Татьяна Абиссин - Пара для принцессы вампиров. Книга третья

— Селен гораздо красивее, чем наследник нашего лорда. Впрочем, в Алестере есть нечто особенное, что заставляет сердце биться чаще. Сила и стать настоящего мужчины.

Взяв Хельгу за руку, и буквально чувствуя спиной обжигающий взгляд отца, он прошептал ей на ухо:

— Помоги мне отсюда сбежать.

Девушка чуть заметно вздохнула, и направилась к выходу. Симон поспешил за ними, когда они оказались во внутреннем дворе замка.

Алестер, длинные темные волосы которого были собраны в хвост, с удовольствием стянул ленту:

— Отец сведет меня с ума.

— Когда он увидел, что мы танцуем, на его лице промелькнуло одобрение, — печально улыбнулась Хулия. — Да-да, я помню, что ты всегда мечтал узнать, что такое «любовь», а не «брак».

Юноша скорчил в ответ забавную рожицу, а потом на ум ему пришла новая мысль:

— Хулия… Дамы на приеме говорили сегодня о Селене. Ты знаешь, кто это?

Волшебница удивленно вскинула брови:

— Лично с ним, я, конечно, не знакома. Однако все наперебой болтают об искусном художнике из вампирского рода, который создает живые картины, способные заставить людей чувствовать. Разве ты не знал, что в вашем замке висит одна из его первых картин?

…Симон посмотрел на большую картину, украшавшую обеденный зал. Конечно, ему не раз до этого приходилось видеть работы мастеров живописи, но ни одна из них не произвела на него такого сильного впечатления.

На картине изображалось иссиня-черное штормовое море. Тусклая вспышка молнии освещала крохотную рыбачью лодку, которую вот-вот поглотит волна. Симон, словно наяву, услышал отчаянные крики, молившие о спасении, почувствовал на лице соленые брызги… И только взволнованный голос Алестера вырвал его из морока:

— Похоже, тот, кто нарисовал эту картину, одинок. Даже не видя его, я могу сказать, что мы с ним очень похожи. Я чувствую такую же опустошенность с тех пор, как мама умерла… Но, знаешь что, Хулия…Я хочу познакомиться с ним…

— На следующей неделе состоится ежегодная магическая ярмарка. Волшебники и вампиры съедутся на нее со всей страны. Там будет и Селен… — в голосе девушки не ощущалась радость. Только констатация факта. Симону показалось, что она обеспокоена.

Но Алестер не заметил этого. Его взгляд, до этого с безразличием скользивший вокруг, вспыхнул веселым пламенем. И Симон узнал его. Так умели сиять только влюбленные глаза.

Симон следовал за Алестером по пятам, когда тот переходил от картины к картине. Спенсер старался на картины не смотреть — ему хватило гнетущих впечатлений и от первой, изображавшей бушующее море. Молодой лорд Алестер приехал на магическую ярмарку к полудню, когда основная часть посетителей уже разошлась. В поисках художника он обошел небольшой зал, пока не столкнулся со стражником:

— Вы кого-то ищете?

— Я могу увидеть Селена? Думаю, заказать у него портрет.

— Это невозможно. Господин Селен, по известной ему одному причине, отказывается рисовать людей или вампиров. Если вы заметили, на выставке нет ни одного портрета. Он не изобразил даже сестру и любимого отца, поэтому вряд ли удовлетворит вашу просьбу.

— А где он сейчас?

— Кажется, делает эскиз в саду.

Алестер поклонился и вышел в сад.

…Симону показалось, что он остро испытывает то, что прежде уже видел. Да, все это уже было. И это его глаза, а не Алестера, сейчас с восхищением рассматривали стройного юношу, очень похожего на Эмму, только еще более красивого. Тот лежал на ковре из клевера и, очевидно, крепко спал. Рядом с ним прямо на траве валялся пустой холст.

«Как будто я впервые встречаю Эмму. Если бы повернуть время вспять, и тот, кто сейчас передо мной — не был Селеном, а был бы Эммой, лишившейся памяти, то я постарался бы создать для неё только счастливые воспоминания…»

Алестер опустился рядом со спящим на одно колено, и Симон почувствовал волну светлой радости и мгновенной магической связи, вспыхнувшей между этими двумя. Точно бы два конца одной разорванной нити судьбы, наконец, соединились.

Лорд, хотел его разбудить, но потом раздумал. Лишь осторожно снял с прекрасных серебристых волос четырехлистный клевер. Он ничего не сказал вслух, но отчего-то Симон знал, что Алестер сохранит листочек растения… Не на удачу, на память.

И тут чудо первой встречи растаяло бесследно. За спиной Алестера послышались быстрые шаги. Он предостерегающе обернулся, приложив палец к губам.

— Вы должны немедленно отправляться со своими людьми на восток, сэр Алестер. Прибыл гонец, ваши союзники нуждаются в помощи.

— Как жаль… Надеюсь, я все же выживу, и смогу увидеть тебя снова, Селен, — прошептал Алестер, не замечая удивленного взгляда, брошенного на него слугой.

И снова — водоворот событий, то ярких, то почти незаметных, смазанных, словно кусочки мозаики, складывающихся в общую картину жизни лорда Алестера. Но, как показалось Симону, сам герой не придавал им большого значения. Время остановилось, только когда они вернулись в замок его отца.

Было заметно, что Чарльз злится, расхаживая по богато убранной комнате взад-вперед:

— После первых побед в войне с троллями, герцог решил лично наградить тебя, а тебе — наплевать? Запомни, второго такого шанса нам не предоставят! Если не ради себя, так хоть ради нашего рода, ты должен поехать ко двору!

— Я должен спасти Ариадну и Селена. Сегодня пришло известие, что их замок окружен. Отец, они могут погибнуть в любую минуту!

— Дались тебе эти наследники Слэй! Не они ли отказались присоединиться к Союзу волшебников, когда ты лично предложил им это? Пусть пожинают то, что посеяли! — Чарльз в сердцах хлопнул кулаком по столу.

— Отец… Вы прожили долгую жизнь, но почти ничего не знаете о любви. Впрочем, мне некогда вас осуждать.

— Любовь? К кому из них?!

— Если я скажу, что полюбил мужчину, то вы лишите меня наследства? Но вспомните, отец, что магия выбирает тех, кого хочет связать, раз и навсегда. Увы, сердцу и ей не прикажешь. — Алестер не стал ждать ответа на свой вопрос, похоже, его волновало сейчас только спасение Селена.

И Симон впервые увидел всю силу меча света. Яркая вспышка пронзила мрак, заставив троллей в панике бежать. А затем перед его глазами промелькнул турнир в честь брата и сестры, наследников земель Слэй. Особенно ребяческим, в глазах Спенсера, показался поступок Алестера, который оставил себе шрам от пореза на память о Селене…

Если кто и смущал Симона в воспоминаниях молодого лорда, так это Ариадна Слэй. Она напомнила ему женщину в маске, которую он увидел в забытьи, после того, как принял боль от ранения Морис на себя. Некстати вспомнился и случай из недалекого прошлого, не связанный с магами и вампирами.