Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

Пожалуй, поездка к демонам – самое то. Можно на самый нижний подземный ярус и не забирать.

Цветок заня-я-ятный! Не такой, как в нашем студенческом доме, но тоже ничего. Вон листики, стебель.

– Агния! – Лазавей настойчиво требовал внимания.

Что поделаешь, у женщины всегда найдется работа. К примеру, проверить, чистые ли ботинки. И вообще, там Осунта заждалась на морозе, нехорошо.

Отчаявшись добиться ответа, магистр принялся рассуждать вслух.

– Итак, постель или любовь? – Он почесал бородку и на мгновенье задумался. – Корысть отметаем, вы сдаете сессию сами. Итак, постель. Тогда выбрали неверную тактику, лучше книжки ронять. Сверху декольте соблазнительнее. Можно ниточку надрезать, чтобы пуговица отлетела, так сказать, показать товар лицом. На празднике святого Йордана вы попытались, но неумело. Да-да, Агния, – ответил Лазавей на короткий возмущенный взгляд, – нечего изображать святую невинность! Или таки влюбленность?

– Я не знаю, где грань между любовью и влюбленностью, – тихо призналась я. – Вы требуете невозможного, допрашиваете, а сами до сих пор не определились, нужны ли вам мои чувства. Магистр Лазавей, скажите, не бойтесь сделать больно.

– Значит, любовь, – проигнорировав просьбу, подвел итог магистр.

– Наверное, нам пора?

За окном темно, рассветет через пару часов.

Мы вдвоем, только разговор не клеится.

– Есть еще пара минут. Боитесь?

Покачала головой. Страх появится потом, когда створы перехода выбросят нас в самое пекло. Пока на душе легкая грусть, тоска по друзьям, учебе… и по нему, Эдвину Лазавею, которого могу больше никогда не увидеть. Вот этого я боюсь, не смерти. А еще того, что он меня не любит. На вопрос ведь Эдвин так и не ответил…

Магистр успокаивающе погладил по руке, заверив, Тшольке обо мне позаботится. Знаю. В минуту опасности она забывала былые обиды, да и не настолько сумасшедшая, чтобы ради иллюзорной возможности вернуть любовника или отомстить сопернице, перечеркнуть себе жизнь. Причини Осунта мне вред, оказалась бы в тюрьме.

– Пора! – похлопав на прощание по плечу, Лазавей убрал руку.

– Угу.

Пряча слезы за перекошенной улыбкой отвернулась – и оказалась в объятиях магистра. Его губы на краткий миг коснулись моих, и все кончено. Только мне показалось мало, и я повисла на шее у магистра, будто утопающий, цепляющийся за соломинку.

– Тише, задушите! – ловко вывернувшись, рассмеялся мерзавец. – Если продолжим, никуда не уедете. Осунта заждалась, Агния. – Уже другим, преподавательским тоном поторопил Лазавей. – Идемте!

Сейчас, только последнее:

– Можно называть вас по имени? Не на людях, разумеется.

Эдвин кивнул и попросил:

– Только не душитесь теми приторными духами: у меня от них голова болит.

Меня переполняло несказанное счастье. В ту минуту я готова была отправиться хоть в гости к Первосвященнику.

Да, определенно, в хорошие места не ссылают, особенно вместе с Осунтой Тшольке!

Потерла виски и поправила давившую на шею сумку. Лазавей не виноват, это я на ногах не устояла в безвоздушном невесть где.

Тшольке стояла рядом, собирала вещи. Она зачем-то взяла целых три сумки. В одной, положим, еда, во второй – одежда, но третья-то для чего?

Холодно и снежно. Весна сюда не собиралась, солнце не грело. В Вышграде-то уже припекало в ясные дни, а здесь холод вековечный. Значит, мы на севере. Уж не в тех ли пустошах, куда сослали Магнуса? Горы вроде имеются, маячат неясной дымкой на горизонте.

– Ну, что расселась? На своих двоих топать придется.

Тшольке закинула по сумке на плечи, а третью привязала к себе магией.

– Далеко идти? – я поднялась на колени и вытряхнула снег из-под воротника.

– Версты три, – пожала плечами Осунта. – Эдвин… – она до крови прикусила губу, – то есть магистр Лазавей вычислил примерную точку переноса, но, видимо, маги ушли. Ладно, свяжемся, узнаем.

Тшольке подняла ворот полушубка и вытащила амулет. После короткого разговора из односложных фраз она указала рукой, куда идти, и велела сотворить какую-нибудь защиту:

– «Дырявое решето» тоже сойдет. Глазками не хлопай, – передо мной воскресла былая язвительная Осунта Тшольке, – это не академический парк, а дикая природа. Тут разные твари водятся. Твоя задача убежать от них до того, как сожрут. Учти, – Осунта ткнула в меня пальцем, – нянчиться не стану. Меня просили охранять, а не подтирать слюни. Так что, – она перешла на шепот, – если вдруг замерзнешь или по собственной дурости окажешься в желудке гуля, мне ничего не будет. Совсем ничего, Агния Выжга.

Обнадеживающее начало, нечего сказать! Я только на демонов рассчитывала, а не на коллекцию по демонологии. И Осунта оказалась хитрее. Но тут сама сглупила. Какая женщина переменится за пару дней, не затаит обиду на удачливую соперницу. Придется держать ухо востро.

Идти пришлось долго. Пока брела через сугробы и проклинала ветер, успела сотню раз пожалеть о выходке с надписью и кружевным бельем. Так бы осталась в академии, деньги от Осунты получала. Так нет же, полезла мстить! Вот и остывай посреди пустынной равнины.

Тшольке намеренно все прибавляла и прибавляла шаг, надеясь, что я отстану, но не на ту напала. Самой тяжело, но магистр упрямая, хочет хоть в мелочах, но напакостить.

Наконец показался частокол из заостренных бревен.

Кожей ощутила магию. Покалывало так, что от боли сводило зубы. Пришлось потянуться к собственному дару, чтобы перестать ощущать чужой.

– Помалкивай, – обернулась ко мне Тшольке. – Твое дело – переводить с демонического. Учти, я не намерена собирать тебя по частям. Рассердишь демонов, в пекло не полезу. Ты у нас переводчица, вот и выкручивайся. И, милая, – расплылась в гаденькой улыбке, – про дом я до ректорского кабинета узнала. Здесь нет ни Эдвина, ни магистра Айва, ни твоего папочки, имей в виду.

– Вам же запретят преподавать, выгонят из академии, – невинно хлопала глазами. – И ничего о доме я не знаю.

– Знаешь, гадина. – Улыбка стала тошнотворной. – Чужое взяла и глазками хлопаешь. Ладно, вперед!

Да, работка выйдет веселой. Дожить бы до ее окончания!

Полевой лагерь магов подтвердил, что занесло нас туда, куда Макар телят не гонял, но почему-то именно здесь собрались знакомые люди. Во всяком случае, Магнус наличествовал. Обрадовалась ему как родному: лишняя защита от Тшольке. Да и некромант все осознал, полез тогда не по злому умыслу, а из-за избалованности.

– Агния?

Глаза Магнуса напоминали два блюдца. Точно так же я смотрела на магические формулы.

Кивнула и поздоровалась. Подумав, спросила, как дела, хотя глупо спрашивать, и так понятно.

– Помаленьку. А ты тот самый переводчик?

– Ссыльная она, – хмыкнула Тшольке, кинув сумки в снег. – Молодой человек, лясы можно и потом поточить, а сейчас неплохо бы помочь женщине.