Эмили Мартин - Огонь из пепла

— Великий Свет, — сказала она. — Твоя мать говорила тебе это в детстве. Теперь ты — взрослая женщина, Мона. Тебе можно отойти от ее советов хоть немного.

Я смотрела на страницу.

— Я пыталась раз. И что? Была катастрофа.

Она тут же взмахнула ногами и села прямо.

— Правда?

Я резко посмотрела на нее.

— Да.

— Что случилось? Ты разбила его сердце?

— Нет.

— Ее сердце?

— Нет.

— Он бросил тебя из-за другой?

— Нет, Мэй…

— Она тебя бросила ради другого?

— Нет! — я шлепнула по странице. — Великий Свет, хватит!

Она прислонилась к стене.

— О, я спрошу у Кольма, когда вернусь.

— Он тебе не расскажет.

— Почему?

— Потому что обещал это.

— О, Мона, — вздохнула она. — У всех есть доля романтики. Это не делает тебя глупой или эмоциональной.

Я захлопнула книгу.

— Ты не в той вселенной, Мэй. Поступки правителя влияют на других. Порой — на всю страну.

Мэй смотрела на меня, склонив голову.

— Что случилось?

— Я же сказала, катастрофа. И все скажут тебе это же. Оставь это. Поговорим о насущном, — я поправила стопку книг на столе. — Что ты наденешь на встречу с Селено?

Она пожала плечами.

— Я даже не думала об этом. Форму стража, наверное.

— Не стоит. Я не хочу выглядеть воинственно. И ты королева, стоит выглядеть должным образом. Что ты еще взяла? Скажи, что не только туники.

Она пронзила меня взглядом.

— Если ты забыла, мы покидали Сильвервуд в спешке после ночи без сна. Я собиралась для боя, а не для чаепития с печеньем.

— Реки к морям, — я отодвинула стул и встала. — Придется одолжить тебе свое.

— Невозможно.

— Почему?

— Три причины, — она указала на грудь. — Раз. Два, — она хлопнула по бедрам. — А три — ты выше — платье будет мне длинным.

Я подошла к сундуку.

— Мы это сделаем.

— Никогда.

— Ты сомневаешься в моих навыках шитья.

— Да. Ты не чудеса творишь. Я просто надену форму.

— Я видела на встрече с Атрией. Колени грязные. Скажи, какого цвета твои самые чистые штаны?

Она вздохнула и закинула ноги на рюкзак.

— Наверное, коричневого. Почти всегда коричневые.

— Серые есть?

— Нет. Какая разница?

— Коричневый тебе не идет. Грязнит.

Она в насмешливом расстройстве обмахивала себя.

— О, ты так жестока. И я так долго не знала этого…

Я вытащила самый яркий цвет из взятых — полночно-синее платье с квадратным вырезом воротника.

— Тебе стоит носить красное или что-то пастельное.

— Пастельное? — она выдавила слово, словно оно было гадким на вкус.

— Не оливковое и коричневое.

— Может, я приду голой, чтобы Селено не обиделся, — возмутилась она. — И не обижай зеленый — это цвет нашего знамени.

— Пусть там и остается. Вставай, — сказала я, выдвигая стульчик на середину комнаты. — Приступим в работе.

— Я думала, мы должны обсуждать что-то важное? — сказала она.

— На стул.

Она стонала, скулила, ворчала, возмущалась, пока я надевала на нее свое платье. Я утихомирила ее и заставила выпрямиться, сказав, что мои туфли на каблуках помогут ее осанке. Было проще, когда она перестала горбиться.

Платье плотно село на груди, но ткань тянулась. Торс я могла укоротить, скрыв шов потом поясом. Я закрепила ткань на месте шпильками и взяла ножницы. Я поднесла их к юбке, она завизжала:

— Стой! Что ты делаешь?

Я замерла.

— Укорачиваю юбку, ясное дело.

— Ты же даешь его на время! Не режь! Ты его испортишь!

— Заберешь себе платье. У меня есть другие, — я поднесла ножницы к ткани. Она схватила меня за запястье. Я удивилась при виде огня в ее глазах.

— Мона, на воротнике этого платья миллион жемчужин. Ткань, наверное, прибыла из Самны. Эта вещь стоит больше всего гардероба моей сестры. Ты не можешь его резать.

Я опустила ножницы.

— Знаю, ты считаешь меня мелочной, но Селено не получал вести о том, что Валиен женился. Если кто-то из его солдат был на озере в день, когда мы потопили их корабли, они тебя узнают. Вспомнят тебя как гонца.

— И?

— Ты должна правильно выглядеть. Это важно при дворе. Глупо и вычурно, да. Добро пожаловать на трон.

— Не такой королевой я хотела быть.

— Поверь, Мэй, ты получишь шанс править своей страной с грязью на ладонях и коленях, но не сейчас. Все важно у монарха, даже то, в чем ты.

Она надулась, хмурясь, но отпустила мое запястье. Мэй замерла, и я подняла ножницы, но она вскрикнула снова:

— Великий Свет, ты так сильно отрезаешь?

— До бедер.

— Бедер?

— Чтобы ты носила его поверх штанов. Я сделаю из него официальную тунику.

— Почему? Ты хотела, чтобы я была в платье.

— Я хочу, чтобы ты выглядела как королева Сильвервуда, — я начала резать ткань. — Я хочу, чтобы было видно твои сапоги.

Она замерла, а я обошла юбку.

— Ясно.

— Я не такой и монстр, — сказала я, ткань упала.

— Врешь, — прошептала она.

* * *

Мы приплыли к пристани Лилу на закате пятого дня. Я поднялась на палубу и ощутила воздух болот.

— Отлично выглядите, моя королева, — сказал Каван.

— Благодарю, — это серо-голубое платье с перламутровыми застежками и рукавами, что расширялись от локтей, я любила. Оно было изящным и строгим. Мне не нравилось, что я надела его на эту встречу.

Я подошла к борту.

— Как скоро?

— Еще пару минут, моя королева.

Краем глаза я увидела, как поднимается на палубу Мэй.

— Только посмотри на себя, — сказала я, повернувшись к ней. Полночно-синее платье чудом превратилось в официальную тунику. Она настояла, чтобы пояс был ее с инструментами, а не мой с жемчугом, но с ее сапогами с бахромой он смотрелся уместно.

— Я в тебе сомневалась, — сказала она, приглаживая юбку поверх штанов. — Как ты так хорошо шьешь? Я думала, это кто-то делает за тебя.

— Три года никто этого не делал, — сказала я. — Мне всегда шитье хорошо удавалось, это хорошее занятие, в котором внимание к деталям потом вознаграждается. В изгнании это стало необходимостью, а не только искусством. Особенно для Арлена — он вечно рвал локти и колени. И ты знаешь меня. Разве я могла быть в плохо сидящей тунике даже в изгнании?

— Ни за что, — она подняла горсть шпилек. — Сделаешь мне прическу?

Я пригладила ее темные волосы, обвила вокруг серебряной короны на ее голове. Я закалывала ее кудри сзади, а лодка обогнула выступ суши и попала в канал, ведущий к Лилу. Я посмотрела на горизонт.

От вида моя рука соскользнула, и я задела шпилькой кожу головы Мэй.

— Ай! Осторожно!

— Что же…

Весь город был в огне, сияющий красный на фоне темнеющего неба. Угли отлетали в ночь, сколько было видно. Вода мерцала оранжевым. Дым разлетался с ветром.

— О! — воскликнула Мэй. — Первый огонь! Я слышала об этом, но не видела. Их осенний фестиваль — они тушат все огни, выметают камины и разжигают новый.