Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

— Нам повезло, что Яна помогла.

— Я за это заплатил. Она подняла меня в семь и заставила приготовить ей завтрак перед уходом на работу. И обрати внимание, не какие-нибудь хлопья, а яичницу с беконом и все такое прочее! А я стоять толком не мог.

Я подавила смешок, представив себе эту картину, и спросила:

— Что ты помнишь?

— Я разозлился на тебя, потому что решил, что ты под наркотиком, и приложился к бутылке джина. Ох. Я даже думать об этом не могу — сразу нехорошо делается. Потом все стали подходить ко мне и спрашивать, слышал ли я, что это Скотт подсунул тебе наркотик, а дальше я помню урывками. В основном как метался по дому, чтобы его найти. Совершенно точно сбил с ног несколько человек. Ох! Даже не верится — неужели я правда до такой степени одурел?

— Это все, что ты помнишь?

— Да. А что? Я что-то еще натворил?

Я осмотрелась, увидела, что Патти встала и смотрит на деревья, скрестив руки на груди, и понизила голос:

— Там случился небольшой инцидент с тобой, Скоттом и одним из окон.

— Ох, нет. Ты серьезно? Все целы? А окно — разбилось?

— Да, разбилось, а люди все целы. Скотт получил несколько порезов, возможно, у него также сломан нос, но больнее всего ты задел его самолюбие. Разве у тебя не болят костяшки пальцев?

— У меня все болит. Ой-ой-ой. Прощайте, сбережения на лето. Надо позвонить Джину и договориться, чтобы окно починили, пока его семейство не вернулось. Но скажи, это правда — насчет наркотиков? Ты ведь явно была не в себе, когда я тебя увидел.

Я ответила не сразу. Мне снова хотелось соврать.

— В моем напитке был экстази, и когда ты меня увидел, он уже действовал. Но полный эффект почему-то не наступил.

Джей издал долгий свирепый рык, похожий на раскат грома.

— Послушай. Я прошу тебя это пока отложить. Пожалуйста. Спасибо тебе, что вступился за меня, но не преследуй его. Я сама разберусь с этим делом, когда придет время. Ладно?

— Ладно, — пробурчал Джей. Звучало это очень неубедительно — он просто хотел меня успокоить. Но я все равно сказала:

— Спасибо.

— Погоди еще минутку. А что у тебя было с Каиданом? Когда я услышал про наркотик, то первым делом бросился искать тебя, но мне сказали, что ты ушла с ним.

У меня затряслись поджилки, и я снова поглядела в сторону Патти. Она глубоко погрузилась в размышления. Я перешла на шепот:

— Ничего не было. Мы сидели на пристани и разговаривали. Оказалось, он меня запомнил.

— А о чем разговаривали? Тебя совсем не слышно. Что тут, Патти рядом или что-то еще?

— Да, извини. Даже и не знаю — о наркотиках, о родителях. Вообще поддерживать беседу с Каиданом — очень непростое дело.

— Вы двое диаметрально противоположны друг другу, но это, может быть, и хорошо. Тебе с ним наверняка интересно.

— Ну, пожалуйста, — на секунду я забыла, что надо говорить тихо. — Все совсем не так, я не могу объяснить.

— Он тебе понравился?

— Он… он меня заинтриговал, — созналась я.

— Замечательно, — Джей явно обрадовался. — Отличное начало.

Начало чего? Я не знала, но хотела выяснить.

Патти вела себя так странно, что я закрылась в своей комнате с книжкой. Прочитывала несколько предложений — и начинала думать о вчерашнем вечере, потом читала еще чуть-чуть — и спрашивала себя, что же такое случилось с Патти.

Обычно она не была беспокойной, а тут уже больше часа ходила взад-вперед мимо моей двери. В конце концов я не выдержала и окликнула ее:

— С тобой все в порядке?

Она робко вошла в комнату, окруженная нервной серой аурой, и присела на край моей кровати. Я скрестила ноги, чтобы освободить ей место, и приготовилась внимательно слушать.

— Анна, — Патти прочистила горло. Глаза у нее были влажные, веки покраснели. — В тот день, когда я забрала тебя из приюта… Нет, позволь, я начну совсем издалека. Потому что собираюсь говорить об очень странных вещах.

Она что-то обо мне знает! Я схватила ее за предплечье, стремясь не упустить ни единого слова.

— Патти, у меня вся жизнь — сплошные странности. Если ты что-то знаешь, пожалуйста, расскажи. Меня ничто не испугает и не…

Она выдохнула через нос и покачала головой:

— Тебя испугает всё . Милая моя девочка, я боюсь уже шестнадцать лет.

Я не ответила и отпустила ее руку. От вида ее лица и темно-серой ауры страха вокруг нее мое сердце забилось сильнее.

— Так вот, Анна, ты всегда была набожной, но я хочу спросить тебя, насколько ты на самом деле видишь — то есть веришь в сверхъестественное?

— В Бога? Верю…

— Знаю. А… в других духов?

— В призраков?

— Нет. Я об ангелах.

У меня побежали мурашки по шее и под волосами.

— Конечно, — медленно произнесла я. — В Писании говорится об ангелах на небесах, они поют, трубят и все такое.

— А еще об ангелах, которые приходят сюда, на землю. И о демонах тоже.

— Да, я знаю, что такие вещи случались в давние далекие времена, но разве это имеет отношение к нам?

— Как ты знаешь, — сказала Патти, — я была замужем.

Я озадаченно кивнула, не понимая, к чему она клонит. Патти поднялась и дальше говорила, расхаживая по комнате.

— Три года мы пытались зачать ребенка. Потом мой муж сходил к врачу и узнал, что проблема не в нем. Это стало для нас началом конца. Я молилась, чтобы Бог исправил мое тело и послал нам младенца, но проходил месяц за месяцем, а я не беременела. И однажды ночью мне приснился сон. То есть так я сказала мужу, а на самом деле знала, что это было в реальности.

Она остановилась и поглядела на меня. Я опять кивнула, прося ее продолжать, что бы там ни шло дальше.

— Анна, мне явился ангел и сказал, что в монастыре в Лос-Анджелесе меня ждет младенец.

Мурашки побежали у меня по позвоночнику. Патти подошла и села, положив руку мне на колено, как будто хотела меня удержать, чтобы я не убежала. И заговорила быстрее.

— На следующее утро я проснулась и рассказала все мужу, а он ответил, что я лишилась рассудка. В некотором смысле так оно и было. Я знала только одно — что должна во что бы то ни стало попасть к тебе. Я купила билет для себя одной — муж отказался со мной ехать, хотя я его очень просила. Когда я вернулась назад с тобой, то уже не застала его на месте. А спустя еще год он женился на другой. Но у меня была ты — только это и имело значение. Ты мне веришь?

— Конечно. — Но даже при этом мой мозг, как пулемет, выстреливал возражения против иррациональных идей. Я взяла руки Патти в свои, надеясь ее успокоить.

— Перед тем, как мне позволили тебя забрать, со мной побеседовала одна из монахинь, работавших в приюте. Ее звали сестра Рут, и ей на тот момент было не меньше ста лет. Никого старше нее я не встречала. По ее словам, она ждала меня и чувствовала, что я подхожу на роль твоей воспитательницы.