Кристина Амарант - Ты мои крылья [СИ]

— Для меня это важно, — он помедлил. — Я постараюсь простить. Я плохо умею, но у меня хороший учитель.

Наама глубоко вздохнула и поняла, что наконец-то готова сказать те слова, ради которых приехала сюда.

— Я люблю тебя.

Всегда любила. Даже когда ненавидела и проклинала.

Он грустно улыбнулся.

— Я тоже тебя люблю, мама.

Мэл уехал первым. Дома его ждала молодая жена и куча дел. Наама стояла, уперевшись лбом в прохладное стекло, и провожала взглядом знакомую машину. Еле различимый в сумерках «Циклоп» вырулил с подземной парковки, свернул на трассу и затерялся в потоке других автомобилей.

Еле слышно скрипнула дверь за спиной.

— Тебе нужно побыть одной?

— Нет.

Даже от одного звука его голоса стало теплее. Обернуться, обнять его в попытке передать хоть малую толику благодарности, которую она сейчас ощущала.

— Спасибо! Спасибо тебе!

— За что? Я ничего не сделал.

За то, что предложил эту встречу. Что был рядом. Что не вмешивался все время, пока шел этот тяжелый, болезненный, но такой нужный и ей, и Мэлу разговор.

За то, что сейчас он здесь, с ней. Обнимает, как бы говоря: «Не бойся, я с тобой».

— Сделал!

— Все прошло хорошо?

— Да. Наверное… — Наама тяжело вздохнула. — Я не заслуживаю его, Торвальд.

— Судя по всему, Армеллин считает иначе.

— Я действительно была ужасной матерью. Εсли бы ты только знал…

Он усмехнулся.

— Я знаю. Если не все, то многое. Об остальном не сложно догадаться.

Демоница съежилась.

— Презираешь меня?

Он покачал головой. Потом заглянул в ее лицо. Демоница попыталась отвернуться, но Торвальд не дал этого сделать. В его ауре не читалось и следа отвращения, которое Наама заслуживала. Только тревога, забота и нежность.

— Никто не имеет права судить тебя, кроме твоего сына.

Наама опустила взгляд и снова прильнула к мужчине в поиске защиты от призраков прошлого. И он обнял ее, обещая объятиями эту защиту и поддержку.

— Ты сама не понимаешь насколько ты удивительная, — демоница замерла, впитывая звучащую в его голосе нежность. — В тебе столько жизни, страсти и огня. Даже ди Небирос не смог загасить его.

— Огонь — это больно, — пробормотала она, пряча лицо у него на груди.

Да, в ней всегда тлел неукротимый огонек, который притягивал мужчин. Да и не только мужчин. Страсть, умение полностью отдаваться моменту, наслаждаться жизнью. Наверное, эту искорку можно было бы назвать благословением, не разгорайся она временами в испепеляющее пламя. Алчущее и злое, оно ранило всех вокруг и ее саму прежде других.

Рядом с Торвальдом неукротимый вулкан страстей гас. Превращался в теплый огонь в очаге. Согревал, дарил тепло, но не обжигал.

— Ты научишься справляться с ним. Давно научилась бы, если бы не ди Небирос. И, — тут его аура налилась гневом — тяжелым и страшным, всесокрушающим, — я все больше хочу, чтобы он заплатил за все, что с тобой сделал.

Машина остановилась, заглох движитель.

— Наконец-то, — проворчала Наама, когда дверца багажника открылась и показался знакомый интерьер гаража.

В ауре анхелос заплясали знакомые искорки.

— Так не понравилось ездить в багажнике?

— Тебе тоже не понравится постоянно стукаться головой о стенку на поворотах, — она собиралась вылезти, когда Торвальд подхватил ее на руки. — Эй, я же в туфлях сегодня!

— Поверь, туфли мне совершенно не мешают.

— Надеюсь, ты тащишь меня в свое логово, чтобы грязно надругаться?

На этих словах Торвальд чуть было не споткнулся. Покосился на нее с изумлением.

— Нет, вообще-то я предполагал заняться ужином, — он на мгновение задумался, а потом на его губах расцвела хищная улыбка. — Но идея хороша. Решено: начнем с надругательства!

Наама сощурилась, чувствуя как съеживаются соски, а по телу прокатываются искры предвкушения. Торвальду определенно понравилось ее предложение — объятия стали крепче, в ауре появилась совершенно отчетливая, сводящая с ума нотка возбуждения, и ее собственная голодная сущность встрепенулась в ответ, посылая по телу жаркие импульсы желания. Наама обвила мужчину руками за шею и игриво куснула за ухо.

Он внес демоницу в дом на руках. Совсем так же, как месяцем раньше. Пронес через весь первый этаж к лестнице, ведущей в спальню. Когда он поставил ее на пол, Наама ухватилась за галстук, притянула к себе и впилась в губы жадным поцелуем.

— Ненавижу твои костюмы, — пробормотала она, негнущимися пальцами расстегивая пуговицы.

Процесс раздевания показался мучительно долгим испытанием. Хотелось сбросить ненужную одежду, обнять его, оплести ногами и слиться, отдаться. Прикосновения и поцелуи обжигали, уверенные неторопливые ласки, заставляли Нааму хныкать и стонать от нетерпения.

Оставшись в корсете и чулках она чуть отстранилась и толкнула мужчину на кровать, как делала всегда, когда ей хотелось вести и распоряжаться в постели. Иногда он соглашался, иногда нет. Сегодня, похоже, был ее день, потому что Торвальд не стал возражать. Она смерила жадным взглядом его полуобнаженную фигуру — хорош, зараза. Так хорош, что глаз не отвести от этих широких плеч, мускулистой покрытой шрамами груди, узкой талии.

Взгляд остановился на ремне брюк и выпуклости чуть ниже.

— Как-то на тебе слишком много одежды, красавчик, — промурлыкала Наама, нависая над ним.

Он стиснул ее ягодицу и щелкнул резинкой на ее поясе.

— На тебе тоже многовато.

Γолос его звучал очень хрипло, серые глаза потемнели от возбуждения. Он попытался было расстегнуть корсет, но Наама ловко ускользнула и покачала головой.

— Доверься мне, милый.

Демоница хищно раздула ноздри и глубоко вдохнула. Они ещё даже не начали, а в комнате уже пахло развратом. Пряным, сладким упоительным. Голодная сущность внутри откликнулась восторженным урчанием.

Хотелось… странного. Нежности и бесстыдства одновременно. Как-то выразить кипящие в крови возбуждение и восхищение, благодарность и жадное желание. Все, что она чувствовала, к этому невероятному, потрясающему мужчине.

Она удобно устроилась на его бедрах. Уперлась ладонями в плечи, скользнула ниже — лаская, поглаживая, чуть царапая. Наклонилась, чтобы игриво куснуть за нижнюю губу и тут же отпрянула, когда он попытался ее поцеловать.

— Тс-с-с, лежи смирно, будь послушным мальчиком, и я сделаю тебе очень хорошо.

— Ну, давай попробуем, — усмехнулся он, принимая предложенную игру. Наама довольно улыбнулась и снова прильнула к тренированному телу — целуя и чуть прикусывая, вдыхая одуряющий запах желанного мужчины, изучая его тело так, словно сегодня впервые увидела обнаженным. Она ощущала себя пьяной, как кошка, вылакавшая целое блюдце валерьянки.