Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 3

Меня дергали за руки, увлекали то в одну, то в другую сторону, совали бокалы с какими-то напитками, порывались помочь снять плащ. Придерживая одной рукой полу плаща, другой, в которой продолжала держать саквояж с гримуаром, я отстранила чью-то руку с бокалом и ответила третьему господину, что мне, пожалуй, пора.

– Ах, принцесса, не будьте столь унылы, как цвет вашего наряда, – сказал разодетый в пух и прах господин с выщипанными в ниточку бровями и в напудренном парике.

Я не успела ответить, когда другой, почти ничем не отличающийся от этого, разве что лихорадочным румянцем и странным блеском в глазах, за что заподозрила его в использовании женских румян и закапывании в глаза белладонны, поддержал меня под локоть. Увлекая в сторону, он проворковал чуть ли не на ухо:

– Ах, как можно, герцог, обижать нашу очаровательную гостью таким словом! И вовсе черный не выглядит на ней уныло, а является весьма "экскуиземент" нашей милой леди! Вот сейчас мы поможем ей снять плащ…

– Нет! – воскликнула я излишне громко, и на нас стали оборачиваться и приближаться, словно решили взять ускользающую добычу в кольцо.

– Но позвольте, миледи, не будьте скромницей, хотя в этом плаще вы точь-в-точь очаровательная молельщица из Юдоли Наслаждений!

Все захохотали, а я уточнила:

– Вы, должно быть, оговорились, милорд, и хотели сказать – из Юдоли Скорби? Но все же не соглашусь с вами, вовсе я не похожа на скорбящую…

– О, в этом нет никаких сомнений, миледи, – сказал один из присутствующих и попытался приобнять меня за талию, из-за чего пришлось увернуться под громогласный хохот мужчин и женщин.

Леди де Моро, которая успела подхватить где-то бокал с напитком, жадно припала к нему, едва заметила мой взгляд, а когда поставила его обратно на поднос к лакею, глаза ее затуманились, а лицо исказила виноватая улыбка. При этом взгляд продолжал оставаться умоляющими, словно у собаки, которая ждет ласки от хозяина, и я нахмурилась, не зная, что и думать.

Я не заметила, как это произошло, но получилось, что я миновала холл и оказалась в зале с приглушенным светом и негромкой музыкой. Вдоль стен расположены столы с напитками и снедью, а на диванах сидят лорды и леди, порой слишком близко друг к другу и мило беседуют.

Стоило сопровождающей толпе с ревом втолкнуть меня в ал, как все повскакивали с мест, принялись аплодировать и поднимать бокалы.

Я смешалась, порывалась уйти, но расфуфыренные дамы и надушенные кавалеры стояли за спиной так плотно, что поняла – протиснуться не смогу, если только не стану вопить и пробивать себе дорогу локтями, что вряд ли пойдет на пользу репутации принцессе Черной Пустоши. Я представила, как местные кумушки обмахиваясь веерами, рассказывают друг другу:

– Эта принцесса невыносимо провинциальна и дика. Сначала приезжает в гости, а потом вопит, как поросенок на бойне, и дерется, требуя, чтобы ее выпустили.

– Ну почему я не дождалась виконта, – тихо, чтобы никто не услышал, простонала я, отчаявшись когда-нибудь покинуть этот странный дом, который оказался для меня более страшным и чужим, чем древний лес.

– Вы что-то сказали, моя дорогая? – спросила леди де Моро, которая несмотря на гадкий и чудовищный поступок продолжала держаться рядом с виноватой улыбкой и не оставляла попыток всучить мне бокал с шипящим напитком.

«Ничего особенного, всего лишь желаю вам попасться в зубы стае крокодилов с картинки учебника по географии,» – хотела я сказать вслух, но в последний момент передумала.

– Это ненадолго, – пробормотала я себе под нос. – Это скоро закончится. Скоро они устанут пялиться на меня, как на зверушку, и я смогу улизнуть. Выйду отсюда, найму извозчика, уеду домой. В конце концов, это всего лишь розыгрыш. Гадкий, отвратительный, идиотский, но розыгрыш.

Проговаривая это, как заклинание, я с ужасом поняла, что не знаю собственного адреса. Тут же вспомнила, что особняк называется Вернжен и стоит на реке Селене. На душе сразу стало легче, когда подумала, что извозчики должны знать о нем. Я даже попыталась улыбнуться и протянула руку за одним из бокалов на подносе, чтобы не выделяться из присутствующих и показать, что я ничуть не испуганна, а чувствую себя комфортно. Но пальцы, не успев дотронуться до хрустальной ножки, отдернулись, словно я обожглась, когда заметила пару на низком диване, который стоит в скрытом тенью углу.

Вокруг продолжало раздаваться:

– Сенсансьон! Экскуиземент! Шарман! Эта провинциальная принцесса и правда, очень, очень мила! Жаль, что она в немилости у повелителя!

– Вы пожалели бы, дорогая Леонелла, если бы она была у него в почете. Всем известно, тогда вам пришлось бы подвинуться!

Звучал грубый мужской хохот и звонкий, как колокольчики, женский смех, но я почти не слышала вольностей, которыми обменивались присутствующие, потому что мое внимание оказалось приковано к паре в тени. Я смотрела в дальний угол и не могла оторваться, чувствуя себя кроликом перед удавом.

Истинным чутьем я уловила, что и леди де Моро тоже не отводит от них взгляда, а еще я уловила ее страх. Моя лживая гостья до коликов, до зубодробильного скрежета боится того, кто, пользуясь теневой завесой, не сводит с меня глаз.

Наконец, я почувствовала, как тот, кто смотрит, увидел, что хотел. Темная плечистая фигура поднялась, выпрямляясь во весь рост, и оказалась высоким кавалером с гладко зачесанными назад волосами. Он протянул руку, помогая подняться своей даме, и, когда они пересекли границу тени и света, я ахнула, узнав в его спутнице Рамину.

Светловолосая и голубоглазая, она смотрит на меня с ненавистью, надежно скрытой за маской презрения и высокомерия. Я перевела взгляд на спутника чудом оказавшейся здесь камеристки и с трудом подавила порыв заскулить от страха и броситься домой, освобождая путь локтями, коленями и кулаками. Такой скрытой опасностью повеяло от этого высокого брюнета с красивым, немного слащавым лицом, на котором, казалось, проступили все пороки мира, что я невольно пошарила рукой в воздухе. И, когда кто-то услужливо сунул в мои пальцы бокал, едва удержалась, чтобы не вылить на себя содержимое, заахать и закричать, что мне срочно нужно привести себя в порядок и скрыться в местной омывальной. Но остановила мысль о том, что придется бродить по коридорам этого дома в одиночестве.

Я заставила себя пригубить кислый шипящий напиток и вежливо ответить одному из напомаженных кавалеров, что путешествие в Огненные Земли было приятным и незабываемым.

К моему изумлению, тот, что минуту назад пытался придержать за локоть, напоить шампанским и вообще расшаркивался самым назойливым образом, отступил от меня, как от чумной. Шарахнулись и остальные, словно у каждого дома обнаружилось по старой больной Саре.