Эмили Мартин - Огонь из пепла

Он выдохнул и опустил руки.

— Только Розалина и парень с лодки перед нами. Но ничего, она привыкла проводить людей под носами алькоранцев, а он оказался контрабандистом. Не верен народу каньона.

— Помогло, что мы дали им болванки, стоящие серебра, — мрачно сказал Лиль.

— Да, невелика потеря, — устало сказал Ро.

— Что с твоей щекой? — спросила я.

— Ударили, — сказал он. — Контрабандист.

— Ударили?

— Не сильно, — быстро сказал он. — Но он был в стали.

— Почему…

— Спасал наши шкуры, — сказал он. — Больше никто не видел, что случилось, но многие слышали вопль Джеммы и плеск. Люди побежали смотреть, что за шум. А потом и алькоранцы прибыли бы. Я пытался объяснить Розалине серьезность ситуации, не выдав нас окружающим, и контрабандист ударил меня по лицу, запрыгнув к нам. Я упал как камень, — он посмотрел на Лиля. — Что он мне кричал?

— Что ты обозвал его мать, — сказал он.

— Ага, я так и догадывался. И Розалина поняла нас и оттащила в начало очереди, чтобы прервать драку. И дальше оставалось миновать алькоранцев.

— Они обыскивали ящики? — спросила я.

— Нет. Они искали Джемму, а не незаконный груз. Они проверяли места, где может влезть человек. Постучали по палубе, подвигали ящики, но ничего не открывали, — он выдохнул и провел руками по лицу еще раз. А потом посмотрел на меня со странным видом.

— Что? — спросила я.

— Ты проплыла канал.

— Да…

— С другим человеком.

— Да.

Он покачал головой.

— Больше ни разу не скажу, что сила людей озера в дреме на пляже. Что это было?

— Реакция на опасность, наверное, — я выжимала волосы. — Сразу в воду. И подальше, чтобы не поймали.

Он открыл рот, потом закрыл. Провел рукой по волосам. Он почти выглядел смущенно. Наконец, он кашлянул и сказал:

— Ты в порядке?

— Ты уже спрашивал.

— Да, и ты явно соврала. Как рука?

— Немного болит.

— Ясное дело. Я ее промою, но не здесь, — он встал на ноги. — Нужно сначала отплыть от людей Селено, — он протянул руку. Я обхватила его ладонь и встала, но он не отпустил. Его рот снова открылся, словно он пытался подобрать слова.

— Что? — спросила я.

Он отпустил мою руку, тряхнул головой и вернулся на место.

— Ты хорошо плаваешь.

— Конечно, — сказала я.

Он отвязал канат. Лиль ушел за палатку, и Ро повел нас подальше от деревьев. Я покачивалась на палубе, смотрела на спину Ро и думала, что он хотел сказать.

Глава 8

Джемма не выходила из палатки остаток дня. Я сидела на палубе, прислонившись к борту, с блокнотом на коленях. Пора было расспросить Лиля, и я держала решительно перо в руке. Но я устала от плавания в канале, ветерок был теплым, лодка покачивалась… и в следующий миг Ро сидел передо мной, сжимал мою руку и тихо звал по имени. Небо было розоватым. Кто-то свернул плащ и подложил мне под голову.

Кто-то. Точно не Джемма, да и Лиль вряд ли это сделал бы.

— Прости, что разбудил, — сказал Ро.

— Не разбудил, — прохрипела я. Горло было в иле, от меня воняло болотом. Я обхватила его ладонь и поднялась на ноги. Я, пошатываясь, прошла к дому. Джемма шагала перед Лиллем с опущенной головой.

Мне стало лучше после купания и в чистой одежде, на которой не было засохшей грязи. Поразительно, как чистота поднимает дух. С новыми силами я пошла искать Лиля с блокнотом в руке. Но его нигде не было — ни в лодке, ни на пристани, ни в столовой или на крыльце. Я нашла его у склада, его перо летало над пергаментом. Ро позвал меня на ужин.

— Он меня избегает, — сказала я возмущенно.

— Это приятнее всего, — сказал он, подставляя мне локоть.

— Но почему? — спросила я, беря его за руку. — Почему он не хочет поговорить?

— Потому что ты живой человек, который потребует его эмоций.

— Я не хочу болтать с ним. Я пытаюсь продумать соглашение с Ассамблеей, а у него есть нужная информация.

Ро вздохнул.

— Я скажу ему, когда он вернется. Он не послушает меня, но, если я буду ему докучать, может, он сдастся.

Нас этим вечером принимали Брассью, милые пожилые люди, которые скромно делали шляпы, а в тайне рассылали по водным путям товары Ассамблеи. Они взяли у нас прототипы поджигателей Лиля и пообещали доставить их народу, которых мы не могли встретить по пути. Они уговорили меня примерить дюжину шляпок, чтобы скрыть мои пострадавшие волосы. Они целый час прикрепляли кружева и шелк к полям, чтобы скрыть опаленные волосы за моим ухом. Я никогда не носила шляпы, кроме снежных дней, на моей голове всегда была корона, но было весело слушать их суету. Ро сидел в кресле в углу, рассеянно наигрывал на мандолине и улыбался мне, пока вокруг ходили хозяева дома. Его веселье было заразительным, и я склоняла послушно голову, пока дамы снимали мерки. Я улыбалась полу.

Следующим утром я оставила блокнот в сумке и спустилась. У Брассью не было слуг, и мне не нужно было объяснять кому-то, почему я сидела у окна с видом на реку. Я опоздала, Ро уже зажег пои, когда я села на диван и отодвинула шторы. Я смотрела, как он начинал с медленных арок по сторонам от тела. На пристани были бреши между досками, и я видела отражение огня на поверхности реки. Что-то в этом было для меня особенно прекрасным, и он ступал по пристани, а казалось, что он шел по сияющим углям.

Часть меня ощущала себя глупо. Я видела, как Кольм вскидывает брови, слышала едкие слова Арлена. Я ощущала тычок локтя Мэй ребрами. Но мне было все равно. Все те случаи в жизни, когда я плакала или смеялась из-за пустяка, всегда были тщательно скрыты от других глаз. Те моменты помогали мне держаться в споре с советом. Они помогали мне сохранять разум, когда я выражала сочувствие семьям. Тихая радость от выступлений Ро помогала мне держаться, если разговор затрагивал Селено. Я прогнала глупости, уперла подбородок в руку, следила за изящными движениями огня Ро над рекой.

Я наблюдала, пока солнце не нагрело воду, пока он не погасил пои. Он убрал их в сумку, и я ушла в комнату. Я сложила вещи в сундук, спрятала и шляпку с перьями и кружевом, которую мне подарили Брассью. Я расчесала волосы, коснулась обожженных за ухом. Те пряди выглядели ужасно, но я не могла себя заставить остричь их. Я упрямилась, мои волосы всегда были длинными. Я была худой и долговязой, и волосы были одной из немногих черт, что я считала красивой. И это было модно. Я любила носить их распущенными или изящно заплетать. Мне нравилось украшать их заколками с жемчугом и серебряными гребнями. И я не могла вот так этого себя лишить.

Я спрятала гребешок в сундук, в дверь постучали, и я открыла ее и увидела Ро с аптечкой под рукой.

— Утро, — сказал он. — Пора проверить ожог.

Я села в кресло у окна, и он сел на подставку для ног и отцепил край бинта на моей руке.