядела снизу, и в круглых глазах ее отражалось испещренное облаками небо.

– А кто ты такая? – медленно спросил лейтенант. И вслед за ним спросил дом, спросила Тория, и спросило облачное небо: «А кто ты такая?» – Я его свидетель, – ответила я, собравшись с силами.

Лейтенант усмехнулся: