Эмили Мартин - Огонь из пепла

Я не стала упоминать, что часто просыпаюсь до рассвета. То, что он это не сказал, говорило, что он не хотел бы, чтобы я видела его утром. Почему? Не хотел выступать для остальных? Я вспомнила, как он жонглировал для детей, как наигрывал на мандолине, как пел в лодке, так что отмела боязнь сцены. Нет, это было то, что я не могла понять, и я не знала, как спросить, не выдав себя. Это нужно обдумать.

Я обхватила его локоть. Мы вместе прошли к двери в коридор, следуя за запахом жареных яиц и ветчины.

* * *

Джемма выглядела лучше в чистом нижнем платье. Я все еще не смогла понять, почему она предпочитает закрытую одежду — было ли это из-за их культуры или моды. Она провела утро на «Болотном зайце» со своими чернилами, заполняла страницы иллюстрациями растений, игнорируя остальных. В пути Ро поймал на борту насекомое — вроде, стрекозу — и принес ей. Она на миг оживилась, тишина сменилась восклицаниями про размер и радужный цвет, забрала стрекозу из его рук, не дрогнув, и начала разглядывать. Я поежилась, все еще не понимая алькоранскую королеву. Она уже доказала, что у нее острый ум, есть навыки стратегии, познания. Но она со слепой странной верой цеплялась за Пророчество. Что же там было, и, что важнее, как привести ее в чувство?

Мы встретили Рыбьеглаза, который снова посоветовал западный путь по ручью Темпер. Он ругал Ро за упрямство, его усы дрожали от раздражения.

— Мы завтра срежем, — сказал Ро, перебивая его. — Завтра пересечем реку и к Мрачному лугу.

— Нельзя там плыть с востока, дубина! — воскликнул яростно Рыбьеглаз, и Мирабель на его плече покачнулась.

— Мы сможем. Дожди были хорошими. Ручьи будут полными.

— Ха! — он топнул по лодке. — Если тебя схватят люди Селено, я буду стоять в толпе и кричать, что я тебе говорил, — он ткнул берег шестом и уплыл.

Ро обещал, что остановка в Туманной топи будет приятной.

— Хорошая семья, — сказал он. — Тоссенты. Их старшая дочь, Элоиз, увлечена мной, так что с нами обойдутся хорошо, — я вскинула бровь и подавила выражение, поражаясь внезапной вспышке раздражения в себе.

К счастью, он не заметил.

— Они живут на холме, — продолжил он, — так что будет видно немного Первого огня в деревне, — он вздохнул. — Там дает лучшие представления мастерица с посохом, хотелось бы, чтобы ты ее увидела, королева Мона. Там много зрелищ. Ходящие по углям, дышащие огнем, еще и еда, — он застонал и прижал руку к животу. — Жаль, что мы все пропустим.

— Может, я смогу приплыть в следующем году, — услышала я себя.

— Не пожалеешь. И тогда будет лучше. Мы покажем тебе лучше города на линии «Уголь», и ты сможешь по пути съесть все праздничные пироги и выпить весь кофе со специями.

— Осторожно.

— Прости, я перегибаю…

— Осторожно, — повторила я и указала.

Мы отскочили от корней кипариса, пока он прислонялся к шесту. Тихий вскрик, чернила Джеммы вылились из флакона. Темное пятно перекрыло иллюстрацию, над которой она работала, но она смотрела на рукав нового платья, который теперь был в черных точечках.

— Ах, простите, — сказал Ро, спешно отодвигая нас от корней. — Я идиот.

Я хотела парировать, но кое-что заметила. Джемма протирала рукав — левый, который все время теребила. На миг он задрался, и я заметила метку на ее запястье. Лиловую. Заметную. Очень темную.

Как синяк.

Мое сердце сжалось, веселое настроение пропало. Я вспомнила, как она сжалась, когда я предложила ей помощь с платьем в первое утро вместе. Я вспомнила, как она тянула за рукав, чтобы скрыть след. И высокие воротники… там тоже были следы?

Что за раны оставляли такие следы?

Почему она при своем статусе так хотела скрыть их?

Руки впились в колени, желудок сжимался. Все в озере Люмен знали, что я не терплю домашнее насилие. К счастью, мой народ был спокойным, но раз или два в год мне поступали жалобы на пьяные побои, и я разбиралась с этим жестко. Я разглядывала Джемму краем глаза, она пыталась навести порядок. Все кусочки терпения по отношению к Селено испарились. Я вспомнила, как она вздрагивала от повышенного тона, как тревожно говорила о последствиях путешествия. Мог ли ее муж, что считался самым достойным в истории Алькоро, быть всего лишь трусом?

Я хотела поделиться мыслями с Ро, но, конечно, шанса поговорить лично на лодке не было. Остаток дня я пыталась завести обычный разговор, но все время смотрела на рукав Джеммы в чернилах. Я пыталась анализировать ее движения, ее поведение в прошлом. Я пыталась понять, как это скажется на нашем деле.

Потому что, если подумать, возвращать ее жестокому мужу я не хотела.

— Мне так понравилась твоя корона, — сказала я вечером. Это была правда, и я решила озвучить это. — Так красиво ловит свет.

Она убрала руку от блокнота и коснулась ее.

— Такие у всех алькоранских женщин.

Это было новостью для меня.

— Все они ходят в коронах?

— Мы зовем их звездными обручами. Мой просто другого качества. У обычных женщин они из стекла, у аристократок — бриллианты.

Я вспомнила камни в волосах женщин Алькоро на пристани в Лилу.

— Это не должны быть призмы?

— Нет. Хотя сейчас значение часто связывают с ними, но в ранней истории так почитали звезды. Когда Седьмой король был лишь идеей будущего, люди тянулись к звездам сильнее, чем к словам Призма.

Я издала невольно смешок. Она опустила голову, плечи напряглись от моего ответа.

— Нет, — я попыталась взять себя в руки. — Нет, прости. Я не смеюсь над тобой. Я смеюсь над своим братом.

— Братом?

— Кольм, мой средний брат. Он изучает историю и культуру. Перед моим отправлением в Сиприян он переводил текст про женские украшения Алькоро. Он сказал, что это важная часть культуры.

— Он прав. Наши ранние записи петроглифами точно это показывали. Так различали фигуры мужчин и женщин, — она прижала перо к пергаменту и нарисовала круг, а потом палочку и ветки — фигурку. Над головой она нарисовала три точки. — Во всех записях петроглифами женщины изображались с точками над головами. Мы в современной истории придумали обручи звезд, чтобы этому подражать.

— Как вы поняли, что это женщины? — спросила я. — Почему не решили, что это носят мужчины или лидеры?

— Потому что многие фигурки делали женские дела. Рожали, например, — она нарисовала фигурку с ногами, что были широко расставлены, между ними появился кружочек и линия. — Рождения были событиями для наших предков, каждое рождение они отмечали такой меткой на доме. Были и беременные фигуры, — она нарисовала третью фигурку с кругом посередине. — Или кормление грудью. Или менструации. И у всех были точки над головами. Мы считаем, что предки уважали то, на что способны тела женщин.

— Я слышал, что оттуда и началась идея внутреннего Света, — сказал Ро с носа лодки, тыкая берег шестом.