Татьяна Абиссин - Пара для принцессы вампиров. Книга третья

Два года назад соседи тети Симона решили украсить свой коттедж и привезли из Египта статую темноволосой девушки. Вкус у них отсутствовал напрочь, и даже дорогостоящая реставрация статуи не помогла. Симон вскоре привык, выходя из дома, не смотреть в сторону соседского коттеджа. Несмотря на то, что статуя не содержала в себе магии — это Спенсер мог утверждать уверенно, — в ней угадывалось нечто жестокое, злое и… живое. Вместе с тем, на взгляд обычных людей, статуя была невероятно красива. Но, чем больше Симон смотрел на нее, тем сильнее ему казалось, что приближаться к ней опасно.

Красота Ариадны имела сходство с той статуей — холодной и зловещей. Но, Алестер совсем этого не замечал, или не придавал значения. Даже следующее видение не заставило его изменить свое отношение к «сестре» Селена.

…Алестер прошел по длинному коридору, освещенному факелами, и остановился перед дверью, у которой ему низко поклонились две девушки-служанки:

— Ваша милость, она ждет вас.

Распахнув дверь, Алестер застыл на пороге. Симон последовал его примеру. Уж очень деликатная открылась перед ними картина.

Ариадна Слэй с распущенными длинными темными волосами, стояла к ним спиной. Ее плечи секунду назад покрывал лиловый атласный халат. Но, стоило Алестеру открыть дверь, как накидка упала к ногам Ровены, открыв для любопытных глаз абсолютно нагое тело изумительно красивой женщины.

Симон покраснел и порадовался, что в чужих воспоминаниях он — не более чем призрак. А вот Алестеру, на которого Спенсер перевел взгляд, чтобы успокоиться, приходилось несладко. На мгновение Симон подумал, что тот сейчас сбежит, потому что Перворожденный бросил быстрый взгляд в сторону двери и сделал шаг назад:

— Произошло недоразумение. Умоляю меня простить, леди Ариадна! Считайте, я ничего не видел! Мне просто сказали, что вы хотите со мной поговорить.

Вскинув тонкую изящную руку, унизанную браслетами, Ариадна очень медленно повернулась, чуть поведя плечом, и, наконец, бархатным голосом ответила:

— Здесь нет ошибки, сэр Алестер. Я действительно звала вас. После турнира и того подарка, что вы сделали драгоценному брату, я хотела еще раз спросить — не приготовили ли вы сюрприз и для меня? Из ваших рук я приняла бы любой подарок, лорд.

Обнаженная грудь, золотистая, в свете огоньков камина, волнующе качнулась. Вместо ответа, лорд только чуть усмехнулся, подошел к Ариадне, старательно отводя глаза, и наклонился, подхватив с пола тонкую ткань:

— Тот подарок, что я сделаю вам, очень прост. Я дарю вам, леди Ариадна, свое безграничное уважение и почтение, как сестре мое лучшего друга.

С этими словами он выпрямился и накинул халат на плечи девушки.

Темные глаза девушки вспыхнули яростным пламенем. Когда она обернулась, то еще сильнее напомнила Симону ту статую.

Алестер отступил на два шага назад, и Ариадна притворно вздохнула:

— Моему брату повезло, я даже завидую. Впрочем, вы же не думаете, что сможете уйти просто так? Что, если, оскорбленная вашей холодностью, я закричу? Мой брат поверит мне, а не вам, если я скажу, что вы хотели меня обесчестить и прокрались в мои покои.

— Вы сильно и безгранично любите брата, и не захотите причинить ему боль. Я вижу это по вашим глазам. Вы не станете делать подобных глупостей. — Алестер сказал это, глядя ей в лицо, и девушка только уныло вздохнула в ответ.

— Конечно, я люблю своего брата.

Услышав ее ответ, Алестер улыбнулся, отвесил поклон и поспешил ретироваться.

…Не успев вволю позлиться на коварных женщин, Симон окунулся в новое видение.

На этот раз он оказался на ровной площадке, окруженной деревьями, ветви которых не скрывали виднеющихся вдалеке зеленых холмов. Симон стоял рядом с Селеном, сидевшим на бортике бассейна с фонтаном. На его кружевной белой рубашке остались слезы брызг. Перед ним лежал холст, на который юноша наносил первые штрихи будущей картины с помощью кусочка угля.

Вдруг послышался голос Алестера:

— Опять рисуешь в одиночестве?

— Это помогает мне сосредоточиться и отвлечься от дурных мыслей, — Селен ответил холодно, но, при виде Алестера, его лицо просияло. Казалось, он совсем не против компании.

— Тогда нарисуй мой портрет!

— Нет, я уже говорил тебе, что не рисую других людей.

— Почему?

— Тебя действительно это интересно? Ну ладно, мы здесь одни, и я расскажу тебе. Когда-то я нарисовал своих настоящих родителей, а спустя пару месяцев они погибли от эпидемии чумы. С тех пор я не рисую людей.

Алестер заслонил могучей фигурой половину красивых холмов и развел руки в стороны:

— А я хочу, чтобы сегодня ты нарисовал меня. Отбросьте свои глупые предрассудки, сэр Селен!

Селен собирался возразить, но передумал и лишь улыбнулся:

— Хорошо, встань вон там, и я тебя нарисую. — Селен указал рукой направо, и Алестер отошел. Художник даже достал чистый лист пергамента.

Симон с интересом ожидал, что на пергаменте появится волшебный портрет Алестера, но вместо этого там снова замаячили деревья и холмы. Селен, похоже, собирался закончить пейзаж, а Алестера просто обманул. В какой-то момент натурщик стал клевать носом. Когда лорд, в очередной раз, ущипнул себя за руку, чтобы не заснуть, он вдруг заметил, что Селен даже и не смотрит в его сторону.

— Покажи быстрее, что ты там нарисовал!

Блондин на секунду растерялся и попытался спрятать эскиз. Но напрасно, Алестер оказался быстрее и проворнее. Заметив, что его надули, мужчина лишь широко ухмыльнулся:

— А за обман придется расплачиваться! — он вдруг шутливо повалил Селена спиной прямо в полный прозрачной воды фонтан, упав за ним следом.

Когда светловолосый юноша, фыркая, вынырнул из воды, то заметил, что его запястья схвачены в плен твердой рукой Алестера и заведены высоко над головой.

Селен нахмурился:

— Мне, кажется, стоит тебе напомнить о приличиях. И поставить некоторые рамки, когда ты не должен касаться меня. Залезать в фонтан в одежде для аристократа несколько чересчур. Впрочем, для тебя это — норма жизни, как я мог забыть!

— Да-да, я — деревенщина, простолюдин, и слышал об этом тысячу раз. Ты совсем не умеешь отдыхать, Селен, даже в такую жару. Хочешь наказать меня за то, что я теряю из-за тебя голову, всякий раз, как вижу? Ну, так нарисуй мой портрет…

— Ни за что, — художник тряхнул серебристыми прядями, кажется, начиная получать удовольствие от своего неловкого положения, и прижался к Алестеру еще теснее…

Симон, который уже видел их первый поцелуй, покраснел. Эти двое безумцев ужасно напоминали его и Эмму, но они держались друг с другом гораздо искреннее и откровеннее. Им не мешали несколько лет школьной вражды…

Шли годы. Но волшебники с возрастом лишь становились красивее. Особенно выделялся Селен — «белокурая бестия» с фиалковыми глазами. Для него время, казалось, вело обратный отсчет… Путешествуя в лабиринте воспоминаний, Симон смог увидеть не только счастливые минуты жизни влюбленных, но и их первую серьезную ссору. Это касалось взаимоотношений людей и вампиров, и он был полностью согласен с мнением своего далекого предка. Только огорчало понимание, что невидимая, но прочная нить, протянувшаяся от сердца Алестера к Селену, начала исчезать. Новое воспоминание заставило его усомниться в том, ради чего Перворожденный пошел на конфликт с вампиром.