Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

– Изменить историю не в моих силах, – парировала она, – значит, к моей работе она не относится. Я могу лишь справляться со своими прямыми обязанностями.

– Хорошо, – протянул Фарьер, барабаня пальцами по столу. – Когда ты рассуждаешь подобным образом, я понимаю, что на Тараноке ты научилась многому. Но история напрямую связана с твоей работой.

– Ты сделал меня счетоводом, а не ученым.

– У нас, между прочим, есть Император, – сказал Кердин Фарьер, принюхиваясь к бокалу с вином. – Он правит из Фалькреста, а нянечки кормят его кашицей и подтирают ему зад. Когда он умрет, на его место, как и прежде, поставят нового, и под маской никто не заметит разницы – меняйся он хоть каждый день. Ты когда-нибудь задумывалась, отчего так?

– Он правит лишь номинально. Настоящая власть – в руках Парламента.

Однако Каттлсон считает иначе. «Спектакль на публику…»

– Это ответ для младших классов.

Нет, Кердин не вел с ней педагогическую игру. Разочарование его казалось настоящим и весьма жестоким. Бару вспомнила то, что видела в его взгляде давным-давно, многие годы назад, и едва подавила дрожь.

– Школу мне выбрал ты.

– История всегда вызывала у тебя скуку. Вот твоя главная слабость, Бару.

– Я – имперский счетовод провинции Ордвинн, – негромко вымолвила она. – А ты – торговец шерстью Кердин Фарьер. Не важно, в каком долгу я перед тобой и что ты для меня сделал, теперь изволь оказывать мне подобающее почтение.

Бару понимала, что становиться в подобную позу – ребячество и глупость, ведь он не мог быть обычным купцом. Но она надеялась поймать его на крючок гордыни.

– Когда произошла революция, – заговорил он, – мы – да, «мы», хотя я даже еще не родился в то время – приняли решение свергнуть аристократию и построить народную республику. Однако никто не верил, что Парламент будет править должным образом. Многие сомневались, что они смогут действовать слаженно и решительно, если, к примеру, с севера явятся стахечи, вновь поднимутся ту майя или федерации Ориати объединятся под началом общего вождя и обретут новые амбиции. А еще их пугало, что слухи с востока – из-за Матери Бурь – могут оказаться правдой. Случись что, Парламент наверняка немедленно погрязнет в коррупции, взятках и протекционизме. И тогда наши химики предложили решение проблемы.

Фарьер заговорщически подался вперед.

– Каждые пять лет мы выбираем в императоры мудрого и ученого гражданина. Он или она принимает секретное снадобье, вызывающее амнезию. Под императорской маской этого человека не может узнать никто, а под воздействием снадобья он лишается личных воспоминаний. Однако познания о мире – о его истории и географии, о политических и экономических факторах – остаются при нем. Но он не имеет ни малейшего представления о том, кем был до того, как стать Императором!

Теперь Бару гадала, что это – гордость, которую ей удалось уязвить, или история, которую ей следует постичь.

А Кердин Фарьер откинулся на спинку кресла, всем видом своим изображая глубокое удовлетворение.

– Разумно, не так ли? Человек, не знающий, кто он такой, лишен своекорыстия. Не отвлекаемый от общего блага ни семьей, ни богатством, он будет править честно и справедливо. Когда же срок истечет и действие снадобья прекратится, он вернется к прежнему своему положению, будь то нищий или глава торгового дома. Он пострадает или выиграет от своей собственной политики наряду с остальными. Прекрасный выход из ситуации, правда?

– Только вот про снадобье – вранье, – догадалась Бару. – Химики и не научились делать его!

– Естественно, – усмехнулся Кердин Фарьер. – В действительности Императора коронуют проще: прокол сквозь глазницу и много-много слюней. Но толпа верит в снадобье и в маску. Люди считают, что овощ на Безликом Троне – один из них.

Сказано было – прямее некуда, но Бару в качестве уступки подвела итог:

– Ты пишешь свою собственную историю. Вот что дает тебе власть.

В другом, более игривом настроении он мог бы изобразить облегченный вздох. Но не сейчас. Голос его звучал резко и ровно:

– Если ты хочешь достичь большего и намерена занять пост, которого, по-твоему, достойна… – Он поднял бокал и посмотрел на темно-рубиновую жидкость. – Если ты жаждешь заполучить настоящую власть – ту самую, что сделала нас повелителями твоей крохотной родины, то ты должна научиться управляться с любыми ее формами.

Пламя свечей на столе всколыхнулось от его выдоха.

– Кто ты? – прошептала Бару, не в силах сдержать любопытство. – Кто ты такой?

Кердин Фарьер поставил бокал на стол и вытянул руки перед собой.

– Здесь Парламент, – произнес он и поднял правую кисть. – А тут – Император на Безликом Троне, – добавил он и поднял левую руку.

Продолжить и завершить метафору он предоставил ей самой: за пустыми ладонями оказалась его голова.

– Ордвинн вскоре восстанет, – сообщила Бару. – А для мятежей требуются деньги. Поэтому ты и сделал меня счетоводом. Чтоб я нашла доказательства этому в счетных книгах.

Кердин Фарьер поднес к губам бокал и отхлебнул из него.

– Однажды я поспорил с моим товарищем Исихастом, – изрек он. – Он уверен, что ваша раса изначально неспособна к правлению. Что легкая островная жизнь и культура негигиеничных склонностей сделали вас мягкими и послушными. По его мнению, вы способны заниматься только земледелием и рыболовством, а в свободное время бездумно развлекаться. А еще он утверждал, что вам от рождения предопределено быть слугами, а не хозяевами, – поэтому мы и правим вами.

Бару напряглась.

– А ты?..

– Я поспорил с ним и сказал, что ты предотвратишь мятеж, – улыбнулся он, салютуя ей бокалом. – Но мне пора. У тебя уйма работы. Надеюсь, что мы увидимся в Фалькресте.

– Кто убил Су Олонори?

– Понятия не имею. Но я даже не пробовал выяснить. Наверное… – Кердин Фарьер на миг задержался на пороге. – Думаю, те же бунтовщики, которые явятся сюда, дабы убить тебя, когда ты вплотную приблизишься к заговорщикам и попробуешь остановить их.

И Кердин Фарьер убрался восвояси. Бару отчаянно – до ломоты в висках – захотелось узнать побольше. Да, она выяснила многое и заполучила информацию о Троне, о Фарьере, об его коллегах, об их испытаниях… Но нераскрытыми остались и другие ужасные тайны. Что на самом деле творилось здесь, в Ордвинне?

Бару погрузилась в размышления. Нет, медлить нельзя. Она уже стала частью секретов и превратилась в винтик правительственного аппарата.

Пришел час схватиться со зверем, пожравшим отца Сальма.

Не предупредив о визите, она отправилась в Погреба – в белой маске и в перчатках. Небрежно взмахнула знаком технократа перед физиономией часового у ворот, оттиснула личную печать в вахтенном журнале. Миновала несколько уровней досмотра и бдительности. И очутилась в стерильном, добела отмытом бетонном коридоре, залитом масляно-желтым светом.