Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон. [СИ]

И это ещё не всё. Лаборатория, лавка, хозяйство. Для чего всё это в итоге? Для нашего благополучия. Да, но мне этого мало. Менее чем через три недели я начну учёбу в Университете Варрагона. И постараюсь через год получить разрешение на частную практику. Это очень долго. Поэтому лечить мы начнём прямо с завтрашнего дня. Не людей, древних. Всех, кто придёт к нам. Думаю, властям хумансов до этого не будет никакого дела, и этот факт прикроет нас на первое время. Ну а где не прикроет, там поможет обычное золото. До сих пор оно прекрасно справлялось с щекотливыми ситуациями. Я не буду бросать практику в обители. Обидно будет, если мои начинания предадут забвению. Более того, там есть кому передать многое из моих знаний…

Всё то время, пока я произносил свою пламенную речь, стояла гулкая тишина, перемежающая шумами, доносившимися с близкого рынка. Гнома присела к костру, периодически поглядывая на меня и теребя в руке потухшую трубку. Гуггенхайм опустил голову на скрещённые кулаки и, казалось, погрузился в себя. Тильман и близнецы загадочно улыбались. Тоша, подперев щёку кулачком, плакала, поминутно прикладывая к носу маленький скомканный платочек.

Когда я закончил, во рту всё пересохло. Я подошёл к стоявшей у костра бадье с деревянным ковшом, зачерпнул воды и с наслаждением напился.

— А мальчик-то растёт не по дням, а по часам, а? Матеннгельд? — услышал я скрипучий голос из-за спины.

— И не говори, Гуггенхайм! Может его пороть начинать, чтобы не зазнавался? — гнома вновь раскурила любимую трубку, — за табак спасибо, сынок. Всё правильно сказал. Рано или поздно кто-то должен это сделать. Почему не мы? Только вот…ммм, древние, в массе своей, народ не богатый. Мало кто за лечение заплатить сможет.

— А пусть платят кто чем сможет, я не гордый. Знаниями, ингредиентами, травами, книгами. Пусть знают, что всё это на общее благо. Кто им ещё поможет, если не мы.

— Тоже верно, мастер Холиен! — хлопнула ладонями по коленям Хейген, — а позволь ещё совет, позови-ка ты Герду-травницу. Она тоже одиночка, живёт на отшибе, до леса ей ой как далеко, да и боязно по старости лет. Дом её хумансы в Старой Дубраве сожгли. Хорошо сама жива осталась. Инквизиторы её тогда в тёмном ведовстве обвинили, да доказательств не нашли. Вроде бы даже сам герцог вступился. Ну да чего только народ не соврёт для красного словца.

— Хорошо, мамаша Хейген, отличное предложение. Вот и пригласите её от моего имени. Уж вам то она не откажет. Чувствуйте себя хозяйкой. Не откладывайте, перебирайтесь прямо сегодня вечером. Трактирщик предупреждён. Вон, Тиль проводит.

— Ох и торопыга ты, ученик, — Грандмастер, кряхтя встал с кресла, — с лабораторией так просто не выйдет. Надо бы подвал глянуть, прикинуть, что, куда. А потом уже и переезжать. Опять же, лавку подготовить, прилавки. Тиля понатаскать. Три дня, не меньше! — Гуггенхайм поднял кривой указательный палец к небу

— Да хоть пять! — я с облегчением вытер пот со лба. Получилось!

— Мамаша Хейген, решено, начинайте сборы и выезжайте к трактиру с Тилем. Он вам всё покажет. Обживаться начинайте. Свозите и Гуггенхайма посмотреть. А ты, Тиль, запомни все пожелания Грандмастера. А лучше, нарисуй углём на куске пергамента. Потом, вернёшься с Гуггенхаймом в лабораторию и поможешь упаковывать вещи. Ты теперь у нас главный связной. Я пока схожу в обитель за своими вещами, пробуду там до вечера. Может успею и вместе с вами поедем в трактир. Разом всей семьёй заселимся! Побежал, — я с удовлетворением махнул всем рукой.

— Пусть Подгорный не оставит тебя своей удачей! — мне показалось или в глазах мамаши Хейген блеснули слёзы.

В обители было то самое послеобеденное время, когда рабочий ритм немного затихает. Большинство усталых сестёр и работников скрывается в прохладных кельях, чтобы перевести дух. Я же заметил значительные перемены в режиме работы кухни и прачечной. Сменные бадьи с раствором марганцовки и йода использовались рачительно и не просто менялись дважды в день, но и в обязательном порядке заливались в компостные ямы. Хотя и было всё это полумерами, я ожидал значительного улучшения санитарного состояния территории обители.

В моей каморке всё было по-прежнему. Сундуки были не распакованы, кровать хранила следы ночного приключения. Вот тоже проблема. Как себя вести? Она всё-таки мой начальник. Служебный роман получается, с нарушением субординации. Хотя какой там роман? Одна ночь. Может Мария и не захочет продолжения… Так, хватит фантазировать и рефлексировать. Нужно пойти и поговорить, тем более, что собираюсь съезжать.

Но первой я встретил Абигайль.

— Мастер Холиен, как хорошо, что я вас встретила!

— Что случилось, сестра Абигайль?

— К нам сегодня поступила женщина. Её сбила телега. Не согласились бы вы её посмотреть?

— О чём речь? Веди, — мы поднялись на второй этаж в женское отделение. С радостью я отметил в дальнем углу отгороженный участок, где две сестры занимались с полутора десятком детей самого разного возраста. Надо бы им игрушек сюда принести, что ли.

Женщина была в сознании и стонала на одной ноте. Голова её была обмотана сырым полотенцем, левая голень была в лубках. При ближайшем рассмотрении, стало понятно, что она ещё и беременна. Причём, судя по огромному животу, срок родов был не за горами.

— Повитуха смотрела?

— Да, мастер Холиен, сестра Селеста, — Абигайль указала на пожилую монахиню, стоящую по левую сторону от стола со сложенными за спиной руками, — с ребёнком всё в порядке, просто Триша сильно ушиблась головой и сломала голень. Мы уже всё зафиксировали, но она жалуется на головные боли и боли в животе.

— Хм, ладно, посмотрим. Для начала я ещё раз осмотрел поврежденную ногу. Шина наложена мастерски, повреждений кожных покровов нет. На всякий случай, применил Малое Исцеление. Посмотрел реакцию зрачков, шейные рефлексы.

— Её тошнило?

— Всего один раз.

— Триша, как болит голова, расскажи?

— Да почти уже не болит, мастер Холиен, только если встаю, кружится всё перед глазами. А вот живот, словно туго перевязали верёвкой.

Я внимательно осмотрел живот, симметричный. Приложил ладони, пропальпировал сбоку и ближе к лобку. Я, конечно, не гинеколог, но матка в тонусе.

— Шейку щупали, сестра Селеста? Плодный пузырь цел?

— Дда, — сердито пробурчала повитуха, сверля меня прожигающим взглядом.

— Прошу мне ответить чётко, я не стараюсь заменить вас.

— Плодный пузырь цел. Шейка мягкая. Мастер Холиен, — тон повитухи стал поспокойнее.

— Открытие?

— Какое открытие, мастер Холиен, — брови сестры Селесты поднялись вверх.

— Сколько пальцев пропускает шейка матки?

— ???

— Сердцебиение плода?

— Сердце бьётся… — совсем уже растерялась повитуха