Корнелия Функе - Чернильное сердце

– Так не пойдет! – вскричал Фенолио. – Я думал, вам нужна только книга!

– Неправильно думал, старик. Мы даже не знали, что есть еще один экземпляр. Каприкорн дал нам задание вернуть Волшебного Языка. Он не любит, когда гости уходят не попрощавшись. А Волшебный Язык – особенный гость. Верно, дорогуша? – Баста подмигнул Мегги. – Но его сейчас нет, а у меня есть дела поважнее, чем сидеть и ждать. Поэтому мы просто заберем его дочь, и он сам к нам прибежит. – Баста подошел к Мегги, убрал волосы ей за уши и сказал: – Хорошенькая приманка, не так ли? Поверь мне, старик, тот, у кого девчонка, может управлять Волшебным Языком, как дрессированным медведем.

Мегги резко оттолкнула его руку. Ее трясло от злости.

– Больше так не делай! – прошипел Баста ей на ухо.

На радость Мегги, в этот момент раздались грузные шаги Плосконоса. Тяжело дыша, он вошел в кухню с кучей книг под мышкой. Громила вывалил их на стол и сообщил:

– Вот! Все, которые начинаются с этой вешалки. А потом идет расческа – все, как ты нарисовал.

Он показал засаленную бумажку, на которой неуклюже были выведены буквы «Ч» и «Е». Писал их явно неграмотный человек.

Баста ножом раздвинул книги.

– Не то, – сказал он и скинул две на пол, так что у них помялись страницы. – Остальные тоже не подходят. – Баста сбросил все книги со стола и спросил у Плосконоса: – Ты уверен, что там больше нет ничего похожего?

– Да!

– Ну, смотри. Если ошибаешься, влетит тебе, а не мне.

Плосконос обеспокоенно посмотрел на книги, лежавшие у его ног.

– Да, кстати, у нас небольшие изменения: этого берем с собой! – Баста ножом указал на Фенолио. – Пусть расскажет свои басни боссу. Поверь, он придумывает очень занимательные истории. К тому же дома у нас будет достаточно времени, чтобы расспросить старика, где он прячет книгу, если она у него все-таки есть. Не спускай с него глаз, а я присмотрю за девчонкой.

Плосконос кивнул и стащил Фенолио со стула, а Баста схватил Мегги за руку и поволок к кухонной двери. Снова в деревню Каприкорна! Она закусила губы, чтобы не заплакать. Нет, ее слез Баста не увидит. Мегги не доставит ему такого удовольствия. «Хорошо хоть Мо они не поймали!» – подумала она и тут же испугалась: что, если Мо с Элинор вернутся до того, как они покинут деревню? Что, если они попадутся им сейчас навстречу?

Мегги тут же ускорила шаг, но Плосконос остановился в двери и спросил:

– Как быть с малышкой и тем плаксой в шкафу?

Лицо Фенолио стало белым, как рубашка Басты.

– Старик, ты же обо мне все знаешь, – съязвил Баста. – Скажи, что я сделаю с ребятишками?

Фенолио не мог вымолвить ни слова – в голове у него пронеслись все жестокости, на которые по его милости был способен Баста.

Несколько минут Баста упивался страхом на лице писателя, а потом повернулся к Плосконосу и сказал:

– Дети останутся здесь. С меня хватит и одной дерзкой девчонки.

Плосконос вытолкнул Фенолио в коридор, и тот с трудом заставил себя прокричать:

– Паула, возвращайтесь домой! Слышите? Немедленно ступайте к родителям. Скажите маме, что мне пришлось на несколько дней уехать. Поняли?

Выйдя на улицу, Баста сказал:

– Зайдем еще раз в квартиру: я совсем забыл оставить твоему отцу послание. Должен же он знать, где его дочь.

