Мари Бреннан - Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев [litres с оптимизированной обложкой]

Изучению механики полета мы с Томом посвятили столько времени, что инструкций для управления планером мне не требовалось. Перенося вес направо или налево, можно было менять курс, а смещаясь вперед или назад – направлять полет вниз или вверх. Но – не более: управляемость подобной конструкции предельно ограничена, о чем поклонники более современных конструкций, несомненно, кричат в данный момент над книгой во весь голос. Инструкций мне, может, и не требовалось, но предпринимать такое рискованное путешествие, не имея практики – чистое самоубийство. Однако в те времена искусство летать еще не вышло из колыбели, и до трагических инцидентов (вроде того, в котором три года спустя погиб мистер Гарселл, лоппертонский друг Натали), которые могли бы внушить мне должный страх, было еще далеко. Посему страха во мне оказалось довольно, чтобы повергнуть меня в ужас, но далеко не достаточно, чтобы заставить отступить.

Пока мы работали, Фадж Раванго ушел на разведку и вскоре вернулся с добрыми вестями.

– Если переправиться через Хемби, – сказал он, – и подойти к водопаду по отмели между нею и Гаомомо, думаю, окажешься почти над самым островом.

– Просто идеально, – ответила я. – Я бы предпочла парить над водопадом как можно меньше: воздушные потоки над ним, скорее всего, непредсказуемы.

(В те дни мы имели некое общее представление о влиянии воздушных потоков на полет, но экспериментов с чем-либо сложнее воздушного змея еще никто не проводил. Вот если бы… но что толку критиковать собственные действия задним числом, после стольких лет?)

Для переправы через Хемби мне требовалось хоть какое-нибудь судно. В связи с этим Фадж Раванго отправился на поиски, а пока его не было, мы с Томом и Натали устроили последнее совещание.

– Примерно в миле позади есть подходящий наблюдательный пункт, – сказал Том. – Мы будем смотреть оттуда. Хотя, говоря откровенно, будем или не будем – разницы никакой.

Благородный джентльмен ни за что не показал бы своей тревоги при мысли о том, что мне предстоит, и я была рада, что Томас Уикер не из благородных: теперь и мне можно было не так стесняться стаи искровичков, пляшущих в животе.

– Разница есть. Если я буду знать, что вы со мной, мне будет намного легче, – возразила я, пожимая его руку.

Натали обняла меня на прощание. Сооружая планер, она держалась предельно деловито и сосредоточенно, но теперь с работой было покончено, и ничто не могло отвлечь ее от сложившегося положения.

«Фуркула»

– Я думаю, конструкция надежна, – сказала она, уткнувшись носом мне в плечо. – Но если нет…

– Я в ней вполне уверена, – твердо заявила я. – Но мы кое о чем забыли: нужно же дать моему экипажу имя! Как его назовем?

Стоило мне заговорить об этом, и в голове тут же возникла дюжина вариантов. Сына я назвала в честь его отца, но назвать их общим именем планер – это, пожалуй, было бы слишком. Что же выбрать? «Изумрудик», в честь моего любимого трофея-искровичка? «Анкумата» в попытке польстить оба, или, наоборот, «Лорд Хилфорд»? Или «Драконианин», в честь этого древнего народа?

Вдруг Том издал такой звук, какого я никогда от него не слышала: точнее всего будет сказать, что он забулькал, будто от смеха едва не подавился собственным языком.

– «Фуркула» [9] Furcula ( лат .) – вилочка, вилочковая кость. , – предложил он.

За постройкой планера я поведала товарищам о своей детской попытке анатомировать голубя, чтобы понять назначение вилочки.

– Да, – признала я. – Вилочка жизненно важна для полета. А если сломается… что ж, значит, мое желание исполнится. Нарекаю его «Фуркулой»!

Итак, в маленькой лодке, с разъятой надвое чудесной «Фуркулой» на коленях, я поплыла через Хемби близ байембийских границ, дабы броситься вниз с вершины водопада.

Фадж Раванго, сидевший на веслах, всю дорогу не сводил с меня немигающего взгляда.

– В чем дело? – спросила я, чувствуя, что больше не в силах выносить тишину.

Ответил он далеко не сразу. Молчание затянулось настолько, что я решила, будто вопрос мой так и останется без ответа, но, наконец, он сказал:

– Зачем этот риск? Яйца можно было раздобыть куда проще.

– Возможно, – поразмыслив, откликнулась я. – Мы еще ничего не узнали о размножении драконов: когда это происходит, где они откладывают яйца, и даже как отличить самку болотного змея от самца. Пришлось бы продолжать исследования. Это могло возмутить мулинцев. Возможно, дело дошло бы и до насилия – чего мне бы совершенно не хотелось. И даже после этого еще многое осталось бы неузнанным. Не все из этого прямо относится к натуральной истории – вот, например, воздушные мосты. Непосредственно драконов не касаются – скорее являются способом сосуществования с ними, однако и это знание мне интересно. Как и знания о жречестве, или как лучше назвать тот класс, к которому принадлежит Йейуама. Одним словом, я полагаю, что, преодолев эти трудности, получу взамен более, чем достаточно.

Фадж Раванго мерно греб, не сводя с меня взгляда.

– Все это – не ради них.

Речь шла о мулинцах. Говоря со всей откровенностью, смысл его слов я поняла не сразу. Годы спустя, после того, как до родины начали доходить россказни о моих подвигах на борту «Василиска», а шум вокруг моих эриганских деяний поутих, в Ширландии нашлись те, кто принялся романтизировать меня, как некую заступницу мулинцев, благородно помогающую им, ничего не желая взамен. Все это ложь от начала до конца, и я даже не знаю, как к ней относиться – как к грубой лести в мой адрес, или как к оскорблению и для меня, и для мулинцев. Нетрудно вообразить, будто в своих исследованиях я пошла по этому пути из уважения к нашим хозяевам и их традициям, и это правда, однако отнести это к своим заслугам я не могу. На самом деле я думала только о том, как достичь наилучшего результата при минимуме хлопот, все остальное – простые совпадения. Прыжок с водопада, согласно моим расчетам, создал бы меньше хлопот, чем способы, используемые Велюа, – вот и все благородство, на какое я вправе претендовать.

Мы почти добрались до дальнего берега Хемби. О мулинцах я даже не вспоминала (по крайней мере, в таком ключе), но слова Фаджа Раванго напомнили мне один выштранский разговор многолетней давности – о том, есть ли толк от нашей экспедиции друштаневцам. Да, на сей раз мы показали себя лучше: не задирали нос перед окружающими, но помогали им в повседневных заботах и платили за гостеприимство всем, чем могли. Однако мы могли бы сделать и больше…

Момент для подобных раздумий был неудачным: сейчас мне следовало полностью сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых.