Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

– Дура, это не птичья кость.

– Чего не знаю, сэр, того не знаю. Думаете, черепушка?

– Она цельная.

– Так, может, дятел?

– Возвращайся в свой взвод, Сенни. Когда ваша смена на погрузке?

– Да вроде как завтра, сэр. Солдаты Кулака Кенеба задержались – он половину забрал, такая началась неразбериха! Не поймёшь этих офицеров, кхм, сэр.

Налетела очередная волна, и женщина торопливо бросилась прочь. Лейтенант Порес поплотнее сжал в кулаке кости, чтобы не выронить, и направился к капитану Добряку. Тот стоял у четырёх походных сундуков, где хранилось всё его снаряжение. Двое помощников торопливо перепаковывали один из сундуков, и Порес заметил набор гребней, разложенных на одеяле из верблюжьей шерсти – их было не меньше дюжины, и все разные. Сделанные из ракушек, оленьего рога, черепашьего панциря, слоновой кости, сланца, серебра, золота, красной меди, они напоминали обо всех тех странах, племенах и народах, с которыми капитану довелось подружиться или повоевать за годы странствий. Однако… Порес нахмурился. Гребни ? Добряк был почти лысым.

Капитан объяснял слугам, как упаковывать свои сокровища:

– …ватные палочки и козья шерсть, или как вы там это называете. По отдельности и аккуратно – если я потом хоть одну царапину обнаружу, или зазубрину, или щербинку, мне придётся вас обоих прикончить. А, лейтенант, я вижу, вы уже оправились от ран? Хорошо. В чём дело, друг мой? Подавились чем-то?

Давясь и багровея, Порес дождался, чтобы Добряк подошёл ближе, и только тогда громко и продолжительно закашлялся – одновременно выронив из правой руки, которой он зажимал рот, три косточки, рассыпавшиеся по земле. Порес с силой втянул в себя воздух, потряс головой, прочистил горло.

– Прошу прощения, капитан, – прохрипел он. – Это во мне ещё обломки костей оставались, похоже. Все лезли наружу, и вот вылезли наконец.

– Ясно, – сказал Добряк. – Ну, теперь всё?

– Так точно, сэр.

Двое слуг не сводили взгляда с костей. Один нагнулся, чтобы подобрать сустав.

Порес утёр со лба несуществующий пот.

– Вот уж прокашлялся, так прокашлялся. Точно кто-то в брюхо пнул.

Слуга протянул ему сустав.

– Он вам вот это оставил, лейтенант.

– А, спасибо.

– Если вы находите в этом хоть что-то забавное, лейтенант, – сказал Добряк, – это вы зря. А теперь объясните причину этой клятой задержки.

– Не могу, капитан. Солдат Кулака Кенеба зачем-то отозвали с погрузки. Разумных объяснений этому я не нашёл.

– Кто бы сомневался. В армии служат одни недоумки. Будь у меня армия, там всё было бы по-другому. Терпеть не могу ленивых солдат. Я лично прикончил больше ленивых солдат, чем врагов Империи. Будь это моя армия, лейтенант, мы погрузились бы на корабли ровно за двое суток, и все, кто к этому моменту торчал бы на берегу, там и остались бы, раздетые догола, с одним куском хлеба в руке и с приказом топать пешком до самого Квон-Тали.

– Через море.

– Рад, что мы понимаем друг друга. А теперь постойте тут, лейтенант, и постерегите моё барахло. Мне надо отыскать моих сотоварищей, капитанов Мадан'Тул Раду и Рутана Гудда… они, конечно, безнадёжно тупы, но я намерен это поправить.

Порес проводил своего капитана взглядом, потом с улыбкой обернулся к слугам.

– Вот это было бы зрелище. Первый Кулак Добряк во главе всего малазанского войска.

– По крайней мере, – отозвался один из солдат, – мы бы всегда точно знали, что к чему.

Лейтенант сощурился:

– Тебе нравится, чтобы Добряк думал за тебя?

– Так на то я и солдат, разве нет?

– А что если я вам скажу, что капитан Добряк не в своём уме?

– Вы нас проверяете, что ли? Да и какая разница, в своём он уме или нет. Главное, он знает, что делает, и нам говорит – что нам делать. – Он ткнул своего товарища локтем в бок. – Скажи, Тикбурд?

– И то правда, – проворчал тот, разглядывая один из гребней.

– Малазанских солдат учат думать, – возразил Порес. – Это наша традиция, ещё с Келланведа и Дассема Ультора. Или вы забыли?

– Не забыли, сэр. Но думать можно по-всякому, уж так-то оно есть. Солдаты думают про одно, командиры про другое. И лучше это между собой не мешать.

– Так вам проще живётся, я понял.

Солдат кивнул.

– Это уж точно, сэр.

– Если твой приятель поцарапает этот гребень, капитан Добряк вас обоих прикончит.

– Тикбурд! А ну, положи!

– Так красиво же!

– Зубы во рту – тоже красиво. Хочешь без них остаться, что ли?

И вот с такими солдатами мы отвоевали себе империю .

Лошади были не первой молодости, но других взять оказалось неоткуда. Единственный мул должен был везти их пожитки, а также замотанный в ткань труп Геборика Призрачные Руки. Животные дожидались в восточном конце главной улицы, отмахивались хвостами от мух и страдали от жары, несмотря на то что время ещё не подошло и к полудню.

Баратол Мехар в последний раз поправил перевязь, с удивлением обнаружив, что успел набрать вес, и, прищурившись, посмотрел в сторону постоялого двора, откуда как раз вышли и направились к лошадям Резчик со Скилларой.

С двумя Джессами женщина поговорила коротко, воздержавшись от каких-либо советов и лишь сухо поблагодарив под конец. Теперь малышка стала младшей обитательницей этой затерянной деревушки. Ей предстояло расти в окружении скорпионов, ризанов и сурикрыс, среди бескрайних пустошей, под палящим солнцем. Но по крайней мере, здесь её любили, и она была в безопасности.

Кузнец заметил, что кто-то наблюдает за ними из дверей, скрываясь в тени. А, ну хоть кто-то будет о нас скучать . Охваченный необъяснимой печалью, Баратол подошёл к остальным.

– Коняга тебя не вынесет, – заявил Резчик. – Она слишком старая, а ты здоровенный. Одного твоего топора хватит, чтобы у мула ноги подогнулись.

– Кто это там торчит? – спросила Скиллара.

– Чаур. – Кузнец взгромоздился на лошадь, и та заплясала на месте, пока он устраивался в седле. – Проводить решил, я так понимаю. Ладно, вы двое, давайте по коням.

– Самая жара, – пожаловался Резчик. – Почему мы всё время оказываемся в дороге, когда ехать хуже всего?

– В сумерках доберёмся к ручью, – пообещал Баратол. – Как раз когда пить захочется больше всего. Там отлежимся до следующего вечера, потому что дальше путь будет длинный.

Они выехали на дорогу, которая вскоре превратилась в простую тропу. Чуть погодя Скиллара сказала:

– У нас гости, Баратол.

Обернувшись, они увидели Чаура. Весь взмокший, он упрямо шёл за ними, прижимая к груди холщовый мешок.

Кузнец со вздохом придержал лошадь.

– Ты сможешь убедить его, чтобы возвращался домой? – спросила Скиллара.

– Едва ли, – признал Баратол. – Простота и упрямство – убойное сочетание. – Спешившись, он направился к парню. – Давай-ка, Чаур, приторочим твою поклажу на мула.