«Как ты собираешься оставить послание, если с трудом можешь написать две буквы?» – подумала Мегги, но, конечно, промолчала. Всю дорогу она боялась, что они встретятся с Мо. Но на улицах по-прежнему никого не было. Только у самой квартиры им встретилась пожилая женщина. Проходя мимо них, она замедлила шаг, и Баста прошептал Фенолио:

– Одно лишнее слово, и я вернусь и сверну детишкам шеи!

– Привет, Розалия! – глухим голосом проговорил старик. – Снова нашел съемщиков для квартиры. Неплохо, да?

Недоверие исчезло с лица Розалии, и через несколько мгновений она скрылась из виду. Мегги отперла дверь и во второй раз впустила Басту и Плосконоса в квартиру, казавшуюся им с Мо такой безопасной.

В коридоре она вспомнила о котенке, тревожно осмотрелась, но нигде его не заметила. Когда все вошли в спальню, Мегги проговорила:

– Надо выпустить кошку, чтобы она не умерла с голоду.

Баста открыл окно и сказал:

– Теперь она сможет выскочить.

Плосконос презрительно фыркнул, но на этот раз не стал возмущаться по поводу суеверий Басты.

– Можно взять с собой одежду? – спросила Мегги.

Плосконос в ответ только хрюкнул. Фенолио, посмотрев на себя, грустно заметил:

– Мне бы тоже сменная одежда не помешала.

Но на это никто не обратил внимания. Баста был занят своим посланием. По-детски зажав язык между зубами, он тщательно выцарапывал на дверце платяного шкафа свое имя: БАСТА. Послание – доступнее некуда.

Оставшись в свитере Мо, Мегги торопливо положила в рюкзак кое-какую одежду. Она хотела среди тряпок спрятать книги Элинор, но Баста сказал: «Это останется здесь» – и выбил их у нее из рук.

Путь до машины Басты показался Мегги вечностью.

С Мо они не встретились.

Сажерук окинул взглядом деревню Каприкорна. Она была как на ладони: в оконных стеклах отражалось небо, а на одной из крыш чернокурточник менял черепицу. Сажерук видел, как он стирал пот со лба. Даже в самую сильную жару эти болваны не снимали черных курток, как будто боялись, что без своей формы распадутся на части. Что ж, вороны тоже никогда не расстаются со своим оперением, а чернокурточники очень на них похожи: такие же хищники, раздирающие острыми клювами мертвечину.

Когда Сажерук показал Фариду место для укрытия, мальчик обеспокоенно спросил, не слишком ли оно близко к деревне. Сажерук объяснил ему, почему в окрестных холмах нет более безопасного места, чем обугленные стены этого дома. Черных от сажи камней почти не было видно – так густо они поросли молочаем, дроком и диким тимьяном. Горе и боль скрылись под покровом зелени. Вскоре после того, как Каприкорн занял заброшенную деревню, его люди подожгли дом. В нем жила старушка, которая не хотела переезжать. Каприкорн не потерпел постороннего человека так близко от своего нового пристанища и выпустил воронов-чернокурточников. Они подожгли не только крошечный домик с единственной комнатой, но и курятник, который старушка сама построила, растоптали грядки, в которые было вложено столько труда, и застрелили старого осла, служившего хозяйке верой и правдой много десятилетий. Люди Каприкорна напали на дом под покровом темноты – как всегда. Но в ту ночь ярко светила луна, и служанка, рассказавшая об этом Сажеруку, могла видеть все подробности. Старушка, плача и крича, выбежала из дома. Проклиная злодеев, она кинулась к Басте, который стоял немного в стороне, потому что боялся огня. Возможно, она подумала, что у человека в сияющей белой рубашке доброе сердце. Но он подал знак Плосконосу, и тот закрыл ей рот рукой. Чернокурточники засмеялись, и вдруг старушка упала замертво прямо на свои растоптанные грядки. С тех пор обугленные стены, поросшие молочаем, внушают Басте дикий ужас, и он обходит их стороной. Лучшего места для наблюдения за деревней нельзя было и придумать.