Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

– Я не могу, сэр, – ответила Хеллиан. – У меня приказ…

– Я отменяю этот приказ, сержант.

– А ты можешь это сделать?

– При таких обстоятельствах – да.

– Я не забуду твою доброту, моряк. Обещаю. Где тут у нас спуск?..

Моряк, положив твёрдую руку на плечо Хеллиан, подтолкнул её в нужном направлении. Прижимая чудесную, замечательно побулькивающую флягу к груди, сержант двинулась в указанную сторону, продираясь сквозь зелёный туман и изумлённые взгляды. Сержант показала им язык.

А они пусть своё пьют.

Апсалар развернулась, услышав, как вздохнула адъюнкт.

Выражение лица Тавор, с которым она глядела на восток, было… философским.

– Внушает смирение, не так ли?

– Да, адъюнкт, бесспорно.

– Все наши планы… наши интриги, обманы… будто всего лишь силой наших намерений мы можем сохранить всё, что окружает нас, в неизменности, в ожидании нашего шага, нашего слова.

– Боги…

– Да, я знаю. Но это, – Тавор кивнула в сторону востока, – не их рук дело.

– Разве?

– Это слишком разрушительно, солдат. Ни одна сторона конфликта не отчаялась настолько… пока что. А теперь, – пожала плечами адъюнкт, – даже игры богов меркнут по сравнению с тем, что происходит.

– Адъюнкт, – заявила Апсалар, – вам недостаёт веры.

– Неужели? Во что же?

– В нашу выносливость.

– Возможно.

Но Апсалар чувствовала, как её собственная вера тает, сжимается до одной лишь мысли – которая сама по себе не внушала надежды. Но даже так. Одна мысль. Это… это было ожидаемо. Кем-то. Должно было быть.

Кто-то знал, что это случится.

Большинство людей были слепы, желая того или нет. Но были и зрячие.

Итак, мой проницательный друг, пора бы тебе что-нибудь предпринять. И быстро.

Наконец приковылял Ормулогун вместе с жабой – и с огромным кожаным свёртком в руках. Жаба обречённо, но удовлетворённо ныла что-то о чокнутых художниках и жестоком мире. Ормулогун споткнулся и упал прямо под ноги Парану, из-за этого свёрток раскрылся и его содержимое рассыпалось вокруг – в том числе и деревянные основы для карт, большинство из которых были пусты.

– Ты едва начал! Худов дурак!

– Совершенство! – взвизгнул Ормулогун. – Вы сказали…

– Ну и Худ с тобой, – прорычал Паран, глядя на восточное небо. Огненные копья неслись вниз, будто струи дождя. – На материк? В море? – спросил Паран вслух. – На Отатараловый остров?

– Возможно, и туда, и туда, и туда, – заметил Ното Бойл, облизнув губы.

– Ну, – произнёс Паран, отодвигаясь, чтобы освободить место на песке, – море хуже всего. Это значит, что…

Он начал рисовать на песке указательным пальцем.

– У меня кое-что есть! – всхлипнул Ормулогун и начал копаться среди карт.

Маэль. Надеюсь, ты знаешь, что происходит – надеюсь, ты готов сделать то, что будет нужно. Паран окинул взглядом линии на песке. Хватит? Должно хватить. Закрыв глаза, Господин Колоды направил свою волю. Врата предо мной…

– Эта у меня есть!

Вопль раздался прямо у правого уха Парана и так как средоточие его воли было нарушено, он открыл глаза… и увидел прямо перед собой другую карту – и вся его сила ринулась в неё.

Паран упал на колени, сминая плывущую под ним глину, вскинув руки, чтобы удержаться. Серый воздух, затхлый запах склепа… Паран поднял голову. Перед ним стояли Врата, сотворённые из изогнутых костей и бледной, покрытой шрамами плоти, из клоков волос, из бесчисленных распахнутых глаз, а за Вратами простиралось серое, мутное небытие.

– О, Худ.

Он остановился прямо на пороге. Чуть сам себя не отправил прямо во Врата…

В портале возникла высокая фигура в капюшоне, закутанная в чёрное. Это не один из Худовых слуг. Это ублюдочный старикашка собственной персоной.

– Разве сейчас время для таких неприятных раздумий, смертный?

Голос был мягкий, слегка дрожащий.

– При том, что скоро случится… Ганос Паран, Господин Колоды, ты выбрал очень неудачное место, если только не желаешь, чтобы тебя растоптали те тысячи, что скоро окажутся на этом пути.

– Ой, помолчи, Худ, – прошипел Паран – и попытался встать на ноги, а затем прекратил попытки, осознав, то это не лучшая идея. – Помоги мне. Нам. Останови то, что приближается. Будет разрушено…

– Слишком многое, да. Слишком много планов. Но я мало что могу сделать. Ты обратился не к тому богу.

– Я знаю. Я собирался попасть к Маэлю.

– Бессмысленно…

Но когда Худ произносил это слово, Паран уловил в его голосе некоторое… колебание.

Ага, ты что-то придумал .

– Так и есть. Отлично, Ганос Паран, заключим сделку .

– Бездна побери, на это нет времени!

– Тогда решайся быстрее.

– Чего ты хочешь? Больше всего не свете, Худ. Чего ты хочешь?

И Худ ответил. Среди трупов, конечностей и лиц, окаймляющих Врата, одно из лиц внезапно зашевелилось, широко раскрыв глаза – но никто этого не заметил.

Паран неверяще уставился на бога:

– Ты, верно, шутишь?

– У смерти нет чувства юмора.

– О, хватит нести эту зловещую чушь! Ты уверен?

– Ты сможешь сделать то, о чём я прошу, Ганос Паран?

– Смогу. Как-нибудь.

– Ты клянёшься в этом?

– Клянусь.

– Хорошо. Покинь это место. Мне нужно открыть Врата.

– Что? Они уже открыты!

Бог отвернулся, и Ганос Паран едва расслышал ответ:

– Не с этой стороны.

Чаур пронзительно вскрикнул, когда горящие камни с неба ударились о беспокойную воду едва ли в ширине палубы от их судёнышка. Резчик налёг на рулевое весло, пытаясь выровнять мечущийся корабль – но ему не хватило сил. «Скорбь» не собиралась идти дальше. Боюсь, пойти она может только на дно .

Что-то пробило палубу – раздался глухой удар, затем весь корпус судна содрогнулся, а из дыры размером с кулак повалил дым. «Скорбь» будто осела глубже в воду.

Выругавшись, Баратол пробрался к пролому, прихватив свёрнутый запасной парус. Как только кузнец собрался заткнуть им дыру, ещё два камня упало на корабль – один спереди, отбив бушприт, а второй… Резчик почувствовал, как ему обожгло левую ногу, посмотрел вниз и увидел дым, а затем – поднимающуюся воду.

Воздух полнился жаром, будто вылетел из кузнечных мехов. Всё небо впереди казалось объятым пламенем.

Парус, в котором зияли дыры, горел над их головами.

Ещё одно сотрясение, и часть левого борта просто испарилась, древесина превратилась в облако пара, в котором то и дело вспыхивали мелкие искорки.

– Мы тонем! – закричала Скиллара, успев ухватиться за противоположный борт в тот момент, когда «Скорбь» опасно накренилась.

Груз сместился – слишком много припасов – мы пожадничали – и умирающее судно накренилось ещё сильнее.

Обёрнутый в ткань труп Геборика покатился к бурлящим волнам.