Аманда Хокинг - Хрустальное Королевство

У меня едва хватит денег, чтобы купить билет на самолет и вернуться домой, — объяснила я.

— У меня есть деньги. Я копила каждый дайм (монета в 10 центов) и никель (в 5 центов), который когда-либо получала, — Улла полезла в карман и вытащила довольно толстую пачку денег. — Я могу оплатить себе дорогу и помочь тебе.

Я вздохнула:

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать с половиной, — сказала она, выпрямляясь, словно это могло заставить ее казаться старше. Она была выше меня и шире в плечах, вероятно, благодаря генам Омте. — Все-таки я зрелая и сильная для своего возраста. Я могу помочь тебе.

Я собиралась отказать ей, но отчаянное, убитое горем выражение ее лица поколебало меня. Судя по тому, что Улла и Кейт рассказали мне, на что похожа жизнь здесь, я не думала, что это могло быть нормальным для кого угодно.

— Ладно, но если ты будешь задерживать меня, я брошу тебя, — сказала я, хотя это была лишь пустая угроза.

Улла едва не запищала от радости, но я заставила ее замолчать, а затем прошла мимо и спустилась по лестнице. Взять ее с собой было не так уж плохо, потому что я возвращалась к Трилле. Улла была бы в безопасности с Трилле, и они могли помочь ей, найти свое место в мире.

Только когда мы приехали на снегоходе в ближайший город, я поняла, что Улла никогда прежде не была за пределами Искили. Она поражалась и восторгалась каждой мелочью, и мне приходилось постоянно напоминать ей, что мы путешествуем инкогнито, и она не могла позволить обнаружить нас.

На удивление она гораздо легче перенесла самолет, чем я. Поездка оказалась еще более бурной, чем в прошлый раз, а пилот сказал мне, что это из-за начинающейся снежной бури.

Наше приземление было в два раза грубее в этот раз, но, в конце концов, мы остались живы. И все-таки пилот был прав насчет бури. С севера шел порывистый ветер, неся за собой сильный снегопад. Улла предложила остановиться на ночь в мотеле и выехать утром, но я подозревала, что она просто хотела получше рассмотреть город.

С другой стороны, я не хотела терять время. У меня была информация, и мне нужно было добраться до Трилле, как можно быстрее. Все в Дольдастаме зависели от этого, знали они об этом или нет.

Поэтому, несмотря на то, что чутье путешественника подсказывало мне, не делать этого, я арендовала внедорожник и направилась на юг. Со своей стороны, Улла, кажется, была не против бури и медленного движения. Мне кажется, она просто была в восторге от всего, что я делала.

Первый час или чуть больше движение шло нормально. Я ни разу не разогналась выше тридцати, но мы все же двигались. А потом все. Мы врезались в сугроб, настолько большой, что внедорожник не смог его преодолеть. Мы застряли.

— Не волнуйся. Я вытащу его, — сказала Улла. Она сняла сапоги, пока мы ехали, но сейчас натянула их обратно вместе с толстыми перчатками.

— Что ты имела в виду под «вытащу его»? — спросила я, но она уже открывала дверь и выпрыгивала в снег. — Улла!

Я не собиралась дать ей исчезнуть в метели, поэтому выпрыгнула вслед за ней. Она шла к задней части внедорожника и надела что-то, напоминающее старые лётные очки. Они были прикреплены к козырьку ее шапки и выглядели довольно смешно, но, вероятно, хорошо помогали защитить глаза от жалящего снега.

— Что ты делаешь? — спросила она меня, словно это я выпрыгнула из машины без объяснений. — Внедорожник на нейтралке?

— Нет. На ручнике. Зачем? Что ты делаешь?

— Я собираюсь освободить нас. — Она согнула руки.

Это звучало смешно, но в ней текла кровь Омте. Она могла не быть размером с огра Торуна, которого я видела в Фюлатраске, но у нее могла быть часть его силы.

— Будь осторожна, — попросила я, но позволила ей сделать это.

Я вернулась в машину и поставила ее на нейтралку. И поправила зеркало, чтобы видеть ее. Ее голова наклонилась, когда она дернула на себя, и внедорожник слегка дернулся.

Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг он рванулся вперед, пробиваясь прямо через сугроб. Снег летел из-под колес автомобиля, а он скользил к более чистому участку дороги с другой стороны сугроба.

Как только внедорожник остановился, я поставила его на ручник и выскочила из машины, чтобы удостовериться, что Улла не пострадала. Все-таки это был очень сильный толчок.

— Улла! — закричала я, когда не увидела ее сразу, и бросилась в сугроб.

Девушка стояла на дороге, устремив взгляд направо, но казалась невредимой.

— Улла, — повторила я. — Это было удивительно.

— Нам, кажется, нужно убираться отсюда, — глухо сказала она.

— Что? Почему? — спросила я, стараясь понять, куда она смотрела.

В нескольких футах от дороги, почти невидимые в снегу, стояли два детеныша белого медведя. Старший, более пушистый, пятился назад, а младший по какой-то причине решил, что нестись к нам с большими восторженными глазами — это хорошая идея.

Прожив всю жизнь возле столицы мира белых медведей, в Дольдастаме, я выучила один важный урок — там, где были детеныши, рядом всегда была разъяренная мамаша-медведь.

— Пошли, — скомандовала я.

Улла заторопилась к внедорожнику мимо меня. Я повернулась, чтобы последовать за ней, но было уже поздно. Мама-медведь появилась откуда ни возьмись. Гигантский белый зверь рычал и топал между мной и машиной. Мне некуда было бежать, но это не имело значения, потому что она не позволила бы мне бежать вообще.

Прежде, чем я успела отскочить в сторону, она махнула гигантской лапой, и это было последнее, что я видела.

Жгучая боль. Она продолжала будить меня. Я не помнила ни сна, ни бодрствования. Все было сплошное пятно боли.

Мой правый бок будто горел, словно меня распороли и набили горячими углями, а голова пульсировала над правым глазом. Я помнила толчки. Мое тело двигалось, неподвластное мне, подпрыгивая и раскачиваясь.

В какой-то момент я достаточно пришла в себя, чтобы понять, что лежу на заднем сиденье внедорожника. С сиденья водителя Улла постоянно оглядывалась назад и говорила мне, что все будет хорошо.

Я пыталась сказать ей, что в порядке, и чтобы она не беспокоилась, но все, что могла выдавить это странный булькающий стон. В глубине сознания понимала, что, наверное, умираю, но затем появлялась боль, сметая любые мысли.

Через какое-то время — не уверена, через пять минут или пять часов — внедорожник резко остановился, и я качнулась вперед, это вызвало достаточно боли, чтобы я закричала.

Улла повернулась, чтобы извиниться и узнать, как я, но прежде, чем я успела ответить (не то, чтобы я была в состоянии), открылась водительская дверь, и мужской голос начал на нее орать.

— Кто ты, к черту, такая? — требовательно спросил он.

— Кто ты, к черту, такой? — огрызнулась Улла